Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Часто его герои, люди севера, вынуждены вести борьбу с суровой природой. Необходимость бороться с природными условиями — каменистой почвой или морской стихией — является, по мысли писателя, одним из главных законов жизни человека. Несколько поколений Маннов вступали в единоборство с морем, спасая от размыва землю клочок за клочком: «...они боролись до последнего, держались за землю обеими руками и к морю за куском хлеба прибегали только в крайности».

Картины природы приобретают в романе определенный смысл. Земля для крестьянина — кормилица-мать. О ней в народе сложено немало прекрасных, хотя нередко и суровых песен и сказок. Нексе чутко прислушивается к ним и лирически мягко, иногда с юмором воспроизводит эти народные сказания в своем романе. Естественно, что многие образные описания природы даются при этом в обобщающе-аллегорическом плане. Зима, несущая бедноте нищету и голод, суровая, с такими холодами и метелями, что «птицы мерзли и просили подаяния под окнами». «Лютое время зима — бедствие для мелких пташек. Но бедному люду зимою прямо в ад... Как злой призрак, начинает она тревожить умы бедных людей, едва минуют долгие дни... Мрак и холод — свирепые кони зимы. А правит ими сам князь тьмы — сатана, взгромоздясь на страшную кладь из нужды, забот и горя». Писатель не ограничивается нарисованной картиной. Выражая думы и чаяния бедняков, он комментирует нарисованное. О мрачном ездоке он пишет: «Перевернуться бы ему по дороге со своей кладью или вывалить ее, к примеру» У Дверей богатых!.. Любопытно бы поглядеть, как они примут сатану с его хламом? Но сатана знает свое дело! Он не подъезжает с мусором к парадной двери, а к черному крыльцу с праздничным пирогом».

Автор и в этих случаях далек от настроений мрачной безысходности: ведь «нужда вызывает и удивительную доверчивость и общительность». Долгой зиме приходит конец. Вот солнце «брызнуло на дюны», прогоняя туман, который свертывался, «словно белая пелена», и открывал широкие просторы. Раннее утро обычно встречало Дитте особым ароматом, очаровывало светом и свежестью. Но не каждому дано проникнуться очарованием утра и моря. Многие из окружающих, хмурые и черствые, часто недоумевали, зачем это девчонка бегает «глазеть на море».

Городской пейзаж в романе дается уже иначе. Чахлая растительность, слабые лучи солнца, едва пробивающиеся сквозь дым фабричных труб. Домашняя обстановка — сырой подвал «Казармы», где жила Дитте, не лучше: скученность, мрак и удушливый воздух. Велика трагедия простых людей в большом городе. Особенно ярко состояние безысходности передано в эпизодах их тяжелой борьбы за существование. Впечатляюще воссоздана симфония ночного города в момент, когда маленькие Петер и Эйнар с риском для жизни отправляются в гавань на «промысел» — собрать жалкие остатки каменного угля. Типичная картина жизни городской окраины — нищета, безработица. Вот и Дитте в трудный момент, ради спасения больного Карла, сама больная и голодная, решается просить милостыню. Но и это оказывается бесполезным: «Трудно отыскать иголку в сене; найти в городе с полумиллионным населением пять крон оказывается еще труднее. Дитте пришлось убедиться в этом».

Постановка больших философских и социальных проблем, глубина анализа идей и событий требовали от автора мастерского владения различными стилевыми приемами: внутренний монолог, полный взволнованной патетики, подтекст и страстный публицистический комментарий, калейдоскоп событий, красочные описания... Нексе широко использует в романе народные поговорки, часто злые и острые, но всегда точные, воспроизводит сочную, образную речь крестьян и рабочих. В романе широко сказалось глубокое знакомство автора с датским народным творчеством. Роман насыщен не только пословицами и народными речениями, но в самом авторском тексте чувствуется отражение и народной песни, и народного сказа. Своеобразен язык многих героев — афоризмы Сэрена и витиеватая речь трактирщика, проникнутые глубоким внутренним содержанием слова старой Марен и Ларса Петера, насыщенный библейскими речениями язык Карла...

Роман о Дитте пользовался огромным успехом не только па родине писателя, где он печатался в рабочей прессе, как «роман с продолжением», но и во многих странах мира. Слава романа вполне заслуженна: его герои и идеи живут в сердцах миллионов читателей.

