Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Дитте укрепляла в отце это убеждение. В разговорах со здешними женщинами она от всех слышала одно и то же: трактирщик водится с нечистым, у него «дурной глаз». И вот он стал ей чудиться на каждом шагу, так что она была в вечном страхе; а когда он, случалось, неожиданно вынырнет где-нибудь между дюнами, — она не могла удержаться, чтобы не взвизгнуть. Ларc Петер даже стыдил ее за это.

Как-то однажды он сидел за столом, а Дитте, подавая ему еду, ходила взад-вперед из кухни в комнату и вдруг проговорила:

— Наверное, у меня скоро будет ребеночек, ведь и уже могу кормить грудью.

— Что ты болтаешь, девчонка! — испугался Ларc Петер и даже ложку бросил. Потом рассмеялся: — Вот дурашка! Сама не знает, что болтает!

— Нет, знаю, он меня сглазил, — серьезно уверяла Дитте.

Ларс Петер был очень встревожен этим разговором, но не знал, как быть. Вот горе, что Сэрине с ними нет, она сумела бы наставить дочку.

Вообще же отсутствие Сэрине не чувствовалось; они устроили свою жизнь и без нее.

Поуль пришел домой с берега совсем больным, его тошнило, кидало то в жар, то в озноб, болела голова. Дитте раздела его и уложила в постель, потом позвала отца, который отдыхал у себя в каморке на чердаке.

Ларс Петер мигом сбежал с лестницы, хотя всю ночь провел в море и его еще слегка покачивало.

— Ну, что с тобой, сынок? — спросил он, прикладывая ладонь ко лбу мальчика. У того жилки на висках бились и голова пылала. Ребенок отвернулся.

— Плохо ему, видно, — грустно сказал Ларc Петер, присаживаясь на край постели. — знать меня не хочет. И как его быстро скрутило, утром он ведь был еще совсем здоров.

— Нет, он уже раз приходил домой, такой бледный, и знобило его. А теперь весь горит. Слышишь, как он дышит тяжело?

Они остались сидеть около мальчика, озабоченные, молчаливые. Отец держал в своей руке его ручонку. Это была настоящая кротовья лапка, ногти на пальцах были стерты вровень с мякотью. Мальчуган своих рук не жалел и не был неженкой, всегда подвижной, веселый, готовый бегать, возиться, как только глаза откроет поутру. А теперь лежит и дышит с таким трудом, что смотреть на него больно. Неужели это опасная болезнь? Неужели судьба опять готовится поразить Ларса Петера в самое сердце, отняв у него ребенка? Смерть всех детей от первого брака — дело прошлое, давно пережитое, но теперь у него уже не хватает сил переносить горе! Случись теперь что-нибудь с детьми — ему самому крышка! Теперь он понимал, что только дети поддерживали в нем бодрость духа после этой беды с Сэрине, только они мирили его со всеми прочими вытекавшими из этого напастями. Дети, только дети давали ему силу бороться с жизнью. Все его собственные разбитые надежды и погибшие мечты вновь так чудесно оживали в детях, в их радостном, беззаботном существовании. Может быть, он потому так и любил их, что для него самого многое в жизни было уже потеряно.

Вдруг Поуль приподнялся, хотел встать с постели.

— Гулять! Играть! Гулять! Играть! — повторил он несколько раз.

— Просится гулять, играть, — сказала Дитте, вопросительно глядя на отца.

— Так, может статься, ему полегчало? — с живостью воскликнул Ларc Петер. — Пусть делает, как ему хочется!..

Дитте одела мальчугана, но он опять весь поник, съежился, как увядший цветок. Пришлось снова раздеть его.

— Не сбегать ли за вдовой Ларса Йенсена? — спросила Дитте. — Она мастерица лечить.

Нет, Ларc Петер предпочел бы в таком случае настоящего доктора.

— Как только Кристиан вернется из школы, пусть сбегает на постоялый двор и попросит запрячь Большого Кляуса. Не могут же они отказать нам, когда у нас болел ребенок, — сказал Ларc Петер.

Однако Кристиану не дали лошадь. Зато следом за ним пришел сам трактирщик. По своему обыкновению, он вошел, не постучавшись.

— Мне сказали, что ваш младший мальчик заболел, — начал он ласково, — я и счел своим долгом навестить вас и, может быть, утешить добрым словом. Я захватил, кстати, и бутылочку с питьем, которое надо давать каждый час. Оно приготовлено с молитвой и повредить уж никак не может. Кроме того, надо потеплее укутать ребенка.

