Новым этапом стала для Дитте жизнь в столице. Копенгаген, о котором она так много мечтала, встретил ее неприветливо. Нелегким было для Дитте испытание в детском приюте, где она была кормилицей. Еще более трудно было расстаться с сыном, отданным на воспитание в чужую семью. Расстаться и — главное — потерять на него право. Но жизнь скоро втянула ее в свой круговорот. Как и многие служанки, ее подруги, Дитте вынуждена была часто менять места, стала как бы странствующим подмастерьем.
Такова сложная панорама жизни, на фоне которой рисуется в романе биография Дитте, умевшей не только страдать, но и верить в лучшую жизнь, трагическая история «женщины-героя», которую, по словам Клары Цеткин, «сумел нарисовать только один из западноевропейских писателей — Мартин Андерсен Нексе».
Внешне казалось, что сама Дитте и теперь в городе была далека от общественных интересов и политики: где ей, усталой и замученной повседневным трудом, было думать о чем-либо? Но она не была безразлична к окружающему. Еще дома при встрече с социалистами, городскими каменщиками, она не испугалась, подобно другим, а с любопытством приглядывалась к ним. В столице ее собственный демонстративный уход из приюта, где она, попав за «кулисы жизни», увидела различные злоупотребления, был своеобразным протестом, хотя еще слабым и стихийным.
Словно птица, засидевшаяся в клетке, Дитте не скоро свыклась с тем, что клетка вдруг оказалась открытой. Но если прежде в отношениях с людьми она обычно следовала «естественному порыву сердца», то со временем (хотя еще долго посмеивались над ее «деревенской простоватостью») перестала многое принимать на веру.
Нелегко было ей стать матерью «незаконного» ребенка, скрывать это, выносить причуды хозяек, быть безработной, голодать. От Карла вестей не было долго. Оставался один удел — одиночество. Мечта ее о своем доме и семье так и не осуществилась. Все строптивее становилась она с годами: видно, давал знать о себе свойственный ей «мятежный дух», требовавший ответа на удары судьбы. А нужно было оставаться бессловесной — «молчи и делай свое дело».
Лишь ненадолго в семье писателя Ванга Дитте, казалось, обрела нормальное человеческое существование, попала, как она говорила, в «страну обетованную». Либерал Ванг привлекал служанку своей симпатией к беднякам, сочувствием к ней самой. От него она узнала о рабочих демонстрациях. Рассказывая детям «сказку про Дитте», он говорил, что у Маннов есть сильное оружие против злого тролля — сердце. Конечно, самой Дитте еще было трудно разобраться в наивных суждениях Ванга. Ей было отрадно чувствовать себя полноправным человеком среди образованных людей. Из окон виллы Вангов и Копенгаген нравился ей больше. Здесь она узнала «настоящее чудо» — книгу. Ее чувство к Вангу было одухотворенным — ведь именно он зажег ее сердце, внес свет в ее сознание.
Однако иллюзии Дитте в отношении Ванга длились недолго. От ее безграничного доверия к нему вскоре не остается и следа. Ей приходится оставить дом писателя. Доведенная нуждой до отчаяния, она уже по-новому посмотрит на Ванга и его идеи. В эпизоде, рисующем их случайную встречу на улице, с необыкновенной силой показано, какая пропасть разделяла их. Возможно, обвинения, брошенные Дитте в лицо Вангу, были слишком резкими, но в ней клокотали злоба и ненависть. Ведь он обманул ее надежды. Но минутой позже Дитте уже охватили стыд и отчаяние. Она понимала, что он не хотел надругаться над ней, и все же Ванг был повинен в том, что, подняв ее к свету, дал снова упасть в яму.
Ненадолго на пути Дитте оказывается молодой рабочий Георг. Живой, веселый и добрый, он во многом был близок ей самой — мерилом ценности человека и для него было доброе сердце. К тому же он стремился привлечь ее внимание к политическим событиям. И все же мечта Дитте не сбылась и на этот раз. Безвременная гибель Георга окончательно надломила ее. Рождение маленького Георга, приемные дети, воспитанию которых она отдавала все свои силы, были последним ее утешением.
