Реакция со стороны Банковой улицы последовала молниеносно. Глава президентской администрации Евгений Кушнарев заявил, что, потеряв административное прикрытие, ЕЭСУ пытается найти прикрытие политическое. Он был прав. А еще он одним из первых обнаружил в лице Юлии Тимошенко серьезного противника. У газовой принцессы прорезался голос — и зазвучал он с непривычной резкостью и силой.

С интервью российской «Независимой газете» в те дни Тимошенко начала атаку на президента. Она заявила, что официальная газовая политика Киева «граничит с преступлением» и что «президентская команда сознательно дестабилизирует газовый рынок». Украинская приватизация, по ее словам, «проходит в интересах отдельных групп, близких к нынешней президентской администрации».

Подобные заявления Кушнареву вполне понятны, и от истерики загнанной в угол газовой принцессы президентская администрация легко может отмахнуться. Однако уже в августе 1997 года депутат Верховной рады Юлия Тимошенко официально потребовала от парламента начать на осенней сессии процедуру отставки президента.

Впервые за годы независимости в стенах Рады прозвучало слово «импичмент».

Партия Юлии Тимошенко была единственной, которая построила свою предвыборную кампанию на беспощадной критике Кучмы. Создавалось даже впечатление, что речь идет не о парламентских, но о президентских выборах, причем «Громада» — коллективный претендент на высший в стране пост. Лично Леонида Даниловича Тимошенко называла «политическим трупом». С веселым отчаянием она била наотмашь всех, кто составлял окружение президента, — главу администрации, министров, премьера Пустовойтенко. Она не выбирала выражений, называя депутатов прокучмовской парламентской фракции «шизофрениками» и суля им в скором времени «острую форму» этого неизлечимого заболевания. Она с удовольствием поносила опостылевший ей сильный пол: «Беда не в том, что у нас мало женщин-политиков, а в том, что в политике нет мужчин».

Тимошенко остроумна. С парламентской трибуны она сыпала афоризмами, которые с удовольствием подхватывал политический бомонд. На выступлениях перед избирателями у нее горели глаза, а в отточенных жестах появилось что-то ленинское — она лаконична, язвительна и убедительна. Силой ненависти к врагам Юлия Владимировна напоминала вождя мирового пролетариата.

Через полгода после первой победы на парламентских выборах она возвратилась на митинги; так блудный сын возвращается в родительский дом. Под открытым небом она ощутила, насколько же ей не хватало в пленарном зале парламента и в кабинете президента ЕЭСУ этого наэлектризованного, пьянящего воздуха.

Она ездит по стране, встречается с восторженными и настороженными толпами на городских площадях, во дворах заводов, взбирается в своих немыслимых шпильках на услужливо подставленный кем-то колченогий стул… Она полной грудью вдыхает любовь толпы, заряжаясь ее коллективной энергией. Это счастье, не сравнимое ни с чем, — почувствовать, как в ответ на твои слова загораются тысячи глаз, как сердца слушателей начинают биться в унисон с твоим сердцем. Маленькая, хрупкая, женственная, на таких митингах она становилась их доченькой, сестрой, женой, любовницей.

Именно с лета 1997 года к политику Тимошенко впервые начали всерьез присматриваться украинские журналисты. «На турнир публичной политики вышел улыбчивый депутат с растущей на наших глазах воистину железной политической хваткой», — так, со смесью удивления и восхищения, характеризовал ее один политический обозреватель. Другой, подводя в декабре итоги 1997 года, замечал: «Пример обучения марионеток в течение года свидетельствует о колоссальных способностях». Наконец-то, пусть сквозь зубы и с недоброй усмешкой, в ней распознали самостоятельного политика.

Но политический взлет газовой принцессы внезапно притормозил ее пробудившийся от спячки «крестный отец». Что ж, этого следовало ожидать. Когда «Громада» на деле доказала свою боевитость, Павел Лазаренко заявил о претензиях на лидерство.

В сентябре 1997 года состоялся съезд «Громады», на котором планировалось избрание Юлии Тимошенко лидером партии. Очевидец вспоминает, как еще за полчаса до перерыва делегаты съезда отбивали ладони, аплодируя каждому слову Юлии Владимировны. Оперный певец Дмитро Гнатюк уже спел ей величальную. А через час — без обсуждения, без альтернативной кандидатуры, даже без заявления о вступлении в партию — съезд, пряча глаза от своей любимицы, избрал председателем Павла Лазаренко.

Она вынуждена была вернуться в тень опального экс-премьера. Ни ей, ни Турчинову это не нравилось — но выхода не было. Лазаренко все еще оставался политическим тяжеловесом. В виде компенсации специально для Тимошенко при партии было создано «теневое правительство», в котором она заняла пост председателя. Комментаторы иронически толковали о переходе леди Ю «из теневой экономики в теневой кабинет».

На парламентских выборах «Громада», несмотря на напористую, отлично организованную и чрезвычайно дорогую кампанию, с трудом преодолела 4-процентный барьер. Сама Тимошенко, баллотировавшаяся в том же округе, что и в первый раз, получила в три раза меньше голосов, чем тогда. А результаты самой «Громады» в этом округе были еще менее утешительны.

И тем не менее главная задача была выполнена: и Павел Лазаренко, и Юлия Тимошенко стали депутатами парламента. Именно здесь, в Раде, Тимошенко добилась, наконец, реванша за отобранную у нее партию. Лазаренко стал координатором фракции «Громада». А Тимошенко, заручившись поддержкой левых фракций, составляющих парламентское большинство, возглавила самый влиятельный в парламенте бюджетный комитет.

Ее союз с левыми был не случаен.

Еще в дни предвыборных схваток разоренная олигархиня позиционировала «Громаду» как социал-демократическую оппозицию коррумпированному режиму президента. Журналисты писали о том, что ей удалось завоевать левый электорат, разочарованный в коммунистах с их серым лидером Симоненко. Говорили и о блестяще разыгранной карте «оппозиционного популизма». В парламенте Юлия Владимировна сохраняла приверженность той же политике. Двумя ее главными темами, как и в предвыборной кампании, остались отставка президента и требование значительного расширения социальных программ. Пост главы комитета дал ей для этого отличную платформу.

Она решительно отвергала проект бюджета, предложенный ненавистным премьером Пустовойтенко. Создала альтернативный проект, в который заложила абсолютно фантастические расходы на социальные нужды. Специалисты в недоумении разводили руками и мечтали только о том, чтобы международные финансовые организации, на чьих кредитах держался бюджет страны, не приняли всерьез эти эпистолярные фантазии.

Ну а простым людям в бедной стране нравилось, как бесстрашная женщина костерит власть. Они были всей душой с ней, когда она публично сражалась за то, чтобы им подняли зарплаты и пенсии и не задерживали их выплату. Популярность Кучмы стремительно падала. Симпатии к Тимошенко росли, несмотря на нелюбовь большинства граждан к олигархам. Одновременно росла ненависть к ней во властных структурах. Вместе с пониманием, что запугать эту неуправляемую даму невозможно. Разве что — посадив в тюрьму.

Между тем одной парламентской оппозиции Тимошенко было уже мало. Новая идея темпераментной народной избранницы — всеукраинский референдум о недоверии президенту и о досрочном приостановлении его полномочий. Под ее руководством создан штаб по подготовке такого референдума.

Именно в эти дни впервые публично было произнесено имя Жанны д'Арк. Когда, рассуждая об амбициях экс-олигарха, одна журналистка упомянула лозунг Орлеанской Девы, она просто хотела пошутить: «Несомненно, что за ее вербальным «те, кто не любит Кучму, — голосуйте за досрочные президентские выборы», звучит вполне органичное ее образу «кто любит меня — за мной!»

Никто еще не догадывался, насколько точным было попадание в образ, который постепенно все более захватывал Юлию Тимошенко.

В начале осени 1998 года терпению Кучмы пришел конец. Накануне неумолимо приближающихся президентских выборов он не мог больше терпеть эту разнузданную войну. Тем более, что уже с февраля 1998 года следственная бригада Генеральной прокуратуры собирала материалы на Лазаренко и Тимошенко. К осени материалов набралось на 500-томное уголовное дело: в них рисовалась леденящая сердце картина экономических преступлений, взяток, уклонения от налогов. Сумму убытков, причиненных государству одной только деятельностью ЕЭСУ, прокуратура оценила в 2 миллиарда долларов.