Трудно будет. Пусть пока подождет.

Я перевел звонок на голосовую почту, потом набрал еще раз.

– Ммммф? Что? – Еще не слова, а так, что-то вроде бормотания.

– Доктор Макдональд, простите, что разбудил вас, но…

– Эш… Нет, все в порядке, я не сплю. – Зевок. – Бррр… Сколько сейчас времени?

– Мы нашли еще одно тело. Это может быть Софи Элфинстоун. Поговорим об этом утром. Простите, что побеспокоил.

– Софи Элфинстоун? – Голос доктора Макдональд звучал так, как будто она уже проснулась. – Она… Он ее обезглавил?

Снова шорох напротив.

– Нет, но вместо этого он вырвал ей все зубы.

– Смотрите, как интересно – он обезглавливает третью жертву, Лорен Берджес, а вторую и шестую не обезглавливает. У Ханны Келли и Софи Элфинстоун головы на месте.

– Может быть, он проходит через какие-то фазы, и…

– Все выглядит так, как будто он экспериментирует. Обычный паттерн[54] подразумевает продолжение одного и того же действия снова и снова. Его все время улучшают, оттачивают, вновь заставляя свою фантазию разыграться. Но это… – Пауза. – Это похоже на то, что ему как будто не нравится то, что он делает. Он отрезает голову Лорен Берджес, но не может заставить себя сделать это снова. – Из телефона послышался странный клацающий звук, как будто им стучали по зубам. – Когда завтра изучат останки, нужно будет сказать, чтобы исследовали паттерн нанесения ран и чтобы сделали карту точек совпадения. И чтобы посмотрели, что еще он пытался сделать, а потом не сделал.

– Да… О’кей. – Я закончил разговор, сунул телефон обратно в карман и стал смотреть, как крыса выгрызает дыру в мусорном мешке. Ему на самом деле не нравится то, что он делает. Вот скотина – ему не нравится, но он продолжает это делать.

Снова шорох на другой стороне аллеи.

– Да хватит уже. – Я повернулся спиной и раскрыл дверь. – Мне по хрену, о’кей? Трахайся с кем угодно и где угодно.

Кто-то за моей спиной откашлялся:

– Как долго тебе было известно об этом?

Я остановился – рука на двери, а музыка изнутри все громче и громче. Облизнул губы. Стою молчу.

– Эш? – Шаги по асфальтовой площадке перед дверью. – Как долго тебе было известно об этом?

Я глянул через плечо, а он там стоит. Детектив-инспектор Хитрюга Дейв Морроу. Пальцы-сосиски теребят пуговицы костюма.

– Что? Нет, я тебя не слышу…

Я посмотрел на зазор между тостом и раскаленными, оранжевого цвета, нагревательными элементами – тостер еще не сжег хлеб. Прижимая мобильный телефон плечом к уху, другой рукой я погружал в кружки пакетики с чаем. На кухонном столе гремел и дребезжал чайник.

Холодно сегодня утром. Окно похоже на затуманенную темно-серую плиту.

На другом конце линии Рона снова зевнула:

– Я говорю, жаловаться на вас приходили в участок.

– Ты когда вчера с работы ушла?

– Не сдала я экзамены на сержанта, так и буду теперь детективом-констеблем всю оставшуюся жизнь. Сиди за работой допоздна или не получишь повышения. Вы сами мне это говорили.

Верно по всем пунктам. Чайник щелкнул и смолк.

– Да, но если ты заснешь на работе или облажаешься из-за усталости, тогда можешь навсегда распрощаться с тремя полосками.

Разлил кипяток по кружкам. Два куска слегка пригоревшего тоста на тарелку.

– Это та корова, Дженнифер Прентис, приходила – сказала, что вы вчера избили ее фотографа.

– Удивительно, что она ждала так долго.

Кусочек масла, потом немного малинового варенья.

– Я сказала Дуги, что разберусь с этим делом. Расскажите мне вкратце, что там произошло, прежде чем Профессиональные Стандарты возьмутся за это дело.

Два кусочка сахара в одну чашку и по доброй порции молока в каждую.

– Кто она такая, чтобы делать подобные заявления? Что с того, ну, врезали вы разок придурку-папарацци, я уверена, у вас на то была причина, так ведь?

