Славин, я уже сказал об этом, хороший инженер. Но работы, позволяющей содержать семью, для инженера нет (Замечу, кстати, он и оставленной жене и её дочери помогает деньгами, квартиру ей оплачивает!). И вот, он уже больше 10 лет формально безработный, занимается "коммерцией". Он с детства увлёкся коллекционированием монет, стал одним из авторитетнейших в России специалистом по российским и советским монетам, написал и издал толстенный каталог на эту тему, — и мотается по городам и весям России, устанавливает связи через интернет — зарабатывает деньги своими знаниями и посредничеством между коллекционерами. Кстати, на своём опыте познал прелести пересечения многочисленных границ, разорвавших нашу родину.

Так кто он? Интеллигент, — это ясно. Торговец? Коммивояжер? Это примитивно. К какому классу его причислить? Вероятно, классовое деление общества сегодня устарело. По мировоззрению, — он наш. Прошёл "краткий курс" ельцинизма, быстро понял, что есть что. Но участвовать в наших делах, — у него просто нет времени. Обязан думать о семье. До пенсии ему далеко, да и он не настолько наивен, чтобы надеяться на неё.

— Возможно, это не характерный пример, — снова заговорил Коломиец. — Но мне хотелось привлечь внимание к проблемам нашей пропаганды. Как бы мы не увлеклись некими "средними" оценками состояния общества. А оно у нас сейчас, — как в огромном сосуде — всё перемешалось. Бурлит. Сверху — пена, накипь, всякое дерьмо плавает….И всё больше людей, потеряв силы бороться, опускаются на дно, превращаются в маргиналов. Просто гибнут.

— Коллега очень прав, — заметил Аркадий Александрович Капранов. — В стране, принято считать — 145 миллионов человек. Около 50 тысяч нуворишей — долларовых миллионеров, с членами их семейств и ближайшей обслугой — это 250–300, пусть 400 тысяч человек. Небольшая доля процента. Плюс — почти миллион человек личной охраны. Не думающих, ничего не производящих, но хорошо получающих… человеческих особей. Кто остальные 98 % людей? Сколько из них просто богатых людей? Пусть не миллионеров. Мы плохо знаем состояние народа. На этом — на малой конкретности, на общих оценках — потерпели неудачу коммунисты. Не пришедшие на выборы 45 % избирателей не проголосовали против власти "ногами", как объясняют коммунисты. Отнюдь. Своим безразличием они фактически поддержали режим, разрешили ему делать что угодно. Мы не должны повторять чужие ошибки. Если мы сумеем только заинтересовать хотя бы половину оставшихся, мы добьёмся успеха. Время ещё есть. Пётр Николаевич! Лев Гурыч! Работу наших газет мы должны очень усилить и умножить….Да, дойти до молодёжи… — он засмеялся. — Ну и ну! Это я агитирую вас!? Нам на местах нужно хорошо изучить обстановку. Кстати, наша область — трудный участок. У нас много богатых людей. И границы кругом влияют. Опрос у нас говорит, что 2/3 калининградцев, родившихся на нашей земле, никогда не были в Матушке-России. Но вполне освоили поездки в Польшу, Германию, Швецию…. Это огорчает? Это просто опасно.

Часы пробили 12, когда неожиданно раздался телефонный звонок.

— Такси вызывали? — знакомый голос Славы Кличко прозвучал в трубке. — Лимузин подан, господин генерал. Класса "мерседес" вас устроит?

— Слава! Ах, шалопай мой дорогой! Ты всегда вовремя. Спасибо, друг. Выходим, — и все трое гостей начали прощаться с хозяевами.

Майор Шифер утром, как обычно, просматривал сводку происшествий по городу за истекшие сутки. В массе информации его глаз зацепился за знакомую фамилию — Орехов. Совпадали и инициалы: В.С. Майор потянулся к телефонному справочнику, открыл его на букве "О" и, дойдя до длинного списка абонентов по фамилии Орехов, покачал головой. Вздохнул, положил справочник на место и позвонил в офис партии "За народное благо". Нежный голос секретарши сообщил, что Владимир Степанович проводит совещание и освободится не ранее, чем через час. Майор поблагодарил, ещё раз без особого интереса прочитал информацию, что в одном из спальных районов города в своей машине умер гражданин Орехов. Следов насилия на теле гражданина не обнаружено, зато в крови бедолаги оказался процент алкоголя существенно превосходящий дозу совместимости с жизнью. Ещё раз вздохнув, майор возобновил чтение сводки происшествий.

