— Возьми, возьми! — и падает ему на грудь. — Спать… — шепчет она. — Кузен, пожалуйста, дай мне поспать и все забыть.
К тому времени, когда во второй половине дня Йохен Неблинг делает в управлении подробный доклад, он еще не сомкнул глаз. Вот уже тридцать шесть часов он на ногах, а отдыха все не предвидится. С чашкой черного кофе в руке он ходит взад-вперед по комнате:
— Больше я ничего не могу сказать. Она была вконец измучена, и от нее ничего нельзя было добиться. Штамм назначил ей встречу недалеко от предприятия по вывозу мусора. Но, вероятно, что-то произошло или что-то вызвало у нее подозрения. Она несколько раз прошла мимо гаражей, и ей бросилось в глаза, что там никто не работает. Правда, было воскресенье. Потом она увидела контейнеровоз и что-то показалось ей неладным. Она говорит, что шофер несколько раз вылезал из кабины, и его беспокойство передалось ей.
— Паника, — констатирует Холле. — Типичная в подобных случаях реакция.
— А может, осмотрительность. Во всяком случае, ей не понравились трое мужчин, стоявшие там и державшие руки в карманах пальто. У нее возникло ощущение, что они имеют какое-то отношение к контейнеровозу. Она понаблюдала за ними через витрину цветочной лавки, а затем ушла оттуда через боковую дверь универмага, от которого торговала эта лавка.
— Тогда нам придется долго ждать акушерку, — подает голос Вернер.
— Как же ей удалось все остальное?
— Сыграли роль нарциссы, которые она купила в цветочной лавке. Она поняла, что теперь ей поможет разве что счастливый случай. Связь с Баумом оборвалась. Кстати, она действительно знала его только как профессора Штамма. Они расстались. Но у нее остался «дипломат», магнитофон и его поручение. Теперь она решилась все поставить на одну карту, и я бы не назвал это паникой. Сначала она хотела отправиться на экскурсию по городу[64] с группой японских туристов, но поняла, что на их фоне очень бросается в глаза, и вышла из автобуса. В этот момент прямо перед ее носом остановился «плимут».
— Какой «плимут»? — спрашивает Холле.
— Тот самый, на котором она приехала ко мне. Это был семейный тарантас, полный людей такого же цвета кожи, как и она. Одному ребенку приспичило, мама ходила с ним в вокзальный туалет, а Виола тем временем разговорилась с папашей — лейтенантом, если я правильно разглядел. Выяснилось, что у близнецов, сидевших в машине, день рождения и папа обещал свозить их в Восточный Берлин, в отдел игрушек универмага на Александерплац. Виола интуитивно почувствовала свой шанс и поздравила детей, подарив им нарциссы, которые она, к счастью, не выбросила. Когда мама вернулась из туалета, Виола уже сидела в машине. Наверное, дети уговорили папочку взять с собой большую сестричку. А машина у папочки была со служебным номером. И они беспрепятственно проехали через контрольно-пропускной пункт.
— Чего бы стоил мир без маленьких, приносящих радость чудес! — говорит Вернер.
И он, и Холле явно ощущают нервное перенапряжение.
— А Баум? — спрашивает Холле. — Что с Баумом?
— Она ничего не знает. Он обещал ей дать знать о себе, когда она будет в безопасности. Мне он просил передать: мол, надеется, что я буду доволен им так же, как он был доволен мной, что постарался дать материал «А-1».
В этот момент, как по заказу, звонит телефон.
— Это результаты анализа технической информации. Наконец-то! — кричит Холле и хватает трубку.
Разговор продолжается долю, Холле делает записи. Положив трубку, он с наморщенным лбом долго смотрит на исписанные листки.
— Это что-то потрясающее! — говорит он. — Но я начну с неофициального. В пакете находилась игра го. Стоимость игры аналитики оценить не могут. Если твоя кузина пожелает, они привлекут специалистов. Во всяком случае, сплошь благородные металлы и драгоценные камни, причем искусно обработанные. Что-то сказочное! В ящике от го обнаружено двойное дно, а там — дневник. Баум передал его в распоряжение Йохена, с тем чтобы он постарался его опубликовать.