Он наклонился и прислушался к дыханию мальчугана. У Поуля глаза остановились от ужаса.

— Ты бы лучше отошел от постели, — сказал Ларc Петер. — Видишь, ребенок боится тебя. — Голос отца дрожал от затаенного негодования.

— Как и многие другие, — ответил трактирщик и охотно последовал совету. — А я все-таки живу и работаю и стараюсь по мере сил для других. А когда вместо благодарности вижу, как вы норовите потихоньку увернуться от встречи со мною, то утешаю себя тем, что господь каждому из нас назначил свой жребий. И людям, пожалуй, не плохо бояться чего-нибудь, Ларc Петер! Но лучше бы вы дали мальчику микстуру сейчас же.

— Я бы лучше позвал настоящего доктора, — сказал Ларc Петер и нехотя стал уговаривать Поуля выпить лекарство, которое предпочел бы выкинуть в окошко вместе с самим трактирщиком.

— Да, да, я понимаю, но давай сначала обсудим это. Что может поделать доктор? Ты только деньги потратишь, а ведь божьего изволения не изменишь. Бедным людям следует быть побережливее.

— Понятно. Кто беден, тот должен со всем мириться! — горько усмехнулся Ларc Петер.

— Могу тебя уверить, что и мы никогда не зовем к себе докторов, но предаем жизнь нашу в руки господа. На все — воля его.

— Ну, я полагаю, что многое на свете творится и помимо его воли — и здесь в поселке тоже! — вызывающе сказал Ларc Петер.

— А я тебя уверяю, что без воли божьей и самой малой рыбешки не изловить, не то что большой трески. — Голос трактирщика звучал торжественно, словно он читал писание, но в глазах его было что-то смущавшее Ларса Петера, и у него словно камень свалился с сердца, когда этот неприятный гость простился и скрылся за дюнами.

Дитте спустилась с чердачка; она так и не входила в комнату, пока трактирщик был тут.

— Какого черта ты бегаешь и прячешься от этого пугала? — накинулся на нее Ларc Петер, ища выхода своему собственному волнению.

Дитте покраснела и отвернулась.

Вскоре в стенку постучали. Это параличная старуха звала к себе Дитте. Девочка пошла к ней. Невестки, крупная и толстая женщина, оказалась на этот раз дома и кормила близнецов грудью.

— Мне слышно было сквозь стенку, кто у вас был, — сказала старуха, — и вел свои лукавые речи. Берегитесь его!

— Он пришел к нам не со злом, — уклончиво ответила Дитте. — Утешал отца и принес что-то Поулю.

— Что-то? Не лекарство ли? Вылейте в канаву поскорее! Там оно никому не повредит.

— Поулю уже дали глоток.

Старуха всплеснула руками и простонала:

— Господи Иисусе! Бедный ребенок! Трактирщик упоминал о смерти? Недаром у нас в поселке так и говорят: «Все мы под трактирщиком ходим!» Так не упоминал? И не предлагал доставить вам гробик? А то ведь он всегда готов услужить чем угодно, такой добрый, заботливый ко всем, с кем беда стрясется. Ну, значит, сегодня он был в хорошем настроении, пожалуй, мальчуган и выживет.

Дитте расплакалась, ей показалось, что никакой надежды нет, если все зависит от трактирщика. Он ведь сердит на них за то, что они не посылают детей в воскресную школу. Вот возьмет теперь и отомстит им!

Но два дня спустя мальчуган уже снова был на ногах, резвился, как всегда, готовый бегать и прыгать до упаду, — пока не свалится от усталости и не уснет. Ларc Петер позабыл все свои тревоги и по-прежнему добродушно мурлыкал. А Дитте, моя посуду, распевала и следила за резвым мальчуганом с материнской нежностью. Но во избежание неприятностей стала посылать детей в воскресную школу.

XIII

ДИТТЕ — ВЗРОСЛАЯ

Весною Дитте должна была конфирмоваться, но ей оказалось трудно заучивать наизусть заповеди, псалмы и тексты из священного писания — все, что требовал пастор. Времени для зубрежки у нее оставалось мало, да она уже успела и отвыкнуть от занятий; в голове у девочки были другие дела. И вот, когда удавалось выбрать время, чтобы засесть за книжку, — оказывалось, что она ничего не запоминает.

57
{"b":"250800","o":1}