— Внимание, две секунды до отстыковки! — сообщил по громкой связи пилот. — Отстыковка!

Круз подбросило, но ремни надежно держали; небольшая перегрузка, потом ощущение свободного падения. Тысячу раз проходившая все это на имитаторах лейтенант смогла найти время, чтобы заглянуть в иллюминатор, и первое, что она выдохнула, было: «Господь мой Сияющий, это не Запретный мир!»

Она ничего не знала толком о Запретных мирах, но ей часто шептали об ужасах, творящихся там, живоописали всякие средневековые постройки и храмы примитивных богов, поэтому вид современного мегаполиса позволил сделать единственный вывод: это не Запретный мир.

— Что там? Что там?! — наперебой спрашивали ее подруги, и она поняла, что не выключила микрофон общей связи.

— Там город, — ответила лейтенант. — Современный. Реклама, магистрали, авто, высотки, но… он разрушен. Я вижу множество руин и черный дым, восходящий от тлеющих зданий.

Повисла тишина, на перегрузки никто больше не обращал внимания. Круз пыталась увидеть город еще раз, но флайер почему-то вертелся волчком, и вместо земли в иллюминаторе появлялись величественные картины кровавого заката и летящего в облаке огня боевого корабля. Когда она увидела фрегат, внутри похолодело, ей стало страшно, что машина разобьется и ее бог погибнет. Однако лейтенант взяла себя в руки и продолжила бесстрастно наблюдать за падением корабля.

По идее, все флайеры должны были сесть на землю гораздо раньше фрегата, расчистить ему посадочное место и обеспечить безопасность приземления. Но фрегат практически не тормозил, и куча флайеров мчалась позади, ибо была не в силах за ним угнаться. Недалеко от иллюминатора Круз пролетел флайер двести пятый, на нем должна была находиться ее лучшая подруга, и лейтенант едва удержалась, чтобы не помахать рукой. Флаер сейчас как никогда напоминал клюв гигантской птицы: черного цвета, точно такая же форма, отсутствие крыльев; разве что двигатели выбивались из образа, оставляя за собой слишком яркий оранжевый след. Флаер вильнул в сторону, и в поле зрения Круз вновь попал фрегат — он изо всех сил тормозил передними двигателями, но маршевые почему-то не желали выключаться, и казалось, что две направленные навстречу друг другу силы сейчас его расплющат… А земля все приближалась. Сияющий, спаси себя!

В момент столкновения фрегата с землей флайер Круз подхватило ударной волной, перевернуло в воздухе, но пилот выровнял его и повел на посадку. Круз заметила, что кому-то повезло меньше: один из летательных аппаратов ударился в гущу припаркованных авто, разметал их, как кегли, несколько раз перевернулся и боком потащился по земле.

Что с ним стало потом, она не видела: борт открылся, и лейтенант повела сестер на защиту периметра. Фрегат с Сияющим не должен был попасть под обстрел.

…Майор Виктор Локос, удачно расположившийся на крыше торгового центра, осматривал руины некогда опрятного города. Визоры шлема работали на пределе возможностей: двадцатикратное увеличение видимости, отсеивание пыли, обработка дыма, ретуширование отблесков и красных лучей солнца, кутающегося в рваных облаках, — словом, приборы убирали все, что могло помешать майору.

Сердце майора КВРФ — Космических Войск Росовской Федерации — екнуло, когда в нескольких километрах от позиции он заметил движение. Перчатки белого с черными полосами боевого доспеха будто по собственной воле сдернули с крыши сверхтяжелую снайперскую винтовку и быстро установили ее на парапете. Оптический прицел, который был вдвое мощнее визора шлема, выхватил силуэты крадущихся между руин фигур. Но Локос медлил — врага надо знать в лицо. А враг был еще тот…

Впереди, внимательно всматриваясь в каждый шлакоблок, встреченный на пути, чуть склонившись к земле, двигалась темнокожая женщина. Ее длинные уши, острыми краями выглядывающие из копны черно-белых волос, поминутно изгибались, прислушивались к едва уловимым шумам мертвого города. Они, по мнению Локоса, вряд ли уступали самым чутким сенсорам. В руках женщина держала огромный лук почти с нее ростом, с мощными плечами, украшенный рогами, усеянный разнообразными завитушками. На натянутой тетиве лежала длинная толстая стрела с граненым наконечником. Майор очень хорошо помнил, насколько она опасна. Темнокожая женщина, кажется, двигалась в такой позе уже довольно долго, но лежавшая на тетиве стрела время от времени поворачивалась направо и налево. Виктор подумал, что без боевого доспеха он вряд ли смог бы держать лук натянутым столь продолжительное время.