Финал романа глубоко оптимистичен. Болезнь, страдания и горе не вытравили в Дитте любви к жизни, и она полна веры в светлое будущее. Показателен в этом отношении ее последний — во многом символический — разговор с Мортеном. Глубокомысленным напутствием молодому писателю, связавшему свою судьбу с пролетариатом, явились слова умирающей о необходимости верить в свое призвание, бороться за то, чтобы поднять людей из бедности и нищеты, сохранить их чистоту и доброту. Не перекликается ли эта мысль с идейно-эстетической позицией самого Нексе, говорившего о великом назначении человека — «сеять вокруг прекрасное, доброе»? Одна из бесчисленных безымянных тружениц, Дитте «сделала мир богаче».
В 1948 году в «Открытом письме голландскому рабочему» в связи с обсуждением фильма, снятого по роману «Дитя человеческое», Нексе дал интересное и исключительно важное определение центральной идеи романа, характера его положительных героев. Писатель подчеркнул, что изображение в романе трудовой деятельности людей было обусловлено настоятельной необходимостью раскрыть действительные условия жизни трудящихся при капитализме в период, предшествующий поре их пробуждения, стадии формирования революционного сознания и начала организованной борьбы.
Если хозяин рыбачьего поселка, по определению Нексе, предстает «истинным представителем всемогущего капитализма», то ни Ларса Петера, ни других рыбаков еще «нельзя назвать тем, что мы называем сознательными пролетариями... Они предпролетарии. Они совершенные невежды во всем, что касается движения низших классов, а для того, чтобы быть достойным звания пролетария, человек должен бороться против всякого угнетения, независимо от того, относится это к белым, черным или желтокожим».
Так самим Нексе определен характер показанных в романе событий, вскрыто их не только национальное, но и всемирно-историческое значение. Мечта народа о лучшей жизни еще не получает здесь конкретного воплощения, но явно намечается в сознании простых людей: они начинают понимать свое бедственное положение и необходимость что-то предпринять. Не случайно эпиграфом к заключительной части романа автор берет слова собственного стихотворения 1907 года, посвященного погибшему датскому революционеру Софусу Расмуссену, который, по словам поэта, «бросил жар сердечный в холод бездны вековечной». И, конечно, эти слова с полным правом можно всецело отвести к героине романа.
Жизнь Дитте, одной из тысяч безвестных тружеников, ее самоотверженность и неиссякаемая любовь к людям не проходят бесследно. Роман наглядно убеждает в том, что сердечный жар, отданный массам, растопил лед инертности, рассеял мрак недоверия. Словно орлиным взором, писатель окидывает вселенную, пронзает пространство и время, когда в связи со смертью героини говорит, что опустевшее место ее в мировом пространстве «должно быть зарегистрировано на все времена». Ведь именно она «взялась за свое дело и до конца не складывала рук».
Интересно в этом плане предлагаемое в романе истолкование народной легенды о звездных мирах. «Около полутора миллиарда звезд насчитывается в мировом пространстве...— пишет Нексе.— ...полтора миллиарда человеческих существ живет на Земле. Одинаковое число! Недаром утверждали в древности, что каждый человек родится под своей звездой». Но в мире о людях думают мало. С горечью автор говорит о том, что если для открытия новых звезд строят дорогостоящие обсерватории, то появление простых людей происходит незаметно, при полном безразличии к их судьбам со стороны так называемых высших слоев общества. А ведь со смертью человеческого существа «угасает светоч, который уже никогда не зажжется вновь, потухает звезда, быть может, необычайной красоты, во всяком случае отличавшаяся своим собственным, никогда ранее не виданным спектром».
Нередко в своих описаниях Нексе использует народные легенды. Явления природы получают в романе научное объяснение. Многие герои, хотя и очарованы красотой окружающего мира, все же не воспринимают его в ореоле мистических тайн. Писатель объясняет несостоятельность религиозных и иных ошибочных представлений о мире.
