— Они много места занимают?
— Два картонных ящика средних размеров. Я молодым современный подарок делаю. Думаю, что понравится.
— Хоп, я в течение часа заеду. А когда вас ждать?
— В субботу.
— В субботу поздно. Вам надо у муллы присутствовать. Это на пятницу запланировано. Надо раньше.
— Вряд ли смогу. Мне нужно в банке быть. Уже все обговорено. Кстати, в воскресенье я должен уже ехать назад.
— В воскресенье мероприятие у родителей невесты. Без вас никак нельзя, а во вторник ЗАГС. Надо быть обязательно.
— Понимаю, но придется обойтись без меня. Хотя не будем загадывать. Вдруг я раньше все успею.
— Я председателю банка сейчас позвоню.
— Не стоит. Он и без того заинтересован все сделать максимально быстро. Важно другое… Я пока не подумал, как к вам добираться.
— Это мой вопрос. Решим. Об этом не думайте, только скажите — когда. Лучше раньше.
— Не будем загадывать. Я жду вас. Окса домломо делает. Выпьем по пятьдесят грамм.
— Хоп. Выезжаю к вам.
Родик разъединил линию и набрал номер телефона московского офиса. В трубке долго стояла тишина, и Родик уже хотел повторить попытку, когда вдруг услышал голос Михаила Абрамовича:
— Алло, алло! Вас не слышно.
— Миша, это я. Теперь слышно?
— Родик, ты? Очень плохо слышно. Перезвони, если можешь.
— Лучше не экспериментировать. Давай так. Что нового?
— Ничего существенного. Куда ты пропал? Окса ничего толком объяснить не могла. Я волновался.
— Приеду — расскажу. По основному вопросу пока все движется в нужном направлении. Не стану загадывать, но надеюсь, что в следующий четверг прилечу с ожидаемым результатом. Подготовься. Пусть мой друг в банке подтвердит договоренности. Сумма та же. Ты меня понял?
— Понял. Тут по этому вопросу ажиотаж. Будет лучше, если ты появишься раньше.
— Маловероятно, но постараюсь. От меня теперь мало что зависит. Передавай всем привет. Теперь по возможности буду выходить на связь. Не нервничай.
Родик положил трубку на аппарат и пошел одеваться. Чистая одежда приятно освежала тело, и впервые за последние дни он задался вопросом о том, как живут люди на войне. Живут годами. В грязи, в жаре и холоде, без кроватей, ванн и других достижений человечества. Конечно, иногда они что-то из этого получают, но только иногда. Офицеры — чаще, солдаты — реже, но и те и другие — совершенно недостаточно в сравнении с нормальными условиями. Как они умудрялись не терять человеческий облик? Или теряли? Кто-то рассказал правду о войне? В кино и книгах все красиво. А как было на самом деле? Как партизанили в крымских катакомбах, годами воевали почти без воды? Ведь даже зубы почистить было нечем. Во что превращались мужчины и женщины? Какие запахи и звуки царили среди них? Вопросы, вопросы…
Родику не хотелось давать ответы на эти мысленные вопросы, хотя ответы он уже знал…
Рассыпался причудливой трелью звонок входной двери.
— Окса, открой! Это Султон, — крикнул Родик. — Я кончаю одеваться. Сейчас выйду.
В четверг к обеду Родик завершил все намеченные дела. Можно было ехать на свадьбу. Он позвонил Султону и сообщил, что освободился раньше, и они с Оксой готовы даже сегодня отправиться в Ленинабад. Султон очень обрадовался и пообещал рано утром прислать машину.
Родик усомнился в безопасности такой поездки, припомнив, как в последний раз пересекал по этой дороге хребты и перевалы, а потом попал в снежные заносы. Кроме того, в нем еще жили военные переживания. Он высказал свои опасения Султону.
— Родион Иванович, кем бы я был, если бы даже в мыслях мог подвергнуть вас и Оксу хоть малейшей опасности! У вас будет надежная и комфортабельная машина, лучший в Таджикистане водитель. Про войну забудьте. Здесь ее нет. Погода хорошая. Для снегопадов еще рано. Не волнуйтесь.
— Может быть, самолетом или вертолетом?
— К нам уже больше недели из Душанбе ничего не летает. Наша область готовится стать свободной экономической зоной, а правительство временно для урегулирования… как сказать? для… Ну в общем, ничего не летает, на чем можно лететь. Я узнавал. Машина будет завтра в пять утра у вашего дома. Я с нетерпением вас и Оксу ожидаю.
