Прендергаст быстро огляделся по сторонам, чтобы понять, кто еще слушает. Под глазом у него дергался нерв, и Иоанн почувствовал, как его дыхание участилось, и понял, что рыба заглотила наживку. Однако выражение лица Джека Маршала было удивленным — похоже, он был готов возражать.

— Я очень хорошо помню твоего отца, — мягко обратился к нему Иоанн. — Он погиб в Мальборо, защищая замок; он был моим кастеляном и всегда служил мне верой и правдой. Ты мог бы получить все земли, принадлежавшие твоему отцу, но по капризу судьбы не получил ничего. Хотя ты был наследником, а все досталось твоему дяде и со временем перейдет к его сыновьям, а не твоим.

Джек Маршал пожал плечами:

— Так уж устроен мир, сир. Я не единственный старший сын, который пропустил свою очередь наследования из-за незаконного рождения.

Иоанн простер к нему руки.

— Разумеется, нет, но у такого солдата, как ты, есть возможность достичь гораздо большего и получить намного больше, чем те скромные владения, которые были даны в приданое твоей жене. Я бы хотел как следует тебя наградить, чтобы твое благополучие возросло. То же относится и к тебе, милорд, — обратился он к Филиппу Прендергасту. — Твоя жена — старшая дочь Ричарда Стронгбау. Как и мой родственник Мейлир, ты утвердился в Ленстере задолго до того, как туда ступила нога графа Пемброукского. Как ваш правитель в Ирландии, я вправе наградить вас за вашу службу… что скажете?

— Джек, иди сюда. Что скажешь? — Вильгельм обходил кругом коня, выставленного на продажу торговцем лошадьми, разглядывая животное с разных сторон. Это был красивый вороно-чалый конь с выгнутой шеей и мощными мышцами, выведенный в Испании. Летом его шерсть заблестит как сталь клинка, а сейчас в ней было полно белых волос. Однако торговец хорошо знал, как представить лошадь покупателям в более выгодном свете. На плюшевой шкуре животного не было ни следа грязи, ни пятнышка навоза, копыта были смазаны и отполированы, а грива и хвост причесаны волосок к волоску, так что в морозном свете они сверкали, как струи водопада.

— Для войны? — с сомнением спросил Джек.

— Нет, для разведения. У моего скакуна что-то зубы становятся длинноваты. Если его свести с той кобылой из Фландрии, может получится хорошее боевое потомство.

— А, тогда ладно, — Джек обошел коня, чтобы произвести необходимую оценку, заглянул коню в рот, проверил ноги, приподняв копыта. Вильгельм гадал, глядя на племянника, что же не так. Джек как будто все время в чем-то сомневался, о чем-то беспокоился и старался избегать его взгляда.

— Думаю, стоит о нем подумать, — продолжал Вильгельм. — Он отлично слушается, выдержанный, хотя, конечно, все преподносят иногда сюрпризы.

При этих словах Джек начал краснеть от шеи до лица. Он выпрямился, отвернулся от коня и обратился к Вильгельму:

— Сэр, я должен вам кое в чем признаться.

Вильгельм согласно кивнул, поскольку подтвердилось его предположение:

— Раз ты хочешь сделать признание мне, а не Богу, я могу предположить, что это касается меня и чего-то, что я не одобрю.

Джек прикусил щеку.

— Король предложил мне земли в Ирландии и должность его маршала в обмен на службу пяти рыцарей.

Новости взволновали Вильгельма, но едва ли удивили. Он сложил руки:

— Так в чем же ты хочешь признаться? В том, что согласился?

Джек посмотрел на него с обидой:

— Нет, сэр. Я сказал, что мне нужно подумать. Мне показалось, что для меня будет честью спросить сначала вашего совета.

— А ты хочешь эти земли? — спросил Вильгельм и засмеялся над собой. — Ха, разумеется, ты их хочешь, надо быть полным дураком, чтобы их не хотеть, но не потребует ли король от тебя чего-то еще, кроме службы пяти рыцарей, а? — его губы скривились в горькой усмешке. — Я должен был бы этого ожидать. Иоанн мстит мне за то, что я стал вассалом Филиппа французского ради Лонгевиля, — он одарил племянника долгим взглядом. — А на сколько кусков можно расколоть твою верность, Джек? Что ты готов отдать Иоанну, а что оставишь мне?

Джек попытался выдержать взгляд Вильгельма, но не смог и уставился в землю.

— Я не отрицаю, что он предлагает мне что-то, от чего я не могу отказаться, но я и дальше буду служить вам всем, чем смогу.

Вильгельм с сомнением усмехнулся.

— Ты поймешь, что служба двум хозяевам — это обоюдоострый меч, — он махнул рукой. — Ступай, принимай его взятку. Я не стану тебя стыдить.

