Девчонка брела, не оборачиваясь. Галя забежала вперед, боясь к ней притронуться.

— Остановись, подожди! Мы с тобой говорили, помнишь, ты еще была с парнем. На тебя мой Пифпафка набросился… Остановись, прошу тебя!

— Я тебя не знаю, — ответ прозвучал еле слышно.

— Ты мне еще рассказывала про свою собаку. Я не уверена, но мне кажется, это все-таки было… — Галя поняла, что потеряла счет времени, и замолчала.

— Пусть Дима Сверчков найдет подкову. В Швейцарию я полетела без нее, — девочка не смотрела на Галю, но та ясно различала ее слабый голос.

— Сверчков, это кто?

Тени, как туман, текли сквозь них, девочка обошла Галю и стала удаляться.

— Вернись, мы выберемся отсюда! Вместе нам будет легче! Прошу тебя, не уходи! Я тут совсем одна! — Галя догнала девочку и, не раздумывая, ухватила ее за рукав.

Она ощутила этот рукав, хотя и не видела его в обычном смысле этого слова, но знала: это рукав комбинезона.

— Остановись! Ты же не такая, как они. Ты живая! — Галя трясла девочку, и та не сопротивлялась. — Ты ведь слышишь меня, слышишь?

— Слышу… — голос звучал, как сквозь толщу ваты.

— Как тебя зовут?

— Не помню.

— Какого-то Сверчкова помнишь, а имя свое забыла? Вспоминай, немедленно! Как зовет тебя мама?

— Степка.

— Степка? — Галя хмыкнула. — Здорово, просто здорово. Я буду называть тебя Степа. Как ты здесь очутилась? Кто бы мог подумать, что мы тут встретимся?

Но девочка стала вырываться:

— Боб, Боб, Боб!!! Моя собака…

Собака тем временем смешалась с толпой, затерялась, оставив их в клубящемся тумане. Боксер не мог остановиться, он принадлежал потоку, бредущему по краю пропасти.

— Оставь его, ты не можешь его удержать, он умер! — выкрикнула Галя.

— А я? — голос дрогнул.

— А ты нет. И я тоже живая, но если мы останемся здесь, то погибнем. Давай выбираться. Нашего полку прибыло! Гип-гип-ура!

— Я вспомнила, я выбежала из горящего туннеля и упала в снег. Валил черный дым, и снег стал черным.

— Это уже кое-что, хотя мало, что объясняет. Как отсюда выбраться? У тебя есть идеи? — Галя тормошила Степку, ей не хотелось, чтобы глаза у той опять стали пустыми и невидящими.

— Я все время шла вдоль пропасти, но я видела… Моя собака… Значит, Боб умер? Но почему? Его не было со мной, он остался дома. Я одна ездила в Швейцарию. Поезд загорелся… Было так страшно…

— Степочка, вспомни, что ты видела по дороге сюда. Надо уходить, живым тут нельзя оставаться! — умоляла Галя.

— Там позади пещера. Может, это выход?

— Бежим проверим, — Галя схватила девчонку за руку, но та не могла сдвинуться с места.

— Я не могу возвратиться. Я не могу сделать даже шага назад.

— Тогда стой! Стой здесь, никуда не уходи. Ты поняла? Стой или сиди. Ты можешь сидеть? Попробуй присядь!

Степка огляделась и присела на большой камень.

— Могу. Ох, как я устала.

— Вот тебе желудь. Он самый настоящий, хотя и отсюда. Его надо посадить 31 декабря в полдень, в трех шагах от дупла, которое под веткой, — Галя не представляла, откуда знает, что нужно поступить именно так. — Это недалеко от Тучково, мы посадим его вместе. Поняла?

— Только ты возвращайся поскорей. Тут, наверно, долго и сидеть нельзя!

— Одна нога там, другая — здесь! — на ходу ответила Горбушина.

Она отбежала от девочки, но, подумав, вернулась обратно.

— Если меня долго не будет, сама выбирайся. Вспоминай, как ты сюда попала, и выбирайся. Но я обязательно вернусь!

Степка кивнула, прикрыла лицо руками и всхлипнула:

— Бедный, бедный Бобина!

Галя положила ей руку на плечо, а про себя подумала, раз Степка плачет, то с нее сошел этот дурман. Ведь кто-то ее послал к пропасти, и она шла как заговоренная.

