И среди партизан-неевреев нашей группы были стойкие, сознательные, смелые люди.

Геник Музычко из Сибири. Имел большой опыт партизанской борьбы, участвовал в боях с немцами в Беловежских лесах. Проявлял большое внимание к евреям в лесу, заботился о снабжении их продуктами и об их охране. Геник Музычко погиб в бою с бандеровцами летом 1943 года.

Анатолий Курочкин, ленинградец. Был командиром группы. У него тоже был большой опыт партизанской деятельности. В Любешовских лесах он один напал на немецкую автомашину. Будучи окружен немцами, он успел убить четверых из них, а сам ушел невредимым. Помню, он меня учил, как застрелиться из винтовки, если я не смогу выйти из окружения. Он очень был озабочен моей судьбой в подобной ситуации. Он учил меня, как действовать, чтобы не попасть живым в лапы фашистов.

Алексей Оскола[32] из деревни на Волыни недалеко от станции Бяла над Горынью, вблизи реки Горынь. Алексей явился к нам вместе со своей женой Люсей. Оба пришли с винтовками. Они участвовали во всех боях с немцами и полицией во время наших диверсий на железных дорогах. Алексей был добродушным и скромным. Благодаря связям с крестьянами деревень, находившихся вблизи станций Бяла над Горынью и Сарны, ему удалось за время своего пребывания в нашей партизанской группе взорвать пятнадцать эшелонов с немцами и вооружением, направлявшихся на фронт.

Сокол с сыном. Оба пришли в Озерский лес из Высоцка. Как отец, так и сын были отважными партизанами и ни в малейшей мере не были заражены антисемитизмом. Когда полицаи из Высоцка пришли в Озерский лес, чтобы включиться в партизанское движение, Соколы тоже возражали против приема полицаев, предсказывая их предательство. Сын был ранен в бою, и когда выздоровел, он продолжал воевать против фашистов рука об руку со своим отцом.

Александр Луста со своим сыном пришли из Бутовских хуторов сейчас же после того, как немцы сожгли там в сараях более двухсот крестьян, в том числе женщин и детей. Александр Луста погиб в бою под Перекальем.

Андрюшка пришел в Сварыцевичский лес из Высоцка сейчас же после нашего налета на этот пункт. Ему было 17 лет. Он пришел к нам без ведома своей матери. Андрюшка был отличным разведчиком. Он был убит бандеровцами. Это было в марте 1943 года. Его привезли в Сварыцевичи и похоронили на деревенском кладбище. На похоронах присутствовало почти все село.

Николай Панченков из орловской деревни. Пришел в Сварыцевичский лес с винтовкой. Был боевой партизан и отличный стрелок. Погиб в бою с немцами под Перекальем.

Сергей Диковицкий с двумя сыновьями — Колей и Андреем. В Сварыцевичский лес пришли они из Столина. Они сидели в столинской тюрьме, осужденные на смерть. Казнь должна была произойти утром, а ночью они сделали подкоп и бежали[33]. Это были высокие крепкие люди.

Коля был родом из деревни недалеко от Тамбова. Он пришел к нам со своими двумя закадычными товарищами — Ваней и Назаром. Все трое были красноармейцами, попали в окружение и, чтобы избежать немецких лагерей, нанялись в деревне на работу. Коля был маленький, как подросток, очень умный и обходительный с людьми. Однажды Зильберфарб чистил в землянке свою винтовку, по неосторожности выстрелил и попал Коле в ногу. Коля был тяжело ранен, и прошло много времени, пока он выздоровел, оставшись хромым. Несмотря на все это, я ни разу не слышал от него упрека в адрес Зильберфарба.

Назар был сибиряком. Он очень хорошо играл на лире[34] и красиво пел. Когда, бывало, вечером партизаны и партизанки пойдут в землянке в пляс, так что пол под ними дрожал, Назар сопровождал эти танцы своей душевной игрой и пением. Его любимой песней была:

Да! Он потерял навеки свою девушку и свой дом, так как вскоре потерял он свою жизнь. Он погиб в бою с бандеровцами.

