— Извините, сэр. Я признаю, что ничего не смыслю в канцелярской работе, но я не могу примириться с тем, что мнение практика, набившего себе мозоли, бегая по улицам, не представляет для фирмы никакого интереса. Четырнадцать лет службы, сэр…

— Мистер Фуллер, никто не хотел вас обидеть. Я, разумеется, исхожу из того, что каждый выполняет свой долг. Но иногда этого мало. Ваш небольшой промах вырастает в серьезный просчет на моем уровне. Я ясно выражаюсь? Ваше мнение заслуживает внимания, только когда оно не выходит за рамки вашей компетенции.

— Именно это я и хотел сказать, сэр. Я считаю себя компетентным в своей области, то есть способным судить, правильно была произведена идентификация или нет. И я сомневаюсь, что этот человек вчера вечером оставил здесь свой ключ! Был ли это действительно он? Мы совершенно точно установили, что в тот период, когда он появился в Западном Берлине, он пытался замести следы, выступая под видом этого механика из фирмы Мампе. Вы знакомы с этой фирмой по ряду докладов: особые задания по транспортировке людей на дальние расстояния… Флинч установил это совершенно точно.

— Да, припоминаю. Как, бишь, звали того механика?

— Звали? — Фуллер наклоняется над столом — его лицо выражает и почтительность, и презрение одновременно.— Сэр, все мы уважаем ваши особые полномочия. Именно поэтому для меня очень важно, чтобы вы правильно меня поняли. Я убежден, что было бы ошибкой говорить об этом человеке как о мертвеце. И если вы спрашиваете, как его зовут, то я могу сказать, что его зовут Шмельцер. А мертв доктор Баум!

— Мистер Фуллер, да успокойтесь нее наконец! Нам еще пригодится ваш опыт. Я не упрекаю вас за совершенные ошибки, а только требую, чтобы они были исправлены.

— Ошибки, сэр?

— Мы едины во мнении, что имел место холодный вариант.

— Хотя на этот раз при довольно-таки горячих обстоятельствах. Наш человек из фирмы Мампе доложил, заметьте, лично доложил, о выполнении задания.

— Итак, мы расходимся только в частностях: кого постиг холодный вариант. Вы знаете, вначале я поддержал ваши действия и сам был убежден в том, что под именем

Шмельцер скрывается тот, кто нам нужен. Должен признать, нас классически ввели в заблуждение.

— Я своими собственными глазами видел, что данное лицо имело при себе две фишки для так называемой игры го. Мы осмотрели его одежду в сауне, и я сам подержал эти фишки в руках, прежде чем положить обратно.

— Я знаком с вашим докладом.

— Я помню наизусть приметы, которые сообщили мне и Флинчу. В качестве важнейшей приметы для опознания этого доктора Баума служили две маленькие фишки. Все другие трюки — фальшивые удостоверения личности, регистрацию в отеле под чужим именем и все прочее из области маскарада — мы посчитали неумными уловками. Но не фишки.

— А вам не пришла в голову мысль, что в сауне кто-то мог подложить ему в карман эти фишки с такой же легкостью, с какой вы их вытащили?

— Сэр. у пас не было другого выбора, как только исходить из того, что мы должны найти Шмельцера, если хотим заполучить доктора Баума. Помимо всего прочего Шмельцеру предстояло выполнить срочное задание в качестве связного. Выдавая себя за него, доктор Баум мог перейти через границу, да еще с секретными материалами, о которых главным образом и идет речь. Мы должны были действовать решительно, сэр, и предоставили людям Мампе полную свободу.

— Я ценю вашу энергию, — говорит сэр, позванивая кубиками льда в бокале с сельтерской.

Его слова Фуллер воспринимает как удар хлыстом. Он пытается скрыть это под улыбкой, но у него получается лишь болезненная гримаса. Он видит перед собой равнодушное лицо, на котором застыло самодовольное выражение, и понимает, какая дистанция разделяет их.

— Благодарю вас, сэр, — вымученно произносит он.

— Так вот я и спрашиваю: чего вы добились, потратив столько энергии? Получили вы обратно в целости и сохранности от нашего человека из фирмы Мампе магнитофонные пленки, о которых, как вы правильно заметили, главным образом и идет речь?

— Признаю, сэр, что нет.