— Вспоминай, пожалуйста! Все вспоминай и жди меня. Мы виделись с тобой, как мне кажется, сегодня вечером. Как же ты могла еще раньше очутиться в туннеле? Непонятно… Ну пока! Держись!

Девочка улыбнулась и помахала ей рукой. И тогда Галя засомневалась, ее ли она видела на остановке? Черты лица были будто те же и все-таки совсем другие…

Бригадирус торжествовал: старохламс не смог схватить несистемника. Толстяк вампир теперь посидит на диете птички-колибри: каждый день только капелька нектара, а не ведра густой крови, как раньше. Чиновники офиса бешеного пространства разжирели до деградации.

Бригадирус потер усы-антенны. Он знал о Черном Хозяине куда больше, чем тот предполагал. Работа такая — все знать.

— Нутс-нутс. Формируйс Чернаяс Свиньяс! — и Бригадирус бросил на поимку несистемника новоклонию ноу-хау. — Маршс! Не подкачайс!

— Радас служитьс, — прохрюкала Черная Свинья.

Дело теперь обстояло куда серьезней — старохламс мог потеснить новоклонов на многие тысячелетия. Сам буйствовал, но это было показателем внутренней обесточенности. У Бригадируса этот показатель всего один и пять десятых процента, ведь он-то практически новый.

— Так что ктос когос? Добытс сердцес и добытс душус!

— Естс, естс, естс! — Черная Свинья полетела к Переходу.

Галя побежала к пещере, отсчитывая три указанных Степкой поворота.

— Не расслабляйся, Горбушина! — подбадривала она себя, — теперь ты не одна.

Внезапно девочка замерла от удивления. В нескольких шагах от нее на камнях пищали маленькие котята. Самый пушистенький поднялся и заковылял к обрыву.

— Ой, кис-кис!

Галя подошла к котенку и, стараясь сгрести его поудобнее, подула малышу в мордочку. Земным котятам это нравилось, но этот страшно зашипел и испарился. Она проделала то же и с другими зверьками, и все они исчезли, как будто ее дыхание было огнем Змея Горыныча.

«Не забывай, дорогуша, где ты!» — напомнила себе Галя, вспоминая бабушкины интонации.

Навстречу брели тени, они не уступали дороги, и Галя заставляла себя не обращать внимания, что идет сквозь печальные толпы. Но вот минул третий поворот, и она оказалась перед высокой пещерой.

Тени равнодушно текли мимо, они не замечали сводчатой залы. Галя теперь знала: они не могут ни остановиться, ни повернуть назад. Они здесь, но одновременно уже не здесь.

Пещера напоминала вход в метро. Даже эскалатор настоящий, только на нем никого не было. Дорожка сбегала вниз, и Галя задумалась. На всякий случай поискала схему, но, понятно, ничего подобного не нашла.

— Конечно, у них тут никакого порядка. В человеческом смысле, — поправила себя девочка. — Интересно, куда ведет сей эскалаторчик?

На ее внутренний вопрос пришел неожиданный ответ. Перед взором возникла чистая доска, похожая на сиденье от табуретки.

— Ну и что? — не поняла Галя.

И услышала ответ:

— Чистая руна. Руна Одина. Судьба готовится испытать вас на прочность.

— Кто со мной говорит? — испугалась Горбушина.

— Чистая руна. Руна Одина. Судьба готовится испытать вас на прочность. Судьба готовится испытать вас на прочность. Судьба готовится испытать вас на прочность, — незнакомый голос заклинило.

— Автоответчик безмозглый! А ну пшел под печку! — рассердилась Галя.

Между тем Черная Свинья убедилась, что план с котятами провалился. Раздраженно щелкая и брякая, она наблюдала за тем, как объект вошел в личный подъемник Черного Хозяина.

Сам любил на досуге побродить по полосе отчуждения у Перехода, размышляя о перипетиях Вселенского бытия-небытия, игре-неигре. В общем, любил посурьезничать в одиночестве. Но больше никто не смел сюда и носа казать. Полоса Отчуждения! Переход! Работнички бешеного пространства сюда и не стремились.

Черная Свинья не имела разрешения входить в личные владения Самого и она запросила Бригадируса.

— Несистемникс вошелс в подъемнике к Черномус Хозяинус!

Но никакая супер-пуперсвязь на Переходе и Полосе Отчуждения не действовала. Это была территория вне связи, территория Непознаваемого.

— Объектус попадетс в личныйс кабинетус к Самомус, старохламс ликоватьс, — используя все виды ментальной энергии, балаболила Свинья.