– Бедная Лорен… Он заставляет сидеть и ждать, пока не наступит день рождения. Целых три дня она сидит, привязанная к стулу, и ждет, когда начнется боль. Вы можете представить, как она одинока и испуганна, и ей всего двенадцать лет… – Снова шмыгнула носом. – Ну, тринадцать… в конце.

Конечно, я мог это представить. Каждый чертов день.

Крысолов была как статуя. Стояла. Смотрела. Пристально. Не двигаясь. Я сделал пару шагов в ее сторону, добавил в голос немного хрипоты:

– Какого хрена ты пялишься?

Доктор Макдональд вздрогнула и обернулась, чтобы посмотреть, на кого я кричу.

Крысолов даже не вздрогнула.

– А ну давай пошла вон отсюда!

Ничего.

Потом наконец она повернулась и пошла прочь – не спеша, – и ее тележка скрипела и стонала в темноте. Внезапная вспышка света, когда она прошла под работающей лампой, – и седеющие волосы засияли вокруг ее головы неряшливым ореолом. Потом она ушла.

– Чокнутая. – Я положил руку на плечо доктору Макдональд. – Вы точно в порядке?

Слабый кивок.

– Извините. – Снова вытерла глаза. – Как-то глупо все.

– Чтобы не опоздать на паром, нам нужно выйти отсюда примерно… через полчаса. В пять часов, самое позднее.

– Ну, в смысле, мне приходилось бывать на вскрытии раньше, но всегда это было одно и то же – я проводила время, проникаясь чувствами убийц… Должна была стоять и притворяться, что я – это он, и представлять, как все это было и как хорошо себя чувствуешь, совершая эти ужасные вещи. – Она снова шмыгнула носом. – А потом все кончается, и помочь уже нельзя… – И уставилась на пол.

– Вам не нужно быть здесь до конца. Возвращайтесь домой к тете, расслабьтесь. Откройте бутылку вина. Я заеду за вами, когда мы здесь все закончим.

Доктор Макдональд покачала головой, и вокруг опухшего лица закачались темно-каштановые волосы.

– Я их не брошу.

– Насколько мы можем это утверждать. – Я сидел, откинувшись на спинку скрипучего пластикового стула.

Изображение Дики кивнуло головой на экране ноутбука.

– Согласен. Завтра мы здесь упаковываемся, так что в городе мы будем где-то в середине дня.

Детектив-старший инспектор Вебер побарабанил пальцами по рабочему столу:

– Вы вот так вот собираетесь прийти и забрать у меня мое расследование?

Кабинет Вебера размещался в одной из самых лучших комнат здания – в самом углу, с большими окнами, выходившими на заколоченный кинотеатр напротив.

Ноутбук доктора Макдональд притулился на рабочем столе Вебера, там, где все могли видеть экран, а веб-камера могла видеть нас. Правда, сама доктор Макдональд задумчиво смотрела в окно, одной рукой обхватив себя за грудь, а другой играя с волосами.

Дики вздохнул:

– Только тупить не надо, вы прекрасно знаете, как это работает. Это я кашу расхлебываю за все, что делает Мальчик-день-рождения. Хочу я этого, или нет. – Нахмурился: – Я уже рассказывал вам про мою язву?

– Плевать я хотел на вашу язву, у меня…

– А что, если мы вот так сделаем – у нас что-то получится, и вы сидите рядом со мной на пресс-конференции. Мы оба делаем заявление, вы получаете половину всех похвал, двенадцатилетние девочки продолжают расти, и никакой больной ублюдок больше не пытает их до смерти, а я выхожу на пенсию, оставляя позади себя все это дерьмо.

Вебер снял очки и протер их носовым платком:

– Ну что ж, в интересах межведомственного сотрудничества, так сказать… Я полагаю, что мы пришли к некоему рабочему взаимопониманию.

Дики даже не попытался улыбнуться:

– Доктор Макдональд? – Хмурый взгляд. – Доктор Макдональд, вам есть что добавить? Эй… Кто-нибудь, дайте ей хорошего тычка, ради всего святого.

Я дал, она подпрыгнула:

– Аа-ах. За что?