— Он хочет обратиться к общественности? — спрашивает ошеломленный Йохен.
— Да, это своего рода завещание. Они сделали перевод нескольких страниц. В начале дневника доктор Баум привел нечто вроде эпиграфа — вероятно, в нем квинтэссенция того, что он хотел сказать. Это цитата из «Волшебной горы» Томаса Манна. Один из персонажей — Сеттембрини, кажется? — говорит: «…Оказавшись между Востоком и Западом, он вынужден будет сделать выбор, он вынужден будет окончательно и сознательно решить, за какую он из тех двух сфер, что спорят между собой за его существо». А в конце записей приводится знаменитое высказывание Брехта о трех войнах великого Карфагена.
Вернер негромко цитирует но памяти:
— «Он был еще могуществен после первой, еще обитаем после второй. Его нельзя было найти после третьей…» — И затем говорит в раздумье: — Сколь часто, может быть, мысленно пересекались наши пути.
— Но главная сенсация впереди, — сообщает Эрхард Холле. — Магнитофон, находившийся во втором пакете, как и опасались, был действительно поставлен на самоуничтожение и блокирован с помощью электронного устройства. Но ключ найден. Он совсем прост — сокращенный код, о котором договорились когда-то Баум с Йохеном. Теперь магнитофонная запись в нашем распоряжении.
— И что дал анализ?
— Весь объем информации пока еще трудно оценить. Сплошные математические формулы, переписанные с запоминающего устройства. Но в любом случае это потрясающе. Аналитики успели наскоро обработать лишь начало пленки. В результате наше предположение о том, что обозначение U-3 отражает содержание информации, подтвердилось. Речь идет о так называемом «Фолконе» — невидимом бомбардировщике, которому предназначено нарушить равновесие ядерных сил и сделать возможной третью мировую войну. Вероятно, бывшая фирма Баума взяла разработку этого самого самолета под свой контроль, благодаря чему он и получил доступ к материалам. Ведь он хорошо знал эту контору и ее запутанные ходы. Короче говоря, они исходят из того, что после начала большого безумия именно им удастся остаться могущественными, а мы просто исчезнем.
— Невидимый бомбардировщик? — переспрашивает Йохен Неблинг. — Не слишком ли это фантастично? Ведь это все равно что изобрести шапку-невидимку.
— Недавно в архиве я наткнулся на удивительную историю, — рассказывает Вернер. — На первый взгляд она тоже кажется фантазией, но потом приходишь к мысли, что над такими или схожими проектами уже давно ведется работа. Где-то в конце войны один американский эсминец якобы исчез после выхода из Филадельфии и снова объявился лишь при входе в гавань Норфолка, то есть триста километров южнее. Высказывались самые невероятные предположения — прыжок во времени, бермудская дыра, переход в четвертое измерение и так далее. Некоторые из них даже как-то связывались с НЛО. Примечательно, что военная разведка всегда пыталась проверить такие слухи, и если и есть в них хоть капля правды — это то, что эсминец считался пропавшим, потому что его не было видно на экране радиолокатора.
— Но отчего, по-твоему, это происходит? — прерывает его Йохен.
— Самолет U-2, совершая свои шпионские полеты, тоже оставался невидимым, но только потому, что летал на громадных высотах. На этом все а строилось, пока U-2 не был засечен более сильным радаром и сбит.
— Ясно! — говорит Холле. — Тогда проблема заключалась в дальности действия радаров. Сейчас она, по-видимому, заключается в качественно новом решении. Во-первых, речь идет не о разведывательном, а о боевом, наступательном самолете. Техническое превосходство может превратиться в военное и породит в некоторых головах мысль о возможности нанесения ядерного удара первыми. Во-вторых, следует отметить и само техническое решение. Все должно базироваться на комбинировании неметаллических, то есть не отражающих радарные лучи, материалов и совершенно новой формы самолета, снижающей радарное эхо до минимума. Электронные помехи создают своеобразную шапку-невидимку вокруг летящего объекта, в результате чего ракета по лучу наведения полетит в цель, видимую на экране радара, но не существующую в действительности. В бомбардировщик, превращенный таким образом в невидимку, ракета не попадет.
