Лейтенант был занят воспитанием стражников и вовсе не видел подъезжающий к воротам маленький отряд. А, может быть, и видел, но вспомнил, что ему приказал бургомистр и делал вид, что не замечает всадника и экипаж.

 Сержант Нообст был человеком глубоко верующим и считал, что если уж пала на их головы напасть в лице трезвого лейтенанта, значит на то воля святого драконоборца, дважды рожденного Фестония. Он покорно стоял, слушал начальство и, раздумывая над тем, что капрал Коорн теперь долго не будут лезть, куда не надо. А Узколобый, если лейтенант его и заставит грызть древко алебарды, растянет это недели на три, значит и пятый меч все-таки можно продать гномам. Платили гномы хорошо. Краем глаза он сержант заметил, что рыцарь со своей командой направляются к воротам.

 "Четверо и три лошади, - автоматически сосчитал сержант Нообст. - Монаха надо пропустить беспошлинно, с каждого из остальных - по малой медной монете..."

 Ворота были распахнуты, а стражники стояли в строю и слушали лейтенанта. Сержант Нообст не мог допустить, чтобы шесть монет выехали из города и сгинули неизвестно где. Он двинулся к воротам, чтобы выполнить свою святую обязанность.

 - Куда!? - окликнул его трезвый лейтенант.

 - Собрать пошлину! - четко и громко, как это и положено старому служаке, сообщил сержант Нообст.

 - Правильно! Собрать! - отдал привычную команду лейтенант, но тут же вспомнил приказ бургомистра. - Отставить! - не медля, продолжил он. - Всех пропустить и не обращать внимания. Мы их не замечаем.

 Сержант Нообст остановился и с недоумением посмотрел на лейтенанта. Он так и не понял: "Собрать!" или "Отставить!" И как можно не заметить покидающий город отряд.

 - Шесть монет, - напомнил сержант.

 После такого напоминания многолетняя привычка стала брать вверх. Лейтенант уже намеревался отдать Нообсту команду: "Собрать пошлину!" Но опять вмешался внутренний голос, который на свежем воздухе несколько взбодрился.

 "А куковать на пожарной вышке тебе не хочется?" - снова напомнил он.

 Лейтенант Брютц рассердился.

 "Ну что ты ко мне лезешь!? Что ты все время лезешь!? - грубо обрушился он на внутренний голос. - Без тебя знаю, как мне быть и что мне делать. Заткнись!"

 "Как хочешь, - внутренний голос явно обиделся. - Могу и помолчать".

 "Вот и помолчи!"

 - Отставить, - несколько растерянно произнес лейтенант.

 Сержант Нообст, который уже считал одну из шести монет своей, застыл на полдороге к воротам.

 Лейтенант Брютц ничего не стал объяснить сержанту, потому, что это не его собачье дело. Он хоть и сержант, но ни спрашивать, ни понимать не должен. Сержант должен выполнять.

 - Стань в строй! - с тоской в голосе велел Брютц сержанту. - Мы их не замечаем.

 Сержант Нообст встал в строй. Он посмотрел на ворота и постарался не заметить там никого. Но ничего не получилось: шесть медных монет неторопливо выезжали из города. Навсегда. Сержант Нообст отвернулся от ворот и уставился на лейтенанта. Как человек искренне верующий, он решил, что и тут проявилась воля святого драконоборца, дважды рожденного Фестония, которому почему-то захотелось отправить шесть монет куда-то в другое место. Для очень важного дела. И не ему, сержанту Нообсту, осуждать святого и противиться воле его.

 Лейтенант Брютц оглядел свое воинство, еще раз убедился, что ему досталась совершенно никчемная команда ослов и бездельников, и задумался. На трезвую голову думалось плохо и он никак не мог вспомнить, зачем явился сюда и зачем он вообще связался с этим сбродом.

 Он посмотрел вслед выехавшему из города экипажу, затем на вереницу приближающихся телег. И тут опять вмешался внутренний голос, который, конечно, тоже увидел подъезжающие телеги.

 "А кто будет ворота закрывать?" - спросил внутренний голос и ехидно хихикнул.

