А что до самого Маршала… Иоанн сделал глоток вина и подержал его во рту. Что ж, существовало несколько способов укрощения львов, даже таких опасных, как Пемброукский, и их клыки можно было сточить. Первая обманка не сработала, но это не означало, что битва окончена. Просто нужно было внести некоторые изменения в план.

Килкенни, Ленстер, осень 1207 года

— Милорд, мне нужно поехать с вами, — взволнованно просил Жан Дэрли. — Вы не можете доверять сопровождающим вас людям.

Вильгельм откинулся в кресле и с любовью взглянул на своего бывшего оруженосца.

— Совершенно верно, и поэтому я предпочитаю иметь их на виду и знать, чем они занимаются. И я знаю, что, если я оставлю верных мне людей охранять мою жену и детей, я не получу удара ножом в спину.

Он взглянул в сторону Изабель, и та ответила согласным кивком, хотя и с поджатыми губами. Он собрал совет в личных покоях, чтобы обсудить новые требования короля, полученные сегодня утром. Иоанн приказал Вильгельму явиться ко двору, как и Мейлиру Фицгенри, чтобы положить конец препирательствам между ними. Вопрос о том, подчиниться этому приказу или ослушаться его, не стоял, но было жизненно важно защитить Ленстер во время его отсутствия.

— Джордан, ты станешь защищать земли от Бэллигоранпасс до Дублина.

Джордан де Саквиль деловито взялся за рукоять меча:

— Воробей не пукнет без моего ведома, милорд.

Вильгельм коротко кивнул.

— Жан, под твоей ответственностью будут внутренние земли Уи Ченнеслейг и Оссори.

Жан промолчал, и Вильгельм заметил, что оливковый оттенок кожи рыцаря побледнел.

— В чем дело?

Жан раскрыл ладони, а потом сжал кулаки:

— Милорд, я не уверен, что справлюсь. Я… я боюсь вас подвести. Если вам это будет по душе, назначьте кого-то другого на эту должность, а я станут служить ему, чем только смогу.

Вильгельм некоторое время изучал выражение его лица. Жан был его оруженосцем и телохранителем, и Вильгельм научил его всему, чему только возможно. Жану сейчас было слегка за тридцать, и он был, как никогда, готов к выполнению серьезных, ответственных задач. Однако если он должен был бы руководить людьми и самостоятельно принимать решения, а не просто следовать указаниям, отдаваемым другими, ставки росли.

— Нет, — Вильгельм был непреклонен. — Мне не будет по душе назначить кого-то другого. Ты в состоянии выполнять все, что потребуется. Стефан будет твоим поверенным и твоей правой рукой. Естественно, ты можешь советоваться с ним по любым вопросам, как и с графиней. В твоем распоряжении также будут Фицпейн, Фицроберт, Маллард и другие. Я не бросаю тебя одного на съедение волкам.

Жан согласно кивнул, но все равно выглядел обеспокоено.

— Если бы у меня были хоть малейшие сомнения относительно твоей способности выполнить эту задачу, я бы тебе ее не поручил, — Вильгельм продолжал смотреть на него изучающе. — Тут что-то другое, верно? У тебя такой вид, будто у тебя во рту куча семечек, которые тебе хочется выплюнуть, но ты боишься, что я тебя выгоню за дурные манеры.

Жан пошевелил челюстями, как будто замечание Вильгельма было правдой:

— Простите меня, милорд, но вы должны защитить себя от возможной измены. Возьмите кого-то в заложники у тех, кто наиболее вероятно может изменить вам. Некоторые из них подумают дважды, прежде чем предпринимать что-то против вас, если их сыновья будут с вами.

— Как Иоанн забрал моих? — резко спросил Вильгельм.

Жан покраснел, но продолжал стоять на своем:

— Да, милорд, именно так. Я думаю, это было бы мудро.

— Он прав, — какое-то время Изабель слушала молча, но теперь поднялась на ноги. — Я думаю, тебе нужно обеспечить себе какое-то преимущество перед ними.

Вильгельм покачал головой:

— Я пытаюсь привязать людей к себе другими способами, нежели захватывая их детей в заложники. Я не хочу полагаться на вассалов, которые верны мне только из страха.

