Генерала Беркутова Иванов считал главным, даже единственным подходящим кандидатом на роль начальника организационного штаба.

Сам Иванов никогда не стремился быть руководителем, всегда охотно пользовался умением руководить генерала, не раз по-дружески говорил ему о том, что руководить — его штатная обязанность. И в новом намерении считал очевидным, полезным, короче — естественным руководящую роль Беркутова. Становилось даже неприличным, что главное действующее лицо не знало о крутых планах своего лучшего друга.

Пора, пора говорить с Петром Николаевичем.

Так совпало, что в день, когда Лев решил поговорить с Петром Николаевичем и через Славку передал ему просьбу о встрече, генерал принял окончательное решение подать рапорт об отставке.

Не столько участившиеся тяжёлые разговоры с курирующим замом и даже с самим министром, сколько сложившееся понимание несовпадения взглядов с руководством по многим серьёзным проблемам, отсутствие реальной помощи в работе, да и не слишком деликатные вопросы кадровика о здоровье, побудили Беркутова принять давно назревавшее решение. Первым, кому он собрался сказать об этом, был Иванов.

— Так что, Лёвушка, вернёшься ты из госпиталя к другому начальнику. А, коль и ты соберёшься расстаться с нашим учреждением, будем вместе отдыхать, на рыбалку ездить…

— Спасибо, Пётр. Только у меня другие планы сложились. Кстати, и на тебя расчёты есть. Поделиться?

— Будь добр, Лёва, расскажи.

— Разговор серьёзный. Скажу прямо, не расположен я сейчас к шуткам. Душа болит. Поделиться хочу с тобой и очень надеюсь на твою очень серьёзную поддержку и помощь.

Беркутов ощутил хорошо знакомое ему чувство решительности в словах друга.

— Говори

— Ты знаешь, недавно у меня отец был. Он благословил меня на большое дело. Твоё отношение к мучающим меня проблемам не спрашиваю. Знаю я тебя достаточно. А вот сможешь ли ты мне помочь, — это спрошу. Решился я…

Говорили они много часов, и, кажется, стали ещё более близки друг другу……

Прикидки времени, расходов и нужного количества помощников смутили Иванова. Однако другого выхода он не видел и, начав трудный путь, был полон решимости пройти его. Мириться с существующим положением он мог только до определённого момента. И этот момент настал, когда он остро ощутил личную вину за происходящее в стране. Теперь оставаться нейтральным он уже не мог. Это означало бы разрушение личности. А Льва Гурыча Иванова он любил и уважал.

Беркутов поддержал его:

— Трудно, Лев Гурыч, но осилим. Обязаны осилить. — По "отчеству" он называл Иванова крайне редко и всегда в случаях, когда замечал мучительные сомнения друга. — Я не менее тебя виноват в случившемся и мы обязаны, — повторил он, — обязаны добиться успеха. Речь о Родине идёт, — тоном извиняясь за патетику слов, добавил генерал после секундной заминки.

— Спасибо, Пётр. Я не сомневался в тебе…..Но мне очень важны и слова твои….Я ещё не скоро выйду на волю, не раньше, чем гипс наложат на мои ноги, а времени терять нельзя…..Ты когда освободишься….от мундира?

— Оформление выхода на пенсию начальство не задержит….Преемник, насколько я знаю, уже заждался……Не интересуешься, кто? — и, не дождавшись вопроса Иванова, продолжил. — Однако, новыми делами я займусь немедленно. Если не возражаешь, приглашу для первой беседы, домой, разумеется, твою ударную тройку. И….пока от своего имени говорить буду. Ладно?

— Ещё раз спасибо, Пётр Николаевич. Кстати, Вячеслава, полагаю, пока выдёргивать с работы не стоит. Он будет с нами, с ним я поговорю завтра же, но его служебный статус пусть останется…. В оперативных интересах.

Выйдя из госпиталя и попав "на амбулаторное лечение", Лев Гурыч почувствовал небывалый прилив сил. Не важно, что ноги в гипсе. Не важно, что пришлось осваивать хождение на костылях…. Важна домашняя обстановка, возможность сесть за письменный стол, возможность работать, не оглядываясь на врачей….