 Тут лейтенанта и осенило. Он вспомнил, зачем пришел сюда и заорал:

 - Ворота! Закрыть ворота! И охранять! Чтобы ни один идиот не вышел из города! Чтобы ни один осел, ни одна мышь... - В голове лейтенанта что-то по-прежнему заплеталось, и он махнул рукой... - Поняли?! Утроить посты и чтобы никто! - лейтенант ткнул пальцем в сторону ворот. - Ни туда... - подумал и добавил: - Ни обратно! Никогда! Сержант Нообст, выполнять приказ!

 Строй рассыпался. Сержант Нообст собственноручно захлопнул створки ворот, задвинул три массивных железных засова и выстроил вдоль ворот цепочку стражников, в два ряда, перекрыв возможность не только открыть ворота, но даже и приблизиться к ним.

 Из караульного помещения тут же вышли четыре маляра. Они несли с собой ведерки с краской и кисти, и сразу принялись мазать ворота. Посланные Ленкорионом эльфы сумели где-то достать дешевую красную краску. Но пока эту краску несли от лавки купца до ворот, предприимчивые эльфы ухитрились половину краски отлить, а вторую половину разбавить водой и еще чем-то. Сейчас она была не красной и даже не розовой, а бледно-серой с грязным оттенком.

 Караван, следовавший за отрядом Каланта, наконец, добрался до ворот. Ехавшая первой телега, остановилась, рыжебородые братья с удивлением уставились на закрытые ворота, и на стражников, перекрывающих доступ к ним. Обычно ворота вольного города Геликса закрывались с заходом солнца, с рассветом, они снова открывались. А такое, чтобы ворота закрыли утром, они видели в первый раз. Потом к рыжебородым подошли и другие, из тех, что желали немедленно покинуть город. Таких набралось не менее пяти десятков. Вначале все молчали. Молчали желавшие выехать из города, молчали стражники, молчал лейтенант, молчали стоявшие в стороне монахи. Даже все еще сидевшие на завалинке эльфы перестали болтать. Монахи, эльфы и стражники смотрели на толпу. Толпа с надеждой уставилась на рыжебородых. Это были далеко не простые рыжебородые горожане. Братья Пекисы считались одной из самых богатых семеек Геликса. Им принадлежали мастерские по выделке сукна. А заправлял семейкой и всеми делами старший Пекис по имени Пелей и по прозвищу Деляга. Младшего Пекиса все так и звали: Младший.

 - Скажи им, Деляга, - попросил кто-то.

 В толпе зашелестело:

 - Некогда нам здесь стоять!

 - Пусть пропустят!

 - Рыцарь нас ждать не станет.

 - Чего это они?

 И уж совсем несправедливое и даже оскорбительное в отношении Брютца:

 - Лейтенант пива насосался и ничего не соображает.

 Пелей на толпу не очень-то внимание обратил. Пустяшный народ собрался, не ему ровня. Но что-то надо было делать, и он вышел вперед.

 - Нам ехать пора, - сообщил он Черному Лейтенанту. - Пусть откроют ворота.

 Черный Лейтенант был начальником стражи. Но монеты, которыми владел Пелей, имели власти побольше чем какой-то лейтенант. И Деляга не сомневался, что ворота сейчас же откроются.

 Но случилось непонятное.

 - Ворота открыть нельзя, - объявил Брютц. Ответ этот он предусмотрительно заготовил заранее, и думать ему не пришлось.

 - Как это нельзя? - удивился Пелей. Ему давно никто такое не говорил.

 Лейтенант Брютц задумался. Он и сам толком не понимал, почему нельзя открыть ворота. Потом вроде бы сообразил:

 - Ворота закрыты для окраски их в красный цвет. Нашему свободному городу следует иметь красивые красные ворота.

 - Это красный цвет!? - ржанул Пелей. Он еще не знал, с каким упорством встретился. Пелею Деляге и в голову не могло придти, что перед ним не откроют ворота.

 Такого неожиданного и каверзного вопроса лейтенант не ожидал. Он посмотрел на ворота, на маляров неторопливо водивших кистями по почерневшим от времени доскам. Створки ворот их стараниями становились какими-то буро-серыми. А бургомистр сказал, что ворота будут красными. Лейтенант знал, что бургомистр Слейг идиот и жирное ничтожество, но у цвета в который красили ворота не было названия: "А ведь придется считать, что они красные", - сообразил Брютц. Он отвернулся, прищурился, потом снова посмотрел на ворота.