— Не только из страха, но и из уважения, — резко ответила Изабель. — Я знаю этих людей так, как ты не знаешь. Они уважают тех, кто способен применять жесткие меры.

— А если они восстанут после того, как я возьму их детей в заложники, что ты будешь делать? Убьешь их сыновей? Бросишь их в подземелье голодать? Нет, — произнес он с тихой настойчивостью, в которой слышалось отвращение. — Я не стану брать заложников, когда для этого нет веских причин, потому что это порочит честь обеих сторон. Я полностью доверяю вам всем управление Ленстером в мое отсутствие. Если Мейлир попытается из Англии что-то предпринять против нас, защищайте себя и наши интересы любыми способами. Если необходимо, сражайтесь, и сражайтесь до победы, но не обнажайте мечей первыми.

Изабель, пошатываясь, вышла из уборной, где провела последние пять минут, выворачивая свой желудок наизнанку. Она чувствовала себя совершенно измученной и изнуренной.

— Это будет еще один мальчик, — сообщила она Вильгельму слабым голосом.

Сквозь его озабоченность проступило веселье:

— Откуда ты знаешь?

— Я всегда хуже себя чувствую, вынашивая мальчиков, причем в любое время дня, — она взяла из рук Сибиллы Дэрли салфетку, смоченную розовой водой, и промокнула лицо и шею.

— С мальчиками всегда больше проблем, — сказала Сибилла, понимающе переглянувшись с Изабель.

Изабель благодарно кивнула. Она не стала добавлять, что беременность не единственная причина ее дурного самочувствия, другая причина — это тревога. Вильгельм собирался уехать в Англию, ко двору, оставив ее править в Ленстере. Этот ребенок более ее остальных детей должен был унаследовать властные черты своих предков.

Мива, повитуха-ирландка, заставляла ее полоскать горло настоем имбиря и болотного мирра, чтобы облегчить тошноту. Ее фрейлины одевали ее в шелковую сорочку и шафрановое платье, которое Вильгельм снял с нее дождливым весенним вечером, когда они зачали этого ребенка. Во время первых беременностей ее крепкие молодые мышцы позволяли ее фигуре оставаться неизменной вплоть до шестого месяца, а сейчас уже на третьем ее положение не вызывало сомнений… что было ей только на руку.

На Вильгельме был его серебристый наряд, но, вместо того чтобы украсить его вышитым поясом с золотыми медальонами с гербами, подтверждающими участие Вильгельма в крестовых походах, он перехватил его простой кожаной перевязью для меча, висевшего в ножнах у левого бедра.

Элизабет Авенел вытащила из дорожной укладки коробочку с красной пудрой, и у Изабель появилось искушение нанести немного краски на щеки. Она не хотела выглядеть как одна из раскрашенных придворных женщин, но, судя по тому, как она себя чувствовала, можно было заключить, что и выглядит она, должно быть, неважно, так что если просто добавить немного румян и освежить цвет лица, чтобы она выглядела более готовой управлять Ленстером в отсутствие Вильгельма, это будет только к лучшему.

Сибилла набросила ей на косы платок из кремового шелка и сколола его у горла золотой брошью в виде венка, украшенной янтарем.

Вильгельм одобрительно кивнул.

— Прекрасная, — сказал он. — И очень величественная, — его взгляд упал на ее живот. — И беременная. Именно то, что нужно, мне кажется. Ты готова встретить их лицом к лицу?

Она глубоко вздохнула и кивнула. Она как-нибудь справится с тошнотой, сможет держать голову высоко поднятой и улыбаться.

Торжественно ступая, Вильгельм проводил Изабель в большой зал. Она положила свою руку поверх его и шагала с грацией королевы, выпрямив спину, с властным выражением лица. Позади них шли их дети, женщины Изабель и рыцари войска; все последние были с мечами.

Изабель и Вильгельм устроились в центре помоста и предстали перед людьми, сидевшими на праздничных скамьях. Дети и женщины Изабель сели по левую сторону от них, а рыцари, включая Джордана и Стефана, встали справа, поближе к своим лорду и леди.