Темнокожая была одета легко, казалось, совсем не для боя: подобие топика, с трудом прикрывающего полные груди, обтягивающая широкие бедра черная юбочка и сапожки чуть ниже колен. Локос непроизвольно увеличил кратность прицела и залюбовался игрой мышц и матовым блеском кожи, которые возникали, когда красотка переставляла свои длинные ножки. Не слишком атлетические для того, чтобы вызвать отвращение, но достаточно крепкие, чтобы возжелать провести по ним рукой. А плоский животик и достаточно длинная шея, «защищенная» ошейником с шипами, были вообще чем-то сногсшибательным…

Ах да, еще на руках переливались браслеты из серебристого металла со впаянными в них розовыми камнями, — но такие имелись у всех захватчиков, и Локос уже давно перестал обращать внимание на этот аксессуар.

Вторая женщина оказалась обычной, вполне нормальной, даже стандартной… Конечно, если бы не ее одежда из шкуры какого-то давно вымершего животного, которую носили варвары лет тысяч пять назад, и не древний арбалет в руках. Женщина не была так же сексуальна, как первая, кроме меховой куртки носила скромные, совсем не обтягивающие штаны, а черные волосы стягивала не лентой, сшитой золотыми нитями, а серым от грязи шнурком. Виктор приблизил ее лицо и обнаружил, что это, скорее, девушка, чем женщина — подросток лет четырнадцати, от силы шестнадцати. Оружием, кроме арбалета, ей служила стальная перчатка на левой руке — как-то точно такая же уже «угостила» ударом его шлем. Впрочем, без особого урона для последнего.

Темнокожая явно была намного хитрее и опаснее, поэтому он вновь перевел прицел на нее. Воительница неожиданно замерла, расслабила тетиву, повернулась к арбалетчице, что-то прошипела. В ответ девушка проблеяла короткую фразу на спокойном мелодичном языке. Остроухая врезала ей кулаком по морде, девчушка испуганно вжала голову в плечи и зажмурилась, однако мулатка уже развернулась и последовала дальше. Через пять секунд девчушка подобрала арбалет и догнала спутницу.

— Вот самка собаки, — прошептал майор и дернул палец на спусковом крючке.

Шестидесятиграммовая пуля снесла прелестную голову темнокожей, оставив на ее месте лишь кроваво-серое облачко. Тело, которым еще секунду назад так восхищался Локос, не успело «сложиться» на щебенке, а арбалетчица уже метнулась в укрытие. Может быть, она заметила трассу пули, а может, просто угадала, но укрытие выбрала правильно — между ней и винтовкой Локоса вырос бетонный блок развалившегося вчера здания.

Майор прицелился в его центр и спустил курок. Через мгновение, когда рассеялось облако взметнувшейся пыли, Локос увидел, что от бетонного блока остался только арматурный каркас. В него вцепились руки арбалетчицы. Вот только сама она уже была мертва — сквозь огромную дыру в груди можно было разглядеть стоявший позади парковочный автомат. Арбалет сиротливо валялся в пыли, остекленевшие глаза смотрели в никуда, только вцепившаяся в коричневые прутья стальная перчатка блестела на солнце так же жизнерадостно.

Виктор перевел прицел на тело темнокожей и увидел, как из ее пор выходит газ и на глазах превращается в черный дым. Через мгновение тело полностью исчезло в спрессованном черном тумане, а когда тот, увлекаемый порывом ветра, отлетел в сторону, на щебне не осталось ни тела, ни крови. Локос еще минуту пытался отыскать черное облако, но его и след простыл.

Майор подобрал с парапета винтовку, скатился вниз и прислонился спиной к стене. Его доспехи сил Федерации по-прежнему оставались белы, без единого пятнышка грязи, но, к сожалению, того же нельзя было сказать о душе. Он защищал свою Родину, свой мир, изо всех сил мстил захватчикам, но одновременно с этим убивал существ… к которым испытывал тягу… непреодолимое влечение. Иногда к нему приходила странная мысль, что последние три дня он воюет с совершенством. Могущественным, непостижимым, стоящим на ступень выше него.