— Да это было и невозможно, поскольку те материалы, как мы узнали сегодня, к тому времени еще не прибыли в Берлин. Знаете, Фуллер, что я особенно ценю в людях вашей профессии? Прямолинейность мышления. Вот почему я не упрекаю вас за то, что вы стали жертвой хитрой, чисто левантийской уловки.

— Мне доводилось бывать в Леванте, сэр! Дамаск, Хайфа, Бейрут… Четырнадцать лет службы…

— Ну ладно, Фуллер, — мягко успокаивает его сэр. — У вас были точные приметы, по вам подсунули подставное лицо. Мы были уверены, что доктор Баум отправился в Западный Берлин, и лишь сегодня узнали, что прибыл он сюда под именем профессора Штамма и в сопровождении какой-то красотки. А его-то до сих пор считали нелюдимым одиночкой. Здесь, мистер Фуллер, я не могу скрыть своего разочарования. Заказать вам чего-нибудь выпить?

— Спасибо, нет, сэр. Если я вас правильно понял, предстоит еще кое-что сделать.

В этот момент приходит Флинч, который успел закончить опрос служащих отеля. Не здороваясь, он плюхается в третье кресло.

— Они ушли ночью, — угрюмо роняет он. — Сначала профессор, потом его куколка. Говорят, она помчалась за ним вне себя от ревности. Должно быть, он хотел гульнуть, а она…

— Вздор, Флинч! Амурные похождения и ревность в то время, когда они уже знали, что мы идем за ними по пятам? Докладывайте без всяких домыслов, прошу вас.

Фуллер под столом незаметно наступает Флинчу на ногу.

— Разумеется, сэр, — говорит Флинч, выпрямляясь.— Он ушел еще до полуночи, примерно в двадцать три часа. До этого он вообще никуда не выходил. Мы не выявили также, чтобы он имел какие-либо контакты в отеле. Для него он оставил письмо, а у портье ключ от номера.

— Когда она поднималась наверх, у нее был только ключ от собственного номера, — рассуждает Фуллер, — однако когда Флинч хотел открыть дверь, то обнаружил, что она заперта на задвижку изнутри. Тут что-то не так!

— Вот именно. Потом она также оставила свой ключ у портье, но это было уже в третьем часу ночи. Мы осмотрели ее номер — в него можно попасть через балкон. Все тряпки на месте. Хозяин отеля, между прочим, спрашивает, кто оплатит счет. Целая куча денег, сэр.

Сэр думает о том, что человек, который не оплатил здесь свой счет, когда-то получал довольно высокий оклад и что, хотя речь идет не о последнем счете за приличествующие его положению похороны, закон фирмы, которой чужда мелочная мстительность, обязывает ее быть щедрой даже в подобных случаях…

— Распорядитесь потихоньку уладить это дело, мистер Фуллер, чтобы все наконец успокоились. А вы, мистер Флинч, отправляйтесь-ка в путь.

— Потом здесь внизу она читала письмо. Профессор, как лунатик, ушел пешком. Она же взяла такси, которое вдруг прибыло без заказа.

— Такси?

— Да, сэр. Если вас интересует эта чернокожая красотка, то, пожалуй, кое-что можно выяснить. Водитель такси прямо-таки монстр. Она уехала с этим Кинг-Конгом[52] в стареньком «БМВ», что совсем нетипично для такси, сэр.

— Детали — это ваша забота.

Сэр встает и расплачивается у стойки бара. В гардеробе Флинч и Фуллер помогают ему надеть пальто на бобровом меху. Они подходят к дверям и, как по команде, поднимают воротники. Идет мелкий холодный дождь. Некоторое время они стоят под навесом подъезда.

— И последнее, мистер Фуллер. Вы понимаете, чего я от вас жду? Магнитофонные пленки передвинут вас в шкале окладов на две ступеньки вверх. Возьмите с собой Виллинга. Тогда вас будет трое, а больше людей для этой операции и не нужно. Работу необходимо проделать быстро и без лишнего шума. В Восточном Берлине пока все спокойно. Никаких официальных обращений с просьбой о содействии и никаких контактов по неофициальным каналам. Они либо еще не нашли этого Шмельцера, либо не знают, что с ним делать. Я бы хотел, чтобы так все и оставалось. Вы понимаете меня?