Солдаты, отложив мечи и копья, махали топорами и лопатами, рыли рвы, насыпали валы и вбивали в них колья. Руководящие ими офицеры готовились к осаде по всем правилам. Они будто бы не знали, что гарнизон крохотного замка на утесе не имел сил для внезапных вылазок и контратак. А город с наглухо закрытыми воротами обезлюдел до такой степени, что смог собрать не более сотни ополченцев (благодаря Балауту, убедившему немногих оставшихся в нем людей сражаться за свою жизнь и имущество) — пустяк в сравнении с армией, насчитывавшей тысячи, а то и десятки тысяч воинов. И судя по пыли, поднимающейся на горизонте, это были не окончательные цифры.

Лесок на берегу озера, который еще вчера вечером радовал глаз, был вырублен под корень, а возможно, тот самый олень, подозрительно посмотревший на нас с Лейей, сейчас неспешно приближался к кострам, причем находясь вниз головой, со связанными вокруг жерди ногами. Я вполне мог представить, как четверо солдат-лучников тащат на плечах жердь с тушей, шутят и смеются, предвкушая на обед кашу со свежей олениной.

Заготовка леса шла резво, но без всякой суеты. Солдаты деловито стаскивали бревна на передний край быстро растущих укреплений, где другие, под чутким руководством военных инженеров, сооружали из них осадные орудия. Уже сейчас были видны контуры катапульт и требушетов, а из прибывшего обоза усталые кони-тяжеловесы выкатили несколько баллист и много-много телег с громадными валунами.

Однако самое неприятное заключалось в том, что в одном месте, перед центральными воротами, наготове правильным строем уже стояла значительная часть войска. Горделиво реяли знамена, угрожающе блестели наконечники копий, пик и алебард, на кольчугах воинов и панцирях латников в первом ряду играло спокойно-равнодушное солнце. Их командирам оставалось взмахнуть руками, чтобы эта лавина полностью заполонила город.

— Открыть ворота! — закричал новый капитан гарнизона, заметивший приближение рыжей всадницы на черном коне.

Навалившиеся солдаты отворили тяжелую створку и пропустили хозяйку внутрь. Конь, оглушительно стуча копытами, описал на плацу небольшой круг и злобным, демоническим глазом уставился на людей, когда хозяйка натянула поводья. Она была бледна, но решительна. Сразу выделив меня из толпы, Лейа обратилась ко мне напрямую, подчеркнуто игнорируя всех, включая лорда Балаута.

— Господин, город осажден армией святых братьев. Они собрали всех, от простых солдат и храмовников до паладинов, Воинов и даже магов Ковена! Среди всего этого мои демоны-разведчики разглядели штандарты полков, закаленных в боях с эльвиями. Господин, у меня не слишком тактичный вопрос… Вы сможете одолеть эту армию?

Я задумался.

Смогу ли я одолеть армию? Хотелось бы, конечно, сказать «да», ведь я такой необычный и исключительный. Но когда смотришь на эту копошащуюся внизу тьму пехотинцев, всадников и осадных орудий, о своих сверхспособностях уже не думаешь как о панацее от всех проблем.

Если оценивать трезво, то я мог бы раздавить латников с помощью их же доспехов и даже завладеть оружием мечников, повернув его против них. Но что делать с теми, у кого оружие на древках и кто не носит даже кольчуг? И этих, последних, кстати, в армии большинство!

Голова сама повернулась назад, взгляд прошелся по гротескным фигурам големов и остановился на золотой статуе, стоящей перед лестницей особняка.

Теоретически я смогу перемолоть всю армию, но напрягают два фактора. Во-первых, моя персональная физическая усталость (я все же человек, а не бог, как считают некоторые, смотрящие на меня сейчас с мольбой в глазах). К тому же я не знаю предела своих возможностей и не проводил тесты на выносливость.

Я почему-то не сомневался в том, что если буду вселять «розовый туман» (надо бы обозвать его как-нибудь покрасивее и попроще, например Сущность?) направо и налево, рано или поздно устану до такой степени, что не смогу больше его вызывать и им управлять.