В. НЕУСТРОЕВ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

РОДОСЛОВНАЯ ДИТТЕ

Если у человека насчитывается несколько поколений предков, значит — он высокого происхождения; так обычно принято считать. Таким образом, Дитте происходила из знатного рода. Она принадлежала ведь к самому древнему и самому многочисленному в стране роду Маннов[1].

Родословного древа Маннов не имеется, и составить его был бы труд не малый, — Манны ведь так же неисчислимы, как песок морской. Все прочие роды ведут свое начало от рода Маннов, все они в течение времен всплывали на поверхность из его глубин и туда же погружались снова, когда силы их иссякали и заканчивалась их земная миссия. Род Маннов можно уподобить мировому океану: воды его, испаряясь, легко возносятся к небесам и снова возвращаются обратно в виде дождевых капель.

По преданию, род Маннов пошел от деревенской батрачки, которая садилась отдыхать на сырую землю прямо голым задом. От этого она забеременела и родила мальчика. Она передала женщинам рода Маннов пренебрежение к нижней одежде и необыкновенную плодовитость. И до сих пор идет о них молва — будто бы стоит им постоять в дверях на сквозняке, как им сразу ветром «надует» девочку. А чтобы родить мальчика, им достаточно «пососать льдинку». Поэтому неудивительно, что сородичи Дитте были так многочисленны и выносливы и что все спорилось у них в руках. За что они только не возьмутся, все оживает и приносит плоды. Это стало характерной их чертой.

На мальчишке-первенце долго оставалась печать сырой липкой земли; ибо ребенок постоянно лежал мокрым и ножки у него были кривые. Но вот мальчик подрос, выправился и стал умелым хлеборобом. Он положил в стране начало настоящему земледелию. То обстоятельство, что у него не было отца, очень его занимало и стало для него наиболее существенной жизненной проблемой; в часы досуга он создал себе на этой основе целую философию.

Нелегко было угнаться за ним в ходьбе, да и в работе не знал он себе равного, однако у жены своей был в подчинении. Рассказывают, что когда жена с громкой бранью выгоняла его, он обычно бродил вокруг своего дома и похвалялся, что глава семьи все-таки он. Потому ему и дали прозвище «Манн». И вплоть до настоящего времени многие мужчины из этого рода находятся под башмаком у своих жен.

Одна ветвь этого рода пустила корни на пустынном берегу Каттегата и основала там поселок. Произошло это еще в те времена, когда из-за лесов и болот местность была непроходимой и туда добирались только по морю. Прибрежный риф, куда приплыли на ладьях поселенцы и на руках перенесли на берег своих жен и детей, цел и поныне; белые морские птицы в течение веков вьются над ним днем и ночью.

Типичные родовые черты были присущи и этой ветви рода человеческого: два глаза, посредине лица — нос, рот, умеющий и целовать и кусать, да еще пара крепких, ловких рук. О том, что отпрыски этой ветви являлись коренными Маннами, свидетельствовал и тот факт, что их душевные свойства были в большинстве случаев гораздо богаче, чем условия их жизни. Представителей этого рода можно распознать повсюду уже по одному тому, что все их дурные свойства легко объяснимы, если проследить до самой первопричины зла; откуда же брались добрые свойства — установить не удалось, — очевидно, они были заложены в них самою природою.

Местность, в которую попали пришельцы, была дикая, пустынная, но им пришлось с этим примириться; они начали ставить себе хижины, рыть канавы, прокладывать в лесах тропы. Люди они были неприхотливые, упорные, им свойственна была ненасытная жажда деятельности. Никакой труд не казался Маннам слишком тяжелым или неблагодарным, и скоро самый вид всей местности свидетельствовал о том, какие люди в ней поселились. Однако Манны не умели закреплять за собою плоды своих трудов; они позволяли другим присваивать эти плоды и поэтому при всем своем усердии и трудолюбии по-прежнему так и оставались бедняками.

вернуться

1

Датское слово Mand (Манн) означает «человек». По германо-скандинавской мифологии, Манн — первый человек, то есть род Дитте действительно самый древний.

4
{"b":"250800","o":1}