Речи священников на площадях городов и деревень:

— И в ушах всех людей, от младенцев до глубоких стариков, от пустынь Арала до океана Серебра, раздался глас бога: «Отныне война между людьми и эльвами прекращается навеки. Люди, готовьтесь к ужасной битве с воинами, идущими с неба!»

Возглас оракулов народа Эльвель в столице и в центральных точках всех лесов:

— Братья и сестры! Вы сами слышали веление богини прекратить войну со смертными. Но не спешите убирать луки за спины и прятать мечи в ножны — грядет великая битва со звездными демонами!

У берегов океана Серебра, расположенного на самом севере, далеко от войн между эльвами и людьми, простирается Молодой лес. Название лесу дано вполне подходящее: Древу Жизни в нем не исполнилось еще и двадцати лет, и вмещает оно в себя пока лишь десяток людей из народа эльвий.

Скоро, примерно через сто лет, Древо станет достаточно большим и в нем найдется место для целого Дома, но до тех пор на нем спят и охраняют его лишь несколько опытных воинов. Молодой лес — безопасное место, но в случае необходимости старейшины могут быстро перебросить сюда ударные войска…

Так считали старейшины, и так думала единственная на весь лес жрица. И никто не учел непредвиденную ситуацию. Враг, пользуясь нечестивой магией, смог пробраться к лесу незамеченным. И теперь даже драконы не успеют на помощь Древу — остается надеяться только на собственные клинки…

Босоногая жрица легкой поступью добежала до корней Древа и, прикоснувшись к ним посохом, попросила поднять ее к почкам.

Опустившийся плющ осторожно обвил талию жрицы и потянул ее вверх. А когда она коснулась ногами самых толстых ветвей, он исчез, будто бы никогда не существовал.

Жрица оглядела почки со спящими воинами, и между ее бровями прорезалась складочка. Перед ней стояла непростая задача — почки с телами эльвов можно сравнить с листами капусты, надежно прячущими в себе сердцевину. Причем, капусты жесткой и неподатливой. Когда время сна подходит к концу, листья желтеют, и «кочан» опадает сам собой, но время для пробуждения еще не пришло, и листья оставались зелеными. Это было плохо. Кто знает, чего ожидать от бесцеремонно разбуженных эльвов, — но другого выхода нет.

— Проснитесь, братья и сестры! — наконец решившись, воскликнула она. — Враг у границ леса! Проснитесь, прошу вас!

Наги-Найта была травинкой, листиком, деревом, всем лесом. Она дышала в такт с ним, она думала вместе с ним, она растворялась и ощущала себя им. Ни с чем не сравнимое счастье — чувствовать свою сопричастность с природой и вселенной. Ни с чем не сравнимое ощущение, когда ты — нечто гораздо большее, чем просто живое существо. И каково же было ее разочарование и недовольство, когда она услышала зов!

— Братья и сестры, — настойчиво повторял голос, — проснитесь же!

Наги неохотно, с трудом развернула листья и, освободившись от кокона, взглянула на разбудившую ее жрицу.

Тонкостанная, даже по меркам народа эльвий, жрица то и дело поднимала к небу резной посох и, не сводя взгляда с все еще спящих почек, выкрикивала, словно заклинание:

— Братья, сестры, проснитесь же! Беда!

Наги-Найта кинула на нее еще один сонный взгляд и почувствовала, что в глубине души зарождается постыдная зависть. Ушки жрицы были настолько длинными, что выступали из копны золотых волос едва ли не на ладонь, тело казалось таким тонким, что его без труда можно было обхватить одной рукой, а взглянув на изящные черты лица девушки, Наги захотела разодрать свое собственное, чтобы не позорить род эльвий таким уродством.

Но основным предметом зависти оставались, конечно, обычные для всех эльвов золотые волосы. Они словно светились и красиво обрамляли ушки, которые, кстати, окрасились в нежно-розовый цвет солнцем, разливающимся алым за спиной жрицы.