— Но вы станете обо мне хуже думать, — произнес несчастный Джек.

— Мне кажется, то, что ты пришел со мной посоветоваться, — это поступок честного человека. Это требует мужества, и я не виню тебя за то, что ты принял его предложение. Выбирай свой путь и не оглядывайся. Я сомневаюсь в том, что другие так же придут ко мне, чтобы сообщить о том, что переходят на сторону Иоанна. Мне придется самому гадать, кого он чем подкупил, возможно, я смогу это понять по открытым насмешкам и ухмылкам во дворце.

Джек из красного сделался пунцовым.

— А вы знаете о том, что он и другим это предлагал?

— Это же очевидно, разве нет? — проворчал Вильгельм. — Король не стал бы подкупать моего племянника и больше ни с кем это не обсуждать. Это нужно ему, чтобы нанести удар моему чувству собственного достоинства и для уменьшения моей власти.

Джек выглядел убитым.

— Вам следовало поступить, как с самого начала советовал Жан Дэрли: взять их сыновей в заложники.

— Это мало что изменило бы, раз мои сыновья у короля, — он вздохнул и почувствовал, как тоска накрывает его серой волной. — Так кого же он обхаживал и кто соблазнился?

— Большинство, — Джек смотрел на него смущенно. — Прендергаст, де Барри, Лэтимер, оба де ла Роше, Адам Херефордский, Ричард де Коган, д’Англе, Фицмартин и де Хаверфорд…

Вильгельм был подготовлен, но все равно услышать все эти имена было неприятно. Иоанн проделал тщательную работу, и все ирландские вассалы показали свои истинные лица.

— Я не скажу, что ты в хорошей компании, — произнес он с угрюмой улыбкой.

— Что вы собираетесь делать?

Вильгельм поморщился:

— А что мне остается? Я осажден. Я могу только надеяться, что стены, которые я успел возвести, достаточно крепки, чтобы выстоять. Ты выполнил свой долг, придя ко мне. Но с этих пор тебе лучше держаться подальше от меня, если не хочешь оказаться в ловушке.

— Милорд, я…

— Иди, — Вильгельм махнул рукой. — У меня терпение солдата, а не святого.

Джек низко, с грустью поклонился, а затем, помедлив, ушел. Вильгельм на мгновение закрыл глаза, а затем снова обратился к осмотру коня. Лицо торговца было совершенно пустым, но это не значило, что и в голове у него было так же пусто. Вильгельм прекрасно понимал, что эта новость будет главным развлечением за ужином. Он сказал себе, что это не важно, что это всего лишь один из ходов в длинной сложной игре.

— Седлай его, — скомандовал он. — Хочу на нем прокатиться.

Мальборо, Уилтшир, декабрь 1207 года

Выдыхая в ледяной воздух пар, Вильгельм смотрел на комнату, где они с братьями играли, когда были детьми. Он до сих пор отчетливо помнил красную тканую отделку стен, золотую бахрому на подушках и валиках, большую кровать, застилаемую зимой волчьими шкурами, в которой они с братьями спали. Все это вставало перед его мысленным взором как настоящее, но в реальности сохранились только орнаменты в виде завитков на белых отштукатуренных стенах. Они были прежними. Сейчас комнату занимали королевские писцы, которых не было видно за кипами пергамента, их пальцы болели от непрерывного письма, а носы и руки были красными от холода, несмотря на медные печки с углем, маленькие островки тепла в помещении.

В проеме окна теперь было вставлено стекло. Во времена детства окно смотрело прямо в небо, или в особенно холодную погоду его закрывали ставнями. Стоило ему прищурить глаза, и он видел мать, сидящую со служанками на скамье перед окном за вышиванием, одним глазом косящую в сторону своего выводка из четверых мальчишек, двух девочек и двух старших приемных сыновей — от первого брака их отца. Сейчас всех раскидало по свету: девочки вышли замуж и уехали в отдаленные уголки страны, кто-то обосновался во Франции… кого-то уже не было в живых. Его отец служил здесь кастеляном, но потерял Мальборо вместе с расположением короля Генриха, когда Вильгельм был молод. Годы спустя право на управление крепостью было восстановлено. Ее отдали в распоряжение его брата Иоанна, который, в свою очередь, утратил его, восстав против короля Ричарда, и умер в большом зале, защищая крепость, которой отдал свое сердце и свои надежды. Теперь здесь всем заправлял король Иоанн, он приезжал сюда метить территорию, как собака. Но, несмотря на то что прежние запахи и цвета потускнели, память об их первоначальной яркости сохранилась. Если в комнате и было холодно, так это потому, что в Мальборо было больше призраков, как мертвых, так и живых, чем замок мог вместить.