Во-вторых, очень здорово напрягали маги. Лейа сказала, что в армии их много, а значит, мои големы и защитный костюм из чистого золота вполне могут быть пробиты каким-нибудь разрушительным заклинанием. Следовательно, положиться на них как на неуязвимые боевые машины, нельзя. К тому же я не сильно удивлюсь, если увижу других големов, сражающихся на стороне противника (правда, это скорее плюс, чем минус, если только они не будут каменными).

Но если отбросить эти два фактора как излишне пессимистические, если предположить, что армия сама разбежится в самом начале битвы, когда увидит мою сокрушающую мощь, то да, я выиграю сражение!

Но не проще ли отсюда смыться? В замках, по крайней мере на Земле, всегда строили подземные ходы специально для таких случаев.

Еще раз посмотрев на ведьму и мельком глянув на лица солдат, я ответил вопросом на вопрос:

— А будешь ли сражаться ты и твои солдаты?

Она решительно кивнула.

— Разумеется, господин. За свою жизнь я буду биться хоть со всеми святыми братьями в мире. Ведь ведьмы вне закона, и в лучшем случае меня сожгут.

Понятно. Значит, никакого подземного хода здесь нет — в противном случае эта проныра непременно бы им воспользовалась.

— Что же касается моих солдат, — продолжила баронесса, — то они присягнули мне на верность, и пока я жива, они будут сражаться, не жалея собственных жизней.

Я мысленно вздохнул. Теперь, когда стало ясно, что выбора действительно нет и уклониться от боя никак невозможно, я почувствовал себя крысой, загнанной в угол. Ведьма наверняка считает, что армия тут только из-за нее, но я был почти уверен в том, что владыки аборигенов пронюхали, что я — инопланетянин, и на всякий случай решили от меня избавиться.

— Что же, — произнес я, — в таком случае нам не остается ничего другого, как сражаться.

Рыжая снова кивнула и посмотрела на меня с надеждой в глазах. Лорд Балаут молчаливо и едва заметно прикрыл веки, мол, «ожидаю приказов».

— Соберите весь металл, который только найдете, — приказал я: — Ненужное оружие, ржавые латы, кольчуги, гвозди, петли — сгодится все! Бросьте это в кучу у ворот.

Ведьма несколькими энергичными взмахами указала, что кому делать и куда бежать. Как ни странно, ее поняли. Слуги помчались осматривать особняк, часть солдат бросились за ворота и стали спускаться в город. А я, поразмыслив немного, решил отдать предпочтение атакующей и контратакующей стратегии, нежели засесть в замке в глухой обороне.

Да, конечно, в замке очень удобно защищаться: пока враги поднимаются по серпантину, их можно обстреливать сверху. Вот только обстреливать некому, да и нечем. Солдат после бойни осталось мало, а стрел и камней на такую прорву врагов не напасешься. Подумав немного, на всякий случай я велел запастись камнями и подготовить котлы и смолу для встречи врагов. А потом сделал то, отчего у всех оставшихся подле меня людей округлились глаза.

Причина поступка крылась в банальной лени — мне было влом подходить к статуе, и я приказал обитающей в ней Сущности двигаться самой. Результат, если честно, вызвал удивление даже у меня самого. Золотая статуя превратилась в жижеобразную ленту и заскользила ко мне по плацу, подобно змее, уперлась в башню стены, взметнулась по ней наверх и обволокла меня со всех сторон. Но только проделала она это с такой фантастической скоростью, что окружающим показалось, будто золотая лента воспарила над землей. Видимо, потому что золото имело большую гибкость и эластичность в сравнении с другими металлами. Помнится, «червяки» из стали вообще едва передвигались там, на шаттле.

На секунду обожгло, немного сжало и повело, затем благородный металл остыл и, затвердев, принял надлежащую форму и температуру. Сущность, таящаяся в золоте, оказывается, запомнила прежнюю форму и теперь сама, без контроля с моей стороны, замуровала меня в себе, но оставила открытыми глаза и ноздри. С секунду подумав, усилием воли я открыл еще и рот.

— Вот что, — обратился я к ошеломленным ведьме, Балауту и капитану, — вы оставайтесь здесь, а я ударю по врагам всей доступной мне мощью. Пусть они запомнят этот первый удар, пускай познают страх!..