Родик, предчувствуя что-то нехорошее, все же согласился, посчитав свои опасения следствием перенесенных недавно невзгод.
Выехали, когда рассвет лишь угадывался. У поста ГАИ при выезде из города в сторону Варзобского ущелья их остановили. Гаишник— молодой таджик с погонами младшего лейтенанта — долго крутил в руках документы, а потом просто сказал:
— Вы сегодня первые. Дайте, сколько можете, и счастливого пути.
Родика удивила и обескуражила такая наглость, но он сунул руку в карман брюк, вытащил пачку купюр, отделил двести рублей и через водителя передал их гаишнику, ожидая негативную реакцию на столь малую сумму.
Однако тот довольно улыбнулся и, поигрывая жезлом, удалился.
Любоваться красотами Варзоба было еще рано, и Родик задремал. Проснулся он, когда уже ярко светило солнце. Слева тянулись поросшие редкими деревьями склоны, а справа зияла синевой пропасть. Родик опять почувствовал себя неуютно, но обсуждать это ни с водителем, ни с сидящей рядом Оксой не стал. Просто подумал, что горы, наверное, не его стихия, хотя их красота беспредельна.
К полудню добрались до моста через реку Зеравшан. По бокам дороги стояло много машин.
— Откуда они? — спросил Родик водителя. — Не ночью же они ехали. Странно.
— Пойду узнаю, — ответил водитель.
Вскоре он вернулся и сообщил, что стоящим здесь блокпостом перекрыто движение еще со вчерашнего дня.
— Ничего себе! — присвистнул Родик. — Пойдем искать начальство. Мы имеем веские основания для того, чтобы нас пропустили.
Блокпост оказался большим, но наконец им удалось найти старшего. Он сидел за письменным столом, поставленным прямо на каменной осыпи под развесистым деревом, и что-то сосредоточенно писал. В отличие от остальных, он был в штатском костюме, хотя и без галстука.
— Добрый день! — приветствовал Родик, положив на стол свою визитку.
— Здравствуйте. Слушаю вас, Родион Иванович, — устало сказал мужчина, заглянув в карточку.
— Я еду на свадьбу к заместителю министра сельского хозяйства. Это его водитель. Просим пропустить нас.
— Знаю Султона Салимовича. Сам приглашен к нему на свадьбу. Однако пропустить не могу. Приказ начальника областного управления комитета национальной безопасности.
— Мы не просто гости. У меня подарки и поздравления от председателя облисполкома и министерства обороны, — сообщил Родик, положив перед мужчиной обычно производящее должное впечатление удостоверение с пятидесятым приказом Министерства обороны, подкрепив его уже испытанной визитной карточкой командира батальона имени Файзали Саидова.
Это возымело действие. Мужчина встал и представился:
— Заместитель председателя облисполкома. Можно просто Анзур.
— Очень приятно, — пожимая протянутую руку, отозвался Родик. — Хотелось бы как-то решить нашу проблему.
— Попробуем, — сказал Анзур и, подозвав одного из стоящих поодаль молодых людей в камуфляже, что-то приказал по-таджикски.
Не успел Родик продолжить разговор, как появились стулья, пиалы, чайник, колотый сахар, сухофрукты и лепешки.
— Угощайтесь, товарищи, — предложил Анзур. — Извините, что по-походному. Я пойду связываться с руководством. Извините, еще раз повторите свои фамилии. Я запишу.
Родик не успел допить услужливо налитый молодым человеком чай, когда возвратился Анзур. Выражение его лица ничего хорошего не предвещало. Он почтительно подошел к столу и тихо предложил:
— Родион Иванович, давайте отойдем в сторону. Мне надо вам кое-что пояснить. Извините.
Родик проворно встал и последовал за ним.
— Хочу вас огорчить. До Ленинабада вам доехать не удастся, даже если мы вас сейчас пропустим. Информация только для вас. Идет очень серьезная спецоперация по пресечению возможности проникновения на территорию области крупных сил исламистов. Заминированы мосты, в том числе наш. Ждем команды на подрыв. Мой вам совет: пока накопившийся транспорт не начал возвращаться в Душанбе, уезжайте. Уважаемый Султон Салимович, конечно, расстроится, но поймет. Такой политический момент. Абдулло Рахимовичу от меня передавайте большой привет. Думаю, что, когда вы будете с ним говорить, все уже прояснится. Поверьте, что-либо изменить не в моих силах. Не обижайтесь. Мы не хотим повторения того, что произошло на юге.