Способствовала тому и погода. Затяжная весна, перемежающая редкие тёплые дни с пасмурными и холодными дождливыми, с ветрами на грани штормовых, наконец, устыдилась и, словно взглянув на календарь, подтвердила: лето наступало! Короткие дожди и грозовые налёты не отменялись, но дни стали жаркими, и горожане распахнули окна.

Новые задачи поглотили его.

Мария, с которой он ещё в госпитале поделился принятым решением, поддержала его замыслы, сразу и безусловно, и с женской категоричностью уверяла мужа в абсолютном успехе задуманного.

— Ты, полковник, всё сможешь, — говорила она, прижимаясь всем телом к любимому, — ты у меня сильный, удачливый, а дело твоё — благородное и честное. Ты победишь, победишь обязательно. — И она гладила его больное искалеченное тело, вливая в Иванова чувство уверенности и жажды борьбы.

Между тем, от предстоящего объёма работы кружилась голова.

Договорившись по телефону с Алексиным о встрече, Иванов решил прибросить потребность в расходах и, в частности, на издательские дела.

Будучи профаном в специфике вопроса, он решил подойти к нему, как Чехов когда-то писал, "по простому, по неучёному", полагая, что Алексин, если с ним удастся договориться, сумеет эти расчёты уточнить.

Начал Лев с аксиомы о необходимости создать или взять под своё влияние не менее 45–50 региональных газет, предположительно еженедельных.

Узнав через Марию, сходившую в ближайший киоск "Пресса", что малотиражная газета, выходящая раз в неделю с тиражом 5000 экземпляров, стоит в киоске 4 рубля, и резонно предположив, что она выпускается не в убыток, Иванов получил стоимость разового тиража в 4х5000 = 20 тысяч рублей, или за год около одного миллиона рублей.

И это текущие расходы, при готовой технической базе. В расчёте на весь замысел потребуется 45–50 миллионов. Результат ужаснул его, но он вовремя вспомнил, что нынешние деловые люди подобные расчёты делают в другой валюте. Но и 1,5 миллиона долларов звучит увесисто. Но это же в расчёте на год. Да и речь идёт не о спонсорской помощи, а о выгодных инвестициях, — газеты же окупают себя. Возможному финансисту можно с уверенностью сказать: помоги начать, а прибыльные издания мы обеспечим. Мы сумеем заинтересовать читателей, чтобы покупали газету! И сумеем увеличить тираж. За этим дело не станет, тематика ясна и обязательно заденет людей… Для начала же нужно обеспечить дело в 15–20 областях и гарантировать его на полгода. Вполне можно начинать, имея тысяч 400, плюс сотня тысяч на командировки и прочие расходы. Больше того, начать можно с аренды газетной площади и уменьшить расходы во много раз.

Итак, — полмиллиона долларов, и очень обоснованный расчёт на окупаемость, которая начнёт возвращать деньги едва ли не сразу. Что ж, это уже сумма, на которую может пойти тот же Горьков…если он, Иванов, правильно понимает его психологический настрой. В свою же психологическую проницательность Лев Гурыч верил.

Кажется, подсчёт реалистичен. Реалистичен, — уговаривал он себя, не позволяя себе впасть в уныние и неверие.

Лев взглянул на часы. До договорённой встречи с журналистом оставалось ещё почти три часа, и он включил телевизор.

Как раз начались дневные новости, и на экране появилось лицо президента.

Иванов выругался, чего никогда себе не позволял. Но допекло…. Он вспомнил, как в конце правления Брежнева новостные программы были переполнены знакомым ликом. Остряки даже стали называть их "И это всё о нём". Шёл тогда очень неплохой фильм с таким названием, поставленный по одноимённой, и тоже очень неплохой повести……Лев Гурыч задумался, пытаясь вспомнить фамилию автора. Не вспомнил и с досадой подумал, что Брежнев в то время был уже старым и очень больным человеком, на грани маразма…. Его тешил собственный "культ личности"… Но ведь нынешний — молод, здоров…. Неужели не понимает, ЧТО неизбежно последует после его ухода из власти!