– Ну, что-то вроде того.

Дверь в гостиную дребезжала от сдавленного храпа. Это Паркер старался быть незаметным.

Я стал подниматься вверх по лестнице, под ногами заскрипели ступени.

– Ну, вы не беспокойтесь об этом, я с ним переговорю. Он у меня сразу вспомнит, как все было на самом деле.

В спальне было темно, пахло мускусом и пряностями и еще чуть-чуть отбеливателем. Я поставил завтрак на комод, потом раздвинул шторы. Окно запотело по углам росистой паутиной. Горизонт уже окрасился бледно-голубым, но Олдкасл был еще безбрежной темной массой, обрызганной местами мелкими крапинками желтого и белого.

– Шеф?

Костюм Сьюзан – полицейская униформа – висел на двери платяного шкафа.

Это была не повседневная форма английского «бобби», а что-то вроде фантазии на тему полиции Нью-Йорка: юбка с воланами, кожаный корсет и – для завершения образа – шляпа, наручники и черные, для извращенцев, виниловые ботинки по колено.

– Шеф? Вы меня слышите?

– Сделай одолжение, скажи Веберу, что после утреннего по-квартирного обхода тебя не будет, припаркуйся где-нибудь в тихом месте и поспи пару часов. И смотри, чтобы Смит тебя чем-нибудь не озадачил.

– Спасибо, шеф. – В ее голосе послышалась улыбка. – И не беспокойтесь о мальчонке-фотографе. Я с этим делом разберусь, – закончила она разговор.

Я сел на край матраса, он застонал.

– Сьюзан?

– Ннннннгх… – Она лежала на спине, закрыв одной рукой глаза. Крашеные светлые волосы разметались по подушке и свисали с края кровати. На запястье, покрытом искусственным загаром, маленький шрам.

– Сьюзан!

Рука дернулась, она взглянула на меня – одна сторона лица помята.

– Сколько времени?

– Ты встаешь?

Рука зашарила по прикроватной тумбочке, схватила айфон и поднесла под прищуренный глаз для дальнейшего пристального рассмотрения:

– Уффф… Еще только семь часов утра!

– Чай с тостом?

Телефон отправился на тумбочку, и она снова скрылась под одеялом, оставив снаружи пышную массу золотистых кудрей.

– К черту чай. К черту тост. Семь утра…

– Малиновое варенье, твое любимое?

– И малину к черту. Иди обратно в постель. – Она перевернулась на бок и, свернувшись калачиком, выставила спину. – Как ужасно, что мне пришлось провести ночь в этой дыре.

На пару вдохов я уставился в потолок. Сьюзан была хорошенькая – прямо как красотки с третьей страницы[55], с… феноменальной грудью, стальными бедрами и задницей, которой легко можно было колоть орехи. Энергичная и гибкая. Ненасытная, с роскошными формами. Не понимающая и половины того, о чем я говорил. Потому что ей был двадцать один год, а мне – сорок пять.

Сейчас я бы мог жить в прекрасном доме в Блэкволл-хилл, с красавицей женой-адвокатом и двумя восхитительными дочурками, которые меня боготворили. И все это вместо того, чтобы уговаривать подружку-стриптизершу остаться на ночь в маленьком разваливающемся муниципальном домишке, который достался мне бесплатно, потому что он был в таком ужасном состоянии, что брать за него арендную плату просто не было смысла.

Я положил руку на изгиб под одеялом.

– Я должен идти. Работа. – Постарался, чтобы голос звучал весело. – Вечером увидимся?

– Ммммф… – Дернулась. И больше ничего.

Я взял куртку, проверил, надежно ли спрятана сигарная коробка Ребекки, и потопал вниз по ступеням.

Едва я подошел к двери, зазвонил мобильный. Дисплей высветил надпись «Др МакПридурь».

– Алло?

– Я подумала, что нам нужно встретиться сегодня утром перед вскрытием, все это, конечно, очень странно… в смысле, обычно это делается для того, чтобы выяснить, как жертва умерла, а у нас ведь уже есть фотографии того, как это случилось, правда ведь, все это довольно странно?