– Детектив-старший суперинтендант Дики хочет знать, хотите ли вы что-нибудь добавить?

– О-о, конечно, вот что… – Она дернула стул вперед, ближе к ноутбуку. – Родители Хелен Макмиллан говорили что-нибудь о том, у кого она брала книги?

На маленьком экране Дики открыл, а потом снова закрыл рот.

– Книги? – Он нахмурился.

– Они говорили, где она их взяла? В смысле, может быть, у нее был богатый родственник, который их коллекционировал, а потом умер и оставил книги Хелен, или что-нибудь вроде этого?

О’кей, лучше начать с того, что у доктора Макдональд с самого начала не все было в порядке с головой, а от вчерашнего удара у нее там явно что-то свихнулось.

– Книги? – Вебер откинулся на спинку стула. – Это что, на самом деле имеет какое-то отношение…

– Там еще дежурит тот офицер по связям с семьей? Если он там дежурит, пусть проверит книги у Хелен в комнате. Те, которые на полке.

– Доктор Макдональд… – Вид у Вебера стал еще более хмурым. – Элис, я знаю, что для вас все это было сильным стрессом, а работаете вы великолепно, но, может быть, мы найдем кого-нибудь более подходящего…

– Нет, я что хотела сказать, в смысле, когда мы были в ее комнате, я помню, что я тогда подумала, что это очень странная коллекция для двенадцатилетней девочки. Мне кажется, что это были первые издания. – Она повернулась ко мне: – Точно они там были, не правда ли, вы тоже посмотрели на них и…

– Понятия не имею. Это были просто книги, – сказал я и взглянул на Вебера.

– Подписанные первые экземпляры. Вы хотя бы представляете, сколько они стоят? Тайная Комната[60] – около полутора тысяч, Узник Азкабана[61] – от двух до трех тысяч, в зависимости от версии, и одному Богу известно, сколько стоит Лев, Колдунья и Платяной Шкаф[62] или Диккенс.

Лицо Дики стало угрожающе пурпурного цвета, наверное, из-за экрана.

– А-а… Я понял.

Доктор Макдональд снова обняла себя одной рукой, пальцами другой руки закручивая в волосах маленькие тугие колечки:

– Что могла делать двенадцатилетняя девочка с книгами ценой в двадцать, а то и тридцать тысяч фунтов?

– Если сейчас не выедем – мы опоздаем. Что если мы не приедем туда вовремя и не успеем на паром? Что мы тогда будем делать? Ведь вы сказали, что нам нужно выехать в половине пятого!

Я вытащил из папки очередной отчет:

– Ваши стоны по этому поводу процесса не ускорят. Почитайте журнал или что-нибудь еще.

Комната была забита дюжиной рабочих столов и кипами документов. Розоватого цвета стены, плитки напольного покрытия на краях загибаются вверх и покрыты подозрительными пятнами, лотки для входящей и исходящей документации, забитые до отказа. В спертом воздухе неприятный запах человеческого пота. Прогнувшиеся квадраты потолочных панелей заляпаны кусками упаковочной ленты поносно-коричневого цвета.

Несколько офицеров в форме сгрудились в дальнем углу, рядом с электрическим чайником и холодильником – забивают информацию в древние компьютеры бежевого цвета. Все остальные в гражданском.

Рядом с ними, заложив руки за спину, мотается детектив-сержант Смит. Изображает генерала.

– Это просто никуда не годится! – Повернулся к громадной демонстрационной доске, протянувшейся во всю длину комнаты, в которой располагался криминальный отдел. – Вам что, ребята, на самом деле нужно объяснять, насколько важны в расследовании первые двадцать четыре часа?

Как будто мы первый раз имели дело с местом свалки трупов.

Доктор Макдональд покопалась в своей сумке:

– Я что хочу сказать… сейчас почти половина пятого, а что, если мы опоздаем на паром и нам придется остаться в Абердине и что, если мы не сможем устроиться в гостиницу, потому что мы ее заранее не заказывали? Вот у меня, например, есть подруга, которая тоже вот так вот поздно выехала, и ей пришлось спать в машине, а я не хочу спать в машине – что, если туда кто-нибудь заберется?