Сама же Наги по сравнению с женщинами-людьми была очень стройной и даже худой, с красивыми чертами лица, но… на фоне прочих эльвов казалась крупной, пухлогубой и… черноволосой. И все из-за того, что она действительно была крупной, пухлогубой и черноволосой!

Раньше над ней часто насмехались, намекая, что ее мать изменила мужу с человеком, но когда Наги дошла до предпоследней ступени на Пути меча и убила нескольких острословов на дуэли, такие разговоры прекратились. Однако это не означало, что ее перестали сторониться: у нее так и не появились друзья и подруги. А о кавалерах приходилось только мечтать.

Были, конечно, несколько родственников и боевых товарищей по отряду, но замуж ей выйти, наверное, уже не суждено…

— Братья! Сестры! Просыпайтесь! — все не умолкала жрица, принимаясь стучать посохом по огромным почкам со спящими эльвами.

На Наги-Найту, несмотря на то что очнулась она раньше всех, жрица внимания не обращала — была занята пробуждением других. Поэтому Найта, прыгнув на соседнюю ветвь, открыла там небольшое дупло и вынула сверток с одеждой.

Надевание одежды стража не заняло много времени, и, по привычке проверив, быстро ли выходит из ножен ее единственный верный друг — адамантиновый клинок, Найта поспешила вернуться к жрице. С адамантиновым клинком ничего не случилось — розоватое лезвие все так же ослепительно сверкало на солнце.

Рядом с Найтой сгрудились десять обнаженных фигур, вид у всех был уставший, недовольный и злой. Все смотрели на жрицу как на врага и, похоже, не понимали, что она говорит.

— Собирайтесь в бой, — взывала девушка, — у нас совсем мало времени! Паладины и храмовники высадились на берегу океана у нашего леса. Их никто там не ждал, и поэтому они застали нас врасплох! Пограничная стража вступила с ними в бой, чтобы дать вам время пробудиться, так что умоляю, приходите в себя и беритесь за оружие!

Увещевания молодой жрицы наконец возымели действие, и эльвии нехотя поплелись облачаться. Наги-Найта смотрела на них растерянно, не в силах понять, почему она не такая сонная, как все они, но спустя мгновение ее мысли вновь перенеслись к жрице.

— Паладины и храмовники? Их много?

— Чуть меньше сотни, — опустив руки, ответила та.

— Конные или пешие?

— Пешие.

— Надеюсь, пограничная стража хорошенько проредит их ряды.

По тому, как жрица отвела глаза, Найта поняла, что все хуже, чем может показаться. Но узнать подробности не успела. Отряд был готов к бою, и командир, великий принц крови, не размышляя, повел воинов за собой.

Уже через триста шагов отряд вошел в руины, и принц подал знак остановиться. Когда-то на этом месте был людской город, но скоро земли стали принадлежать воздвигшему этот лес народу эльвий. И сейчас лишь полуразрушенные стены охранной крепости да несколько башен, сопряженных между собой до сих пор не сгнившими мостами, служили напоминанием о его величии.

Отряд, подобно бестелесным призракам, рассеялся в одно мгновение, будто его и не было. Лучники скрылись на крышах башен и в кронах деревьев, растущих между плитами мостовой, мечники примостились за валунами и стенами. И вовремя — топот закованных в железные латы воинов-людей слышался уже совсем рядом.

Странно, почему они идут так быстро и уверенно? Где приграничная стража, которая должна была нападать на них из засады и вновь скрываться в зарослях? Паладины, конечно, хорошие воины — одни из лучших среди людей, но не могли же они угнаться за эльвиями в лесу!

Наги-Найта недолго мучилась этими вопросами — к валунам вышли два десятка черных латников в крылатых шлемах и десятка три храмовников — людей в кольчугах, поверх которых была натянута тряпица с изображением орла, которого люди почитали святым. Но хуже всего было увидеть несколько облаченных в атласные рясы фигур — к святости, пусть даже извращенной, человеческой, они не имели никакого отношения. Алые плащи были расписаны золотыми знаками огня, воды, земли и воздуха, спадающие на глаза капюшоны бросали глубокие тени на скалящиеся маски… Маги. Проклятье!