Декабрь, наконец, наступил и сразу показал свой свирепый нрав.

Всю ночь ветер завывал, силился распахнуть форточку и она на ослабевшем шурупе защёлки стучала, готовая вырваться из своего запора. Наступление утра Паученков скорее угадал, чем рассмотрел. Самый тёмный период года.

Он зажёг свет. Половина восьмого, можно было бы ещё поспать, но беспокойство снедало Ричарда.

Сегодня встреча с Хмурым и, хотя до неё ещё несколько часов, спать он больше не мог. Хмурый позвонил на мобильник поздно вечером. Подтвердил, что готов встретиться с ним и велел быть осторожным — "тебя ищут", сказал он.

Паученков встал, приготовил и нехотя выпил кофе, машинально пожевал купленную вчера ватрушку. Долго слонялся по квартире, то и дело посматривая на часы. Снова попытался спать. Безуспешно. Время ползло медленно, сжирая нервы.

"Медвежий угол" — на другом конце Москвы. Ехать в такую погоду на своём жигуле не хотелось и Паученков решил добираться общественным транспортом, сначала 20 минут на автобусе, потом полчаса на метро, а там уже пешком — рукой подать. Но час на дорогу нужен, а, так как Хмурый не любит, чтобы приглашённые им люди опаздывали, выехать нужно за полтора часа. Впрочем, оно и хорошо — ожидать было слишком трудно.

…Хмурый сидел за своим обычном столиком в самом углу малого зала. Чуть поодаль — двое ребят из эскорта, Ричард не раз видел их рядом с бригадиром. Подошёл, поздоровался. Хмурый кивнул на свободный стул и знаком подозвал халдея. Помолчали. Потом Бригадир спросил:

— Ну, что делать будем, господин политик? В своей конторе ты сгорел, доступ к интересующей бригаду информации потерял. Стрелять и работать ножом не умеешь….Без кресла ты мне нужен, как зайцу триппер….Что скажешь?

Паученков молчал.

— Не спорю, много ценного ты нам порассказал. Но и платили тебе зеленью прилично. Или нет?

— Спасибо, Александр Васильевич, — необычно, по имени-отчеству, — ответил Ричард. — Хорошо платили. Но что же мне теперь делать?

— А это ты думай. Про знакомство со мной забудь намертво, — и засмеялся, — а то, если вспомнишь где, позабочусь, чтобы буквально намертво забыл. Усвоил? — Конечно, ты, Бригадир, не волнуйся. Я понимаю тебя очень хорошо…. Но что же…

— Понимаешь и молодец. Я бы на твоём месте слинял, куда подальше. Деньги у тебя есть, да и в честь твоих заслуг я премиальные приготовил, — Хмурый ногой пододвинул к нему небольшой полиэтиленовый пакет, стоявший возле его стула. Ты, кстати, где сейчас обитаешь?

Сердце у Паученкова сжалось. Он очень чётко представил, что когда ушёл из дома стал временно недоступен Хмурому. "Неужели это ловушка"? с тоской подумал он и краем глаза заметил, как насторожились охранники Хмурого.

— В Медведково, квартирку снял на месяц, — соврал он. "Теперь Хмурый опаснее милиции".

— Ну, и ладно, — дружелюбно сказал Хмурый. — Выпьем по маленькой, и расстанемся на несколько лет. А там, Бог даст, снова сотрудничать будем.

Осушив одним глотком полстакана коньяка, Хмурый слегка подтолкнул Ричарда:

— Ну, иди-иди. — И, отвернувшись от Паученкова, громко позвал официанта.

Выйдя из ресторана, Ричард побрёл к метро. Возвращаться в своё логово нельзя, нужно хорошо запутать следы. Слежки за собой Паученков не заметил, но не обольщался на этот счёт. В Бригаде Хмурого были профессионалы, а он соответствующих навыков не имел. Потому и решил подольше помотаться по метро. Может быть, выехать в пригород на электричке….Но вернуться домой только надёжно оторвавшись от невидимых преследователей.