Мальчик, испугавшись крика, убегает в хату. Ответь, колдунья, что это за верба? (Хватает Килину за плечо.) Килина Да отвяжись! Я ничего не знаю: С лесным отродьем дружбы не вожу, Как весь твой род! Сруби ее, коль хочешь,- Мне все равно. На вот, бери топор! (Приносит из сеней топор.) Лукаш (взявши топор, подошел к вербе, ударил один раз по стволу. Она качнулась и зашелестела сухими листьями. Он замахнулся в другой раз, но тут же опустил руки) Рука не поднимается чего-то, И больно сердце сжалось… Килина Дай-ка я! (Вырывает у Лукаша топор и широко замахивается на вербу.) В это мгновение с неба огненным змеем-метеором слетает Перелесник и обнимает вербу. Перелесник Спасу тебя, любовь моя, спасу! Верба сразу вспыхивает пламенем. С ее вершины пламя перекидывается на хату, загорается соломенная крыша, пожар быстро распространяется. Мать Лукаша и дети Килины выбегают из хаты с криком: «Горим! Горим! Спасайте! Ой, пожар!» Мать и Килина мечутся, выхватывая из огня все, что только можно. На мешках и узлах, вытаскиваемых из хаты, сидят, скрючившись, злыдни. После они прячутся в эти мешки и узлы. Дети носят воду и заливают огонь, но он разгорается все сильней. Мать (Лукашу) Чего стоишь? Спасай свое добро! Лукаш (вперив глаза в стропила, охваченные пламенем) Добро? А может, там сгорит и горе?… Стропила с треском рушатся. Искры столбом взвиваются вверх. Потолок проваливается, и вся хата превращается в пылающий костер. Надвигается тяжелая белая туча, и начинает идти снег. Скоро белая снеговая мгла закрывает все. Никого не видно. Только багряный свет пламени указывает место пожара. Немного погодя, когда пламя гаснет и снегопад уменьшается, становится видно черное место пожарища. Оно еще дымится и трещит от влаги. Ни матери Лукаша, ни детей Килины, ни узлов с пожитками уже нет. Сквозь снег виден только недогоревший сарай, нагруженная повозка и кое-какие предметы сельскохозяйственного обихода. Килина (с последним узлом в руках, дергая Лукаша за рукав) Лукаш! Лукаш!… Ты что, остолбенел? Хотя б помог мне выносить пожитки! Лукаш Да вы ж давно повынесли всех злыдней. Килина Молчал бы лучше! Что пустое мелешь? Лукаш (смеется тихим странным смехом) Я вижу то, чего ты не увидишь… Теперь я мудрым стал… Килина (со страхом) Ой, муженек мой, Ты говоришь такое… я боюсь! Лукаш Чего ж бояться? Дурня не боялась, А мудрого боишься? Килина Мой Лукаш! Уйдем скорей в село! Лукаш Нет, не пойду я. Я из лесу не выйду. Здесь останусь. Килина Да что ж ты будешь делать? Лукаш Разве нужно Мне что-то делать? Килина Как же будем жить мы? Килина Лукаш, побойся бога! С ума сошел ты, или что еще, Быть может, с перепугу приключилось. Пойдем в село, там позовем мы бабку, Чтобы сняла испуг. Лукаш (смотрит на нее с пренебрежительной усмешкой) А кто же здесь Остатки эти сторожить нам будет? (Показывает на нагруженную повозку и различные разбросанные предметы.) Килина (озабоченно) Ой, правда, правда,- все порастаскают! Проведают, что был у нас пожар, Да и нахлынут из села толпою. Так ты уж здесь пока что оставайся. Я побегу, в селе достану лошадь,- Ведь наша лошадь, знаешь сам, сгорела, Все сложим на воз, да и увезем К твоей родне… Быть может, нас и примут… Ой, горе! Надо как-нибудь спасаться… Последние слова Килина произносит уже на ходу, по дороге в лес. Лукаш провожает ее тихим смехом. Скоро она исчезает. Из лесу выходит какая-то высокая женская фигура в белой длинной рубашке и в завязанном по-старинному повойнике. Она идет, шатаясь, как будто валится от ветра, иногда останавливается и низко кланяется, словно чего-то ищет. Подойдя поближе к кустам ежевики, что стоят недалеко от пожарища, она выпрямляется, и тогда становится видно ее изможденное лицо, похожее на лицо Лукаша. Лукаш Кто ты? Чего ты тут ходишь? Фигура Я несчастная Доля. Завела меня в дебри Неразумная воля. И теперь, чуть живая, По лесам я блуждаю, К земле припадаю, где найти, не знаю, Путь к ушедшему раю. Позасыпаны снегом Все тропинки глубоко… Знать, придется мне в дебрях Погибать одиноко!… Лукаш Ты сломай, моя Доля, Хоть вон ту хворостинку, Чтобы снег размести, чтоб себе провести Хоть одну бы тропинку! Доля Здесь когда-то весною Я ходила-гуляла, Я цветы для приметы По дорожкам сажала. Ты их с корнем повырвал, Побросал их под ноги… Ничего теперь нет, не осталось примет, Где искать мне дороги. Лукаш Разгреби, моя Доля, Ты сугробы руками,- Хоть единый цветочек Отыщи под снегами. Доля Отморожены руки, Трудно пальцами двинуть… Плачу я, тоскую, вижу я и чую, Что придется мне сгинуть. (Со стоном падает.) Лукаш (протягивает к ней руки) Ой, скажи, посоветуй, Как прожить мне без доли! Доля (указывает на землю у него под ногами) Как засохшая ветка, Что брошена в поле! (Уходит, шатаясь, и исчезает в снегах.) |
