- Часовенку... - Кашлентий задумался... Сразