От любви у Жюльена сладко ныло сердце. Он лежал совсем тихо, словно боясь спугнуть эту легкую боль. Завтра опять появится Сильвия. И будет с ним, только с ним, в этом городе, где их ничто не сможет разлучить…

Он снова вздрогнул. Приподнялся на локте и прислушался. В дверь кто-то стучал, слышались робкие торопливые удары.

— Кто там?

Жюльен не узнал собственного голоса. То был голос человека, вырвавшегося из призрачного мира, который находится где-то на границе между явью и сном.

— Это я… Сильвия… Открой скорее.

Жюльен заметался по комнате.

— Да, да, — бормотал он. — Сейчас. Сейчас. Иду.

Он шарил в темноте, ища одежду. Нашел наконец брюки и только тогда сообразил, что можно зажечь лампу в изголовье. Голый по пояс, он подбежал к двери и открыл ее.

На пороге стояла Сильвия.

Она быстро проскользнула в комнату. В ее глазах пылала страсть, и вместе с тем они будто молили о прощении. Она прислонилась к косяку захлопнувшейся двери. В двух шагах от нее неподвижно замер Жюльен, он только смотрел на девушку, но не мог пошевелиться, не мог вымолвить ни слова. Она опустила глаза и прошептала:

— Ты сердишься?

Только тут он наконец отдал себе отчет, что она и в самом деле здесь, рядом с ним, у него.

— Сильвия, ты пришла…

Ему хотелось смеяться и плакать. Внутренний жар, который слегка утишила ночная прохлада, вновь охватил его.

— Сильвия… Сильвия… — повторял он. — Любовь моя!

Он увлек ее к кровати, потом задернул занавеси на окнах. Опустился возле девушки и стал смотреть на нее. Он смотрел на нее, как на ожившее чудо, о котором столько мечтал, но не верил, что оно может совершиться, как на существо, принадлежащее к иному миру.

Сильвия опять спросила:

— Так ты на меня не сердишься?

А он только повторял:

— Любовь моя, любовь моя, любовь моя…

Они лежат теперь без сил. Лежат рядом, до краев переполненные любовью, которая никогда еще не казалась им такой безграничной. Время остановилось. Ночи словно не будет конца…

— Ты решилась прийти, — шепчет Жюльен. — Ты решилась. Я всю жизнь буду об этом помнить.

— Нет, одна бы я вовек не решилась, — говорит девушка. — Меня проводил Ален. А так бы я не отважилась. Он сказал ночному швейцару: «Жена моего приятеля должна была приехать только завтра утром, а приехала вечером». Швейцар стал тебе звонить. Но ты не ответил. Уже спал?

— Нет, не спал.

— Но он долго звонил. И даже сказал: «Ну и крепкий же сон у вашего мужа».

— Вот досада, — с огорчением говорит Жюльен. — У нас на посту наблюдения телефон трезвонит во всю мочь, а здесь он едва дребезжит. Слышать-то я слышал, но решил, что это звенит где-то далеко, очень далеко.

Сильвия притворно надулась.

— Ты сразу догадался, что это я, но не хотел открывать, — лукаво сказала она. — Знаешь, еще немного, и мы бы ушли.

— Я бы себе этого никогда не простил.

— Ты рад?

— До сих пор не могу поверить в свое счастье. Они вновь слились в страстном объятии; потом Сильвия сказала:

— Если нас когда-нибудь вздумают разлучить, ты согласишься умереть вместе со мной?

— Я уже говорил тебе, что предпочитаю тебя похитить.

— А если это окажется невозможным?

— Я буду драться. Я…

— Но если это все-таки окажется невозможным?

Когда Жюльен перестал наконец спорить, она принялась объяснять ему, как именно они вместе покончат с жизнью. Снова приедут в Альби, в этот самый номер… Лягут в постель…

Сильвия говорила долго. Жюльен ее не прерывал. Он молча лежал рядом, нежно ее обнимая, вдыхал аромат ее волос и вслушивался в чудесные переливы серебристого голоса.

Но вот девушка умолкла, уткнулась лицом в шею Жюльена, и он понял, что она заснула. Не решаясь пошевелиться, удерживая дыхание, он долго прислушивался к тому, как она ровно дышит, как бьется ее сердце. Сильвия перед тем говорила о смерти, но Жюльен даже не запомнил ее слов. Она была тут, рядом, он сжимал ее в объятиях и чувствовал себя необыкновенно сильным, верил, что способен защитить ее от всего, даже от смерти.

Проснувшись, Жюльен взглянул на Сильвию. Было уже светло. Должно быть, она вставала и отдернула занавеси. А потом снова легла и наблюдала за ним.

— Мы теперь далеко-далеко, — шепнула она. — Вдали от всего мира.

— Да, существуем только мы двое, остальное в счет не идет.

— Пожалуй, Элиану и Алена забывать все же не стоит. Если б не они, меня бы тут не было.

— Который час?

— Скоро восемь.

— Мы должны встретиться с ними в девять?

— Должны были, — с улыбкой сказала Сильвия. — Но, провожая меня ночью, Ален сказал: «Раньше двенадцати мы вас не ждем».

— У тебя просто мировой кузен. Он заслуживает ордена Почетного легиона.

Сильвия склонилась над Жюльеном, затопив его лицо душистой волною распущенных волос.

— Это мой дом, — сказал он.

— Наш дом, — поправила она. — Я тоже в нем обитаю. Но если я уйду, дома не станет.

И снова они слились в объятии. Потом Сильвия заказала по телефону завтрак. Жюльен слышал, как она говорила:

— Побольше… И этого побольше… Мой муж очень проголодался.

— Что ты заказала?

— Хлеба и варенья, ничего другого нет.

— А продовольственные талоны у тебя есть?

— Нет, но Ален их, конечно, раздобудет. Меня это мало заботит, главное — чтобы ты поел, а там уж как-нибудь выпутаемся.

Он чувствовал, что она возбуждена, полна энергии и очень счастлива.

— А что, если мы возьмем да и уедем куда-нибудь вдвоем? — шепнул он.

Взгляд Сильвии тотчас затуманился.

— Ты ведь отлично знаешь, что это невозможно.

— Но почему?

— Умоляю тебя, Жюльен, не терзай меня. — Она умолкла, словно подыскивая слова, и наконец очень нежно сказала: — Сегодня такой чудесный день. Он принадлежит нам, только нам двоим.

И Жюльен понял, что Сильвия не хочет думать ни о чем, кроме предстоящих им нескольких часов счастья.

В полдень они уже были в маленькой квартирке молодоженов, где их ожидал накрытый стол. Жюльену захотелось поблагодарить мужа Элианы. Он изо всех сил стиснул ему руку и по глазам Алена понял, что ничего другого говорить не надо.

Веселье, владевшее молодыми людьми, несколько отличалось от вчерашнего. Оно было менее шумным, менее бурным, но всех четверых отныне связывали прочные узы. Случалось, что они надолго умолкали и только обменивались красноречивыми взглядами и улыбками.

В оставшееся до отъезда время Сильвия и Жюльен успели побывать в музее. В залах было немного посетителей; проникавший сквозь окна солнечный свет смягчала листва деревьев.

— Я здесь в третий раз, но только теперь по-настоящему оценила Лотрека, — заметила Сильвия.

— Видишь ли, вдвоем живопись понимаешь лучше, чем в одиночку.

Останавливаясь перед картинами, этюдами, рисунками, они не испытывали потребности обмениваться впечатлениями вслух. Они только смотрели. Достаточно было легкого пожатия руки, и оба без слов понимали друг друга.

Вечером в автобусе они уселись рядом. Сильвия положила голову на плечо Жюльена и тесно прижалась к нему. Он знал, что она не спит, но не отвлекал ее разговорами.

За окнами сгущались чуть тревожные сумерки, тени деревьев вытягивались на еще освещенных лугах. Потом спустилась ночь, в автобусе слабо мерцали лампы, а за окнами бежали дома и деревья — фары время от времени вырывали их из тьмы.

Несколько раз Сильвия вздыхала, и тогда Жюльен бережно привлекал ее к себе. Когда они уже подъезжали к Кастру, он вдруг заметил, что она беззвучно плачет. Коснулся губами ее щеки, но не нашел, что сказать.

На остановке Альбенк Жюльен сошел. И, не шевелясь, стоял на тротуаре, провожая глазами удалявшийся автобус, пока тот не скрылся под зеленым сводом высоких платанов.