Проходя через Храмовую площадь, Автолик взглянул на Храм Молчания — главную аделианскую святыню в Амархтоне. Это был единственный храм Пути Истины, существование которого допускали прежние власти города. После победы Армии Свободы настоятель храма, ставленник Тёмного Круга, поспешил скрыться, опасаясь мести. Остались только мелкие служители и около сотни постоянных прихожан. Из Южного Оплота Сильвира призвала нового настоятеля и свиту помощников. Люди потянулись к Храму Молчания, желая услышать нового священнослужителя, но приобщаться к вере не спешили.

Калиган как-то рассказывал Автолику о бывшем настоятеле — тот тип был ярким примером тех амархтонцев, которые совершенно не хотели перемен. Поставленный Тёмным Кругом, он страшно боялся потерять власть над прихожанами своего храма, а потому был готов и преклоняться перед властью Хадамарта, и предавать единоверцев. Теперь он проповедует в Тёмном городе, где маги Круга выделили ему новый храм.

Не доходя до заставы, за которой начинался Тёмный город, Калиган свернул к городскому сточному каналу. Среди заброшенных мастерских, где находили себе приют нищие бродяги и уличные грабители, виднелся спуск к большой арочной двери — один из множества входов в знаменитые амархтонские подземелья.

— Нам сюда? — выказал удивление Автолик. — Я всегда знал, что ты, как истинный следопыт, предпочитаешь норы прямой дороге, но чтобы лезть в кишащие нечистью подземелья…

— Улицы Тёмного города не патрулируются в эту пору, но хорошо просматриваются из окон, — лениво ответил Калиган.

— Понятное дело: получить в спину заклятие боевого мага не слишком приятно. А с подземной нечистью мы как-нибудь поладим, верно? — поддел его Автолик.

— Если не возомнишь себя охотником на нечисть, то непременно поладим.

Полукруглую железную дверь следопыт отворил без труда, нащупав скрытый механизм. В Сумеречном городе все входы в подземелья были ему известны. Массивные заграждения ставили не от нечисти — она и так найдёт себе выход наружу, — а от всяких искателей приключений, которые, наслушавшись баек о несметных сокровищах катакомб, частенько совали нос в опасные подземелья.

— Держаться рядом, — приказал Калиган. — Флоя, Аргомах, факела зажгите.

Отряд осторожно спустился по каменным ступеням в сырые катакомбы. В нос ударил резкий запах недавно растерзанной туши.

— Где-то кого съели, — заметил Автолик. — Хищники сыты и довольны. Нам, наверное, это на руку, а, Калиган?

— Эти хищники никогда не насыщаются, — приглушённо ответила за своего учителя Флоя. — Они не животные. Даже сытых их переполняет жажда убийства. Они убивают до тех пор, пока способны убивать.

Автолик отвесил иронично-почтительный кивок.

— Вижу, Калиган обучил тебя дельным наукам.

Девушка усмехнулась. Автолик не мог не отметить, насколько она повзрослела и похорошела. Из-под платка выбивались фиолетовые вьющиеся волосы. Когда девушка улыбалась, её смуглое личико озарялось миловидным озорством, когда же она над чем-то задумывалась, в её шустрых чёрненьких глазках читалась не по годам развитая сообразительность. Ровные плечики подчёркивали стройную фигурку.

Подземные тоннели вели в разные стороны, отовсюду виднелись ответвления, порой настолько узкие, что становилось ясно: их прорыли не люди. Калиган, зная ходы-выходы здешних катакомб на память, шёл первым, постоянно прислушиваясь. Присутствие неподалёку подземных хищников ощущалось слабо. В ночное время, когда хищная нечисть выбирается на поверхность в поисках пищи, подземелья становились менее опасными, чем днём.

— Ты никогда не задумывался, откуда под городом возникли столь обширные катакомбы? — поинтересовался Автолик.

Калиган промолчал. Он прислушивался к едва уловимым шорохам подземелья и был слишком сосредоточен, чтобы болтать. За него ответил белобрысый Аргомах:

— Здешние катакомбы — это бывшие каменоломни. Когда строили Амархтон, камень добывали прямо под городом, чтобы далеко не возить. Поскольку строители работали не сообща, каждая бригада прогрызала свои проходы. Вот и получился лабиринт, уходящий аж под Драконовы скалы. Ну а там — Подземные Копи со множеством как рукотворных, так и лавовых тоннелей.

— Вижу, в истории Амархтона ты поднаторел, парень.

— А как же! Не зная истории…

— Тс-с-с-с!

Калиган резко остановился. Прямой тоннель перед ним не имел ни единого ответвления, ни даже крысиного лаза. Кажется, идти вперёд ему не хотелось, как если бы он чувствовал там засаду. Следопыт осторожно взялся за рукоять своего утяжелённого кривого меча и проронил, не оборачиваясь:

— Не хватайся за свой лук, Автолик. Не поможет. И вообще ты зря не оставил его во дворце.

Вольный стрелок только хмыкнул. Со своим любимым луком, созданным мастерами Кедровых предгорий, он не расставался никогда, ухитряясь использовать его даже в тесных помещениях.

— Флоя, Аргомах: факела на пол, сами к стене.

Те повиновались мгновенно. Во всём, что касалось боевых столкновений они следопыту не помощники. Аргомах имел при себе пару кинжалов, которыми довольно неплохо владел, но против любого из здешних хищников это не оружие. У Флои же не было и ножа. Автолик слышал, что за годы учёбы Калиган не показал ей ни одного боевого приёма. «Чтобы не было искушения влезть в драку», — пояснял следопыт всякий раз, отвечая на её обиженные вздохи. Флоя долго не могла смириться с тем, что должна постоянно прятаться или держаться рядом с тем, кто может её защитить. Но учитель был непреклонен. Он хорошо усвоил, что в его деле первым умирает как раз тот, кто хорошо владеет оружием и полагается на свои боевые способности, а не на умение избежать схватки.

«Не двигаться!» — жестом приказал Калиган и шагнул вперёд. Носок его сапога как бы невзначай пнул небольшой камешек, и тот поскакал с отчётливым стуком.

И тут, всего в десяти шагах впереди взметнулась земля. Что-то большое и тёмное вылетело навстречу с пронзительным шипением. Готовый к этому Калиган отпрыгнул в сторону и тут же нанёс сильный удар мечом по пронёсшейся твари. Утяжелённое лезвие с хрустом перерубило шею и оскаленная голова бестии — несуразной помеси крысы и тёмного барса — покатилась к горящим на земле факелам. Обезглавленное тело ещё билось на месте, остервенело пытаясь поймать жертву кривыми когтями.

— Ну и зверьё у вас! — присвистнул Автолик. — В наших мелисских подземельях только крысу и встретишь.

— Это не зверьё, а плоды людского ума, — следопыт брезгливо отпихнул носком сапога никак не унимавшееся тело, нанес ещё один удар, и всё стихло. — Вперёд. Уже почти пришли.

Автолик стоял, невольно заинтригованный словами старшего следопыта.

— Ну-ка, ну-ка повтори, что ты сказал… Плоды людского ума? Вот это?

Чуть опустив голову, Калиган обернулся. В прищуренных глазах выражалось нечто такое, что можно было выразить словами «Тебе-то какая разница, вечный бродяга, из чего скроена эта бестия?»

— Не первый год за ними наблюдаю. И точно я знаю одно: эти твари плодятся не без помощи жителей города. Любые человеческие пороки, будь-то жадность, похотливость или мстительность, подкармливают этих бестий не хуже, чем отборная дохлятина. Но наипаче всего…

Автолик усмехнулся, не дослушав:

— Ну, это не открытие. Я не слишком силён в богословии, но, по-моему, в любом храмовом сочинении «О врагах рода людского» говорится, что даймоны рождаются от соития людского греха и преисподних сил земли. Тем же доводом храмовники объясняют и природу любых других враждебных человеку существ.

— Неприятность для храмовых догм состоит в том, что сущность многих этих существ взращивается энергией вовсе не тех пороков, о которых толкуют храмовники.

— Ты это о чём? — не понял Автолик. — Поделись мыслями.

Калиган отвернулся. Похоже, ему не особо хотелось делиться мыслями.

— Аргомах прав: полезно изучать историю города, в котором хочешь что-то изменить.

— И?

— Знаешь об амархтонской общине Непреклонных?