— Видишь — света нет, значит, свалил куда-то. Не переживай, подруга, я знаю, что делаю, — не обращая больше внимания на мои окрики, она быстро зашла в подъезд.
Ничего не ответив, я шумно вздохнула и принялась затравленно озираться, повсюду чудились какие-то тени, шорохи, скрипы и шаги. Впрочем, звуков было предостаточно, вполне обычных, вечерних повседневных дворовых звуков. Вот, прямо передо мной встали в стойку и затянули протяжную песнь коты, наплевав на то, что до весны как до Китая… этим самым… членистоногим… Секунду спустя на площадку ворвалась с бешеным лаем собака, определенно, дворянской породы, и котов моментально сдуло. Следом за собакой прибежал, запыхавшись, хозяин — пацан лет четырнадцати, размахивающий перед собой поводком, словно его питомец, прельстившись этим аксессуаром, тут же променяет внезапно обретенную свободу на это сомнительное украшение. Мальчишка пробежал слишком близко от меня и, споткнувшись о мои вытянутые ноги, ойкнув, растянулся на снегу. Я вскочила, и смущенно лепеча извинения, выкопала из сугроба улетевший туда поводок, и чуть ли не с книксеном подала владельцу. Он не успел мне ответить, как на него налетела собака, и снова повалив в снег, принялась вылизывать ему лицо. Наконец, спихнув с себя пса, и что-то буркнув в мою сторону, пацан ушел, заарканив своего питомца.
Да уж, вот так спряталась… Я решила послушаться совета Таньки, и убралась-таки в ту самую беседку, о которой она говорила. Укрытие находилось в глубине площадки, и довольно надежно было загорожено кустами, под покровом снега, сейчас напоминавших огромные неряшливые шары. Стряхнув тонкий слой белого налета со скамейки, подстелив сумку, я уселась, и принялась размышлять над значением слова «ряшливый» Как бы выглядели ряшливые кусты? С огромными сытыми ряхами? Или просто аккуратные, гладкие и ровные? Нет, я, конечно, знаю что неряшливый от «не» не отделяется, но все-таки? У-у-у, похоже, я капитально замерзла, вон, и мозги уже явно ошибку выдают, нужна срочно перезагрузка. Ага, в тепле… Кстати, о тепле. Я встрепенулась. Сколько времени тут уже торчу? Минут двадцать, не меньше? Где Танька? Сердце заколотилось, отбивая какой-то неровный ритм, и я закашлялась. Бросив взгляд в сторону Танькиных окон, я принялась приседать, чтобы согреться, и старательно пыталась заставить свои мозги работать. Что делать? Подождать еще? Да сколько ж можно-то ждать еще? Я дрожала крупной дрожью, мне казалось, что даже кости мои замерзли. Спохватившись, стащила с руки перчатку и принялась рыться в сумке в поисках телефона.
— Сейчас я ей всё скажу… — бормотала я, пытаясь нашарить на дне сумки телефон. — Она у меня сейчас пулей оттуда вылетит. Ванну она там принимает или спать завалилась? Чучело…
Нащупав, наконец, телефон, нажала кнопку, но реакции не последовало. Экранчик не засветился.
— Да ё — моё, что же это такое! — с досадой воскликнула я, стуча зубами. — Батарейка сдохла… Хорошо хоть зарядник взяла…
Я замолчала на полуслове, услышав визг тормозов. Около подъезда остановился знакомый джип, и оттуда быстро полезли люди.
— Ой, мамочки… — прошептала я. — Танька…
В окне на первом этаже вспыхнул свет. Я в ужасе сидела, не шевелясь, не зная, что предпринять. Мелькнула мысль о полиции, и я снова схватилась за телефон, но тут же со стоном бросила его в снег, вспомнив, что он не работает.
Вскочила, чтобы кинуться за помощью, но заметила, что у машины кто-то остался. Этот «кто-то» повернулся в сторону детской площадки и, судя по вспыхнувшему огоньку, закурил. Я попятилась, и принялась оглядываться, ища место, куда можно было бы спрятаться. Беседка мне больше не казалась таким уж замечательным убежищем, создавалось впечатление, будто я стою посреди сцены, и все прожектора направлены на меня. Поблизости стоял маленький детский домик, наполовину засыпанный снегом, но вход был откопан, по-видимому, детьми во время игры. Пригнувшись, я медленно, стараясь не привлекать внимания движением, пошла к облюбованному убежищу. Улучив момент, когда парень отвернётся, я с трудом, цепляясь боками и плечами за узкий проем, протиснулась в домик, и только тут вспомнила, что вещи и ружьё остались лежать в беседке, но возвращаться за ними уже не рискнула. От страха я перестала чувствовать холод, и неотрывно смотрела на осветившиеся окна квартиры подруги.
Ждать пришлось недолго: входная дверь хлопнула через несколько минут. Из подъезда вышла небольшая группа людей. Одного — мне не удалось разглядеть, кого именно — насильно усадили в машину, а другого трое повели в сторону детской площадки. Вскоре эта процессия уже проходила мимо моего домика. В темноте я не могла разглядеть, кто это был, но поняла одно — Тани среди них не было. Двое вели, судя по всему, пьяного, ноги его практически не передвигались, голова была опущена. Третий шёл немного поодаль. Они остановились неподалеку от меня. Я почти не дышала и зажимала рот руками, чтобы не вскрикнуть.
— Ну что, красавчик, хорошо твоя сестричка трахается, а? — послышался знакомый голос. Только секунду спустя до меня дошло, что это говорит Артур. — Что ж ты падла, своих кидаешь? С чужими бабами спишь, да еще к тому же с собственной сеструхой? Это западло, малыш, и за это тебе сейчас придется ответить.
— Артур, ну она ж сама полезла, пришла и с порога — Вовчик, я тебя хочу, сил нет, и прямо прыгнула на меня! А мне че — если баба хочет, разве ж можно отказываться, в другой раз может и не предложить… Я подсел на нее, слышь? С тех пор как она сама залезла на меня в пятнадцать лет, так и подсел… Ну, че ты, Артур, она ж мне сказала, что вы с ней разбежались! Или ты за тех пацанов все паришься? Так это она все придумала, я вообще ни при чем, мне сказала трупаки убрать, я и убрал, с тобой, между прочим! — с трудом выговаривая слова, канючил Вовка, в то время как, я казалось, потеряла всякую способность удивляться, боясь только одного — чтобы не услышали, как громыхает мое сердце.
Только я на секунду отвела застывший взгляд в сторону, и тут до меня донесся звук, какой бывает, когда кусок теста с размаху шмякается на пол. Поспешно переведя взгляд обратно, увидела, как один из темных силуэтов медленно опускается на снег. Не дав телу упасть, двое подхватили его под руки, и молча, не сговариваясь, поволокли в дальний конец площадки. Оставшийся тип, голоса которого я так и не услышала, чиркнул спичкой, и глубоко затянулся. Потом в воздухе сверкнула полоска яркой искорки, словно прочертил свой путь малюсенький метеор, и рядом со мной упала и коротко зашипела спичка. Я ощущала себя мертвой и такой же холодной как окружающая среда. Казалось, мое тело застыло и превратилось в ледяную скульптуру и никогда уже не сможет ни шевельнуться, ни вздохнуть свободно. Сейчас я могла только смотреть, и слушать, слушать и смотреть.
Но вот, наконец, послышался скрип снега, и появились те, двое.
— Леха, ну че с бабой-то будем делать? — услышала я спокойный голос Артура.
— Заберем, она нам еще пригодится, — отозвался тип, который по-прежнему оставался около моего домика. Абсолютно равнодушно я отметила, что это Муся.
— На кой она нам теперь? Толку-то с нее… Свинтила Лилька, хрен ее найдешь. Да и пугает она меня, если честно… Это ты у нас против нее неуязвим, а насчет меня неизвестно…
— Харе очковать, ничего она тебе не сделает, пока подружка ее у нас. Сколько тебе, дураку говорить можно — Танька имеет влияние на Лолку, та все равно ее спасать прибежит. Вот как ей дать знать, что мы эту кралю взяли…
— Да она, небось, где-нибудь неподалеку заныкалась, видела все, теперь и носа не покажет, а если и прибежит, то с ментами под ручку.
— Это вряд ли. Мой дядюшка хорошую разъяснительную работу среди ментов провел — если она появится, то они ее в дурку сразу закроют. И мне на поруки сдадут, ты же знаешь, у меня и в дурке свои связи имеются. Связи, мой юный друг, это великое дело… Кстати, вы, придурки, зачем этого козла в трубу запихали? Что, Артурик, бесишься, что он сестричку свою приходовал? Так надо было, пока шевелился еще навалять дополнительно, коли душа просит. А то это уже некрофилией попахивает — над дохлятиной стебаться.