Несмотря на необходимость в любой момент быть готовыми отправиться на боевое задание и, быть может, погибнуть, партизаны и веселились, и пели, и танцевали. Они не терялись, когда внезапно в разгаре веселья и танцев нужно было взяться за оружие. Звуки песен по ночам раздавались далеко в густом молчаливом лесу. Особенно любили петь песню «Широка страна моя родная».

Все мы, евреи и неевреи, жили одной семьей. Отношение к еврейскому семейному лагерю было очень хорошее. Хозяйственная часть выделяла для него достаточно хлеба, картофеля и мяса.

Мы, партизаны, чувствовали себя в лесу старожилами, и он стал для нас родным домом. У нас создалось хорошее хозяйство, и среди деревьев и кустов паслись волы и коровы, а возле землянок лежали мешки с зерном.

Партизанские землянки выглядели так, как будто они стояли годами, а внутри они напоминали обыкновенные дома. Для своей работы по составлению и редактированию воззваний к населению я имел отдельную комнату, где находился радиоприемник и стоял стол с ящиками.

Землянки еврейского семейного лагеря имели своеобразный вид. На них лежала печать местечкового жизненного уклада. Особенно это было заметно в пятницу и субботу. В честь субботы землянки прибирались, импровизированные столы накрывались белыми полотенцами или кусками полотна. Пища на субботу готовилась в пятницу[35].

С того времени уже прошло десять лет, но до сих пор это время мне видится, как некая легенда. Немцы были от нас на расстоянии каких-нибудь двадцати километров и каждый час могли на нас напасть, и все-таки мы пребывали в лесу с какой-то уверенностью и беспечностью, хотя для этого не было прочного основания. Единственная наша сила была в конспирации и в том, что лес и село Сварыцевичи нами хорошо охранялись и никого из гражданских лиц к нам не пропускали. Наши связные не ставились в известность о размерах наших партизанских отрядов и их вооружении. Также и крестьяне не знали подробности о нас. Поэтому о нас распространяли преувеличенные сведения. Говорили, что нас тысячи. Немцы пытались засылать к нам шпионов, но мы их задерживали и расстреливали. Штаб наших партизанских групп находился в Сварыцевичах и был размещен в лучшем доме села. Над этим домом развевалось красное знамя. Напротив размещалась разведка. Партизанская бдительность в селе была велика. Случилось, что два эсэсовца, переодетые в кожухи и кучмы, подъехали к селу. Еще издали Федька Никаноров и Алик Абугов заметили, что подвода едет как-то неуверенно. Они дали подводе заехать в село, и тотчас же она была окружена партизанами. Переодетые немцы сразу подняли руки вверх и сдались без всякого сопротивления. Мы их доставили в штаб для допроса. С немцев сняли кожухи, связали им руки и в их немецкой военной одежде пригнали пешком в лес на партизанскую базу, где их расстреляли. В лесу ведь не брали в плен. Так поступали немцы и местные фашисты, захватывая партизан, так поступали и партизаны со своими врагами.

Немецкая печать в своих изданиях часто писала о Сварыцевичских партизанах, что «в Сварыцевичском лесу большие партизанские отряды под командованием еврейских комиссаров. Они живут в подземных пещерах, которые тянутся на километры, и имеют там арсеналы с оружием, доставленным из Москвы. Большой партизанский отряд расквартирован в Сварыцевичах». Слыша такое, мы шутили: «Сварыцевичи — вторая Москва».

Брянские партизаны в полесских лесах[36]

Партизанское движение прошло несколько фаз. Сначала возникли небольшие не связанные между собой партизанские группы. Каждая группа действовала по своему усмотрению. Только в редких случаях эти группы договаривались об общих действиях. Не было достаточно оружия, чтобы проводить открытые сражения с врагом. Имевшееся оружие было низкого качества. Винтовки, добытые у крестьян, хранились перед этим в сырых ямах, подвалах и были ржавые. Не хватало патронов. Поэтому деятельность партизан в этот период сводилась к диверсиям, мелким сражениям, а также к добыче продуктов, одежды, обуви — неожиданным нападениям на кооператив, молочно-товарную ферму, зерновой склад или полицейский участок.