«Не стой как истукан, помоги ей!».

Марк сделал прыжок в сторону человека в чёрном, по ходу думая, как остановить или отклонить от Никты этот чудовищный рой смерти. В затянувшееся мгновение в его разуме мелькнуло спасительное слово, но придать ему форму он не успел…

— Ди-и-инами-и-ис пне-е-евма!

Сильный удар в плечо отбросил его в сторону, завалив набок — ему ещё повезло, что заклятие долговязого ударило вскользь. Понимая, что благородством молодой маг не обременён, и сейчас с чистой совестью добьёт его лежачего, Марк вскочил, в мгновение ока создав в разуме зеркальную защиту.

«Святой щит! Будь честен с собой, миротворец. Пока ты открыт для стихии Небес, никакая иная стихия не причинит тебе вреда: ни человеческая, ни природная, ни преисподняя!»

Взмах меча довершил начатое, отправив антимагическим блоком новое заклятие обратно. В миг, когда полупрозрачный сгусток понёсся назад к хозяину, Марк прочёл в расширенных глазах долговязого удивление. Получив сильный удар в живот, маг воздуха кувыркнулся и рухнул плашмя. Посох упал рядом в двух шагах.

«Человек в чёрном. Останови человека в чёрном!»

Марк побежал, прыгая по валунам, заходя в спину заклинателю, над которым яростно порхала раненая тварь, вкладывая в него новые силы, благодаря которым поток тёмных черепов становился неистощимым.

Хранительница была на пределе. Заклятия рвали воздух над её головой, каждый блок давался девушке уже с трудом. Не имея возможности контратаковать, Никта лишь защищалась, и в движениях её становилось всё меньше гибкости. Марк заметил на её губах выступившую кровавую пену.

До человека в чёрном оставалось всего два прыжка, когда в голове Марка вспыхнул приступ неудержимого гнева. На секунду он ощутил себя готовым убивать — рассекать и полосовать тела врагов, обагряя горячие камни Скал Ящеров человеческой кровью…

«Чары гнева! Блокируй! Погаси в себе этот огонь…»

И вновь он не успел. Вокруг Марка вспыхнула огненная буря, по ворсяному плащу завились алые, жёлтые и оранжевые лепестки магического пламени. Марк неистово закричал, бросаясь в сторону, чтобы вырваться из огненной ловушки.

— Тихие воды, — выдохнули уста.

«Я не питаю к тебе злобы, огненная магесса. Мы вполне могли бы быть друзьями. Я не держу на тебя зла», — проговорил он в другой реальности — тихом и прекрасном саду всеобщего понимания.

…Споткнувшись, Марк хряснулся о камни, разбив нос и ободрав лоб, и диким усилием сорвал с себя горящий плащ. В трёх местах огонь прожёг одежду, на боку, животе и бедре остались лёгкие, но очень неприятные ожоги. Марк интуитивно откатился вбок, чувствуя летящее в него огненное заклятие, способное превратить голову в сплошной кровавый факел…

Похоже, жизнь Седьмого миротворца врагам больше не нужна!

Эта мысль бросила Марка в холодное, беспощадное одиночество. Пощады не жди, миротворец! Бейся насмерть. Убивай, пока не убили тебя.

Никта тяжело дышала, чудом выстояв против всех атак человека в чёрном. Всё же Марк сумел ей помочь — на миг отвлёк внимание заклинателя, и тотчас смертоносный поток черепов иссяк.

Человек в чёрном стоял, протягивая руки к крылатой твари, вбирая новую порцию сил. Огненная магесса с горделивым выражением лица плела новое утончённое заклятие. Долговязый маг воздуха, откашливаясь, поднимался на ноги. Остробородый, кажется, собирался сотворить нечто сокрушительное.

И вдруг иной, совершенно нечеловеческий голос, заговорил где-то недалеко от разума.

«Бейся насмерть, Маркос. Тебе никуда не деться. Ты вынужден обагрить меч кровью. Иначе — конец. Бесславный конец для тебя и Никты. А затем и для Иоласа, Эльмики и Лейны, когда их нагонит эта четвёрка».

Марк застыл в наступившей паузе. Этот голос, это разгорающееся жжение в груди были ему зловеще знакомыми.

«Помни, миротворец: твоя смерть ничего не изменит. Как и смерть друзей, доверившихся тебе».

«И что ты предлагаешь?» — со злостью подумал Марк.

«Прими силу. Раскройся и прими. С этой силой ты победишь четырёх магов. Вкуси её. Ощути восторг могущества, наполняющего каждую клеточку твоего тела. Ты знаешь, как принять её».

Марк до боли сжал рукоять меча двумя руками. Мысль, внезапно проскользнувшая в его разуме, заставила его отвлечься от выжидающих врагов и поднять взор мольбы к чистому небу.

Выбор. Проклятый, мучительный выбор, когда нужно выбирать между чувством и разумом, между совестью и выживанием. Куда бы он ни бежал, где бы ни скрывался, как бы ни перекладывал ответственность выбора на других — судьба всё равно зажмёт его в такие клещи, что выбор сделать придётся.

Вот о чём предупреждала Никта! Эта четвёрка, этот бой — тоже часть хитроумного плана! И тот, кто его сплёл, подобно пауку, дёргающему за нитки своей паутины, сейчас смотрит, как загнанный миротворец стоит перед ужасающим выбором… и вот, глядите, уже начинает колебаться!

«Вот и план того, кого Никта назвала Кукловодом, — устало осознал Марк. — Либо я приму силу Саркса, либо потеряю всех, кто мне дорог. О, только бы Лейна послушалась! Только бы не пришла на помощь!».

— Убирайся, Саркс! — прошептал Марк, не замечая, что говорит вслух. — То, что ты каждый раз предлагаешь — всегда умно и заманчиво, но Творец и сама человеческая природа называют это злом. С тобой нельзя спорить, нельзя торговаться, нельзя говорить. Тебя нужно просто уничтожить. Без злобы и гнева. Как источник заразы. И однажды я это сделаю.

«Однажды? Ты забываешь, где сейчас стоишь, миротворец. Выбор ты можешь сделать только сейчас. Через минуту такого шанса уже может не быть. Решайся, Маркос».

Стрела срывается с тетивы, уносясь навстречу врагу — грозный даймон в чешуйчатом одеянии дико ревёт, спотыкается и катится по склону. Молниеносным движением, многократно отработанным на стрельбищах Школы рыцарей юга, Лейна выхватила из колчана и вложила в лук новую стрелу.

«Найди цель. Слейся со стрелой. Направь её силой своего духа», — оживали на уровне рефлексов слова учителя Школы рыцарей, мастера стрельбы Дексиола.

Дхорсы оказались слишком живучи, чтобы умирать от одной стрелы. Второй, третий даймон покатился по камням, поднимая пыль, но уже через секунду вскочил, исполненный ярости.

— Целься им в головы! — крикнул Иолас и метким выстрелом пронзил череп вырвавшегося вперёд дхорса.

Не добегая до людей шагов сорок, дхорсы как по команде остановились. Лейна успела удивиться их довольно странному оружию. Плоские клинки их мечей были целиком вытесаны из обсидиана, причём качество заточки не давало повода для шуток о каменном веке. Даже с расстояния в сорок шагов было видно, насколько остры обсидиановые клинки.

Однако в первой схватке стражи скал предпочли метательное оружие. В руке каждого из дхорсов появился обсидиановый серп, похожий на бумеранг…

— Лейна, берегись! — успел закричать Иолас.

Не имея щита, он подхватил вещевой мешок Марка, успев им прикрыться от нескольких свистящих серпов, как тут обсидиановое лезвие задело его голень, оставив рваную рану, ещё одно чиркнуло по голове.

Лейна выстрелила, поразив в горло одного из врагов, и тут же ей пришлось бросить лук и метнуться в сторону. Теперь метательное оружие стражей скал полетело и в неё. Прыгая по камням, воительница выхватила сабли, отразив с глухим звоном один из серпов, летевших ей в голову.

— Иолас, как ты?!

— Не оглядывайся! Сейчас они пойдут врукопашную! — прокричал Иолас, хромая на левую ногу и утирая кровь со лба.

Он не договорил, когда дхорсы, издав протяжный боевой рык, бросились в атаку. На раздумья осталось не больше трёх секунд — скальные даймоны оказались на диво быстрыми. Они передвигались даже не бегом, а прыжками, покрывая короткое расстояние с проворством горных волков.

«Не пытайся одолеть нескольких противников, стоя на месте, — говаривал один из учителей меча Школы рыцарей. — Победа только в движении, в беспрерывном перемещении с чёткими, последовательными ударами. Уходи, ускользай от прямых атак, заходи противнику за спину, делай так, чтобы враги мешали друг другу».