Изабель повернулась, шурша одеялом, и открыла глаза. При тусклом свете свечей их синева казалась черным ночным небом.

— Ты не спишь, — сказала она.

— И ты не спишь, — он обхватил ее рукой, и она придвинулась поближе к нему. Его объятье было успокаивающим и знакомым. Он ощущал, что между ними есть напряжение, и не собирался нарушать ее границ. Несмотря на только что проведенную им ревизию собственных возможностей и осознание, что все его силы при нем, сейчас было не время и не место для молотов и наковален.

Замок Фремлингем, Саффолк, январь 1207 года

Подвенечное платье Махельт было из дамасского шелка, расшитое серебряной нитью, кристаллами и жемчужинками. Оно очень шло к ее фигуре и медно-каштановым волосам. Серебряный пояс подчеркивал тонкую талию и мягкие изгибы юного тела.

Изабель с гордостью наблюдала, как Махельт танцует первый танец со своим новоиспеченным мужем. В двадцать три года Хью Биго возвышался над своей тринадцатилетней женой, как башня. Однако он не выказывал никакого неудовольствия по поводу их разницы в возрасте или росте; впрочем, у него у самого были младшие сестры, и он привык к обществу таких молоденьких девушек. Он обращался с Махельт как с королевой, а она от его внимания расцветала, словно роза. Изабель была до слез счастлива за них, но одновременно в ее сердце жила тревога.

Рядом с ней Вильгельм наблюдал за танцующими с ничего не выражающим лицом, хотя, когда Махельт встречалась с ним взглядом, улыбаясь, он отвечал ей улыбкой и ободряющим жестом. В честь их свадьбы он надел все свои графские регалии, что делал крайне редко, а его голову украшал венец с драгоценными камнями. Изабель знала, что ему тяжело видеть, как его дочь выходит замуж, да еще так скоро, возможно, это было даже тяжелее, чем отдать сына в заложники. Махельт была его старшей дочерью и всегда занимала в его сердце совершенно особое место. Она больше не прибежит к нему с приветствием, когда он будет возвращаться с войны, не покажет ему, что у нее новенького, не попросит вечером у камина научить ее какой-нибудь песне. Теперь все это принадлежало ее мужу и его семье.

— Нужно было сыграть свадьбу сейчас, — произнес он с сожалением. — Жаль, мы не можем взять ее с собой в Ирландию, но мы не знаем, как долго там пробудем. Возможно, для нее безопаснее оставаться здесь во Фремлингеме в качестве жены Биго.

Изабель смолчала о том, что сейчас он, наверное, чувствует то же, что она испытала, когда он отдал их сына Иоанну. Это было бы ударом ниже пояса, да и ситуация была другая. Вильгельм тоже переживал из-за сына, и она сама страшно будет скучать по Махельт. Но, по крайней мере, их дочь будет взрослеть в доме, где ее любят и где есть строгие моральные устои. Саффолк был достаточно далеко от дворца, и Махельт могла не появляться при дворе, если только ей самой этого не захочется, а Фремлингемский замок был новым, удобным и хорошо укрепленным. К тому же Ида была чудесной свекровью. Она была настоящей матерью, но не подавляла своей опекой и была счастлива разделить свои заботы и радости с женой старшего сына.

Изабель коснулась рукава Вильгельма. На нем был серебристый наряд, который переливался, когда к нему прикасались.

— Теперь у нее есть время, чтобы познакомиться со своей новой семьей, прежде чем она примет на себя все супружеские обязанности, — резонно заметила она.

Его веки дрогнули при словах «все супружеские обязанности».

Изабель крепко сжала его руку:

— Она унаследовала от тебя храбрость и решимость поступать правильно, а Хью добрый.

— Я был на свадьбе Иоанна и его королевы, — пробормотал Вильгельм. — Она была примерно того же возраста, что и Махельт, и так же развита. — По его лицу пробежала волна отвращения. — Я знаю, что Иоанн с ней сделал, и если бы я думал…

— Вот и хорошо, что ты не думал, — перебила его Изабель. Она снова устояла перед искушением упомянуть об их сыне, но Вильгельм должен был и сам видеть сходство ситуаций, если он не был совершенно слеп. — Это приличный дом, такой же, как наш, и они позаботятся о ней. Ида и Роджер защитят Махельт. Гуго — достойный юноша, ты и сам это говорил, и это было одной из причин, почему мы согласились на этот брак. И ты сейчас оскорбляешь его своими замечаниями… и самого себя оскорбляешь тем, что допускаешь такие сравнения.

Вильгельм поморщился.

— Ты права, и разумом я это понимаю, но даже так… — он покачал головой и, извинившись, удалился в личные покои.

К Изабель тут же подошла Ида Норфолкская в великолепном наряде из синей шерсти и в сапфировых украшениях.

— Граф Маршал хорошо себя чувствует? — обеспокоенно спросила она.

Изабель улыбнулась, чтобы успокоить хозяйку:

— Он переживает, что мы оставляем Махельт, а она еще очень молода. Думаю, я тоже за нее волнуюсь, хотя и понимаю, что лучшего дома для нее не найти.

Ида взяла Изабель за руку.

— Разумеется, вы волнуетесь. Вы ее мать, и она действительно еще слишком молода для брака. Но я буду заботиться о ней как о родной дочери. Мой сын поклялся, что и пальцем ее не тронет, пока она не станет достаточно взрослой, чтобы разделить с ним брачное ложе. У Махельт будет столько времени, сколько ей понадобится.

— Я это знаю, мы и мечтать не могли о лучшем муже для нее, — сказала Изабель, проявляя вежливость, но при этом говоря искренне. Она была рада, что Вильгельм ушел в личные покои. Мужчин всегда обвиняют в грубости и неотесанности, но в некоторых ситуациях они становятся нежными как ягнята. Он, возможно, не вынес бы этого разговора о дочери.

— Иоанн действительно согласился отпустить вас в Ирландию? — поинтересовалась Ида, сменив тему, поскольку Вильгельм вернулся в зал.

Изабель покачала головой:

— Он все еще медлит с ответом, но в конце концов Вильгельм получит его согласие. Он не может отказывать нам вечно, а мы пока готовимся к путешествию.

Она снова взглянула на танцующих. Махельт, с раскрасневшимися щеками, блестящими глазами смотрела на Хью и смеялась. Для нее это будет легко, подумала Изабель. Она влюбилась в него, и, если он не будет дураком (а она знала, что не будет), она так же легко окажется в его постели, когда придет время.

Заметив отца, Махельт, извинившись, выпустила руку своего новоиспеченного мужа и, бросившись к Вильгельму с резвостью ребенка, которым до сих пор наполовину была, втянула его в кольцо танцующих. Он сначала танцевал рассеянно и неохотно, но потом Изабель заметила, что он улыбнулся Махельт и обнял ее.

Ида похлопала Изабель по плечу.

— Не присоединиться ли нам к ним? — спросила она. — Я обожаю танцевать, а уж танцевать на свадьбе сына с лучшей невестой, какую только можно было найти!

Изабель улыбнулась.

— Вы правы, — она начинала обожать Иду за ее доброту и деликатность. — Что может быть лучше?

Иоанн изучал свиток пергамента, который держал в руках. Свиток был в водяных разводах: он путешествовал через болота Уэльса, а в прошедшую неделю там было очень влажно, и, хотя сумка гонца, спрятанная под плащом, защищала его и чернила были по-прежнему хорошо видны, он был все-таки влажным и выглядел неопрятно.

— Вильгельм Маршал уже в четвертый раз обращается ко мне с просьбой дать согласие на его отъезд в Ирландию, — сообщил Иоанн своему другу и родственнику Питеру де Роше, епископу Винчестерскому. — Дать ему это разрешение?

Слова были написаны цветистым слогом писаря Вильгельма Майкла, Иоанн узнал его стиль. Подчеркнутая витиеватость фраз и избыточные приветствия были явно не в духе Маршала. Король ковырял болезненный заусенец на большом пальце.

— С тех пор как я вернулся из Пуату, он был при дворе лишь один раз и лишь для того, чтобы убедиться, что его мальчишка цел и невредим, и снова спросить об Ирландии.

Де Роше рассеянно поглаживал вышивку своей украшенной драгоценными камнями верхней ризы с широкими рукавами — так, как обычные люди гладят домашних питомцев. Облачение принадлежало Хьюберту Вальтеру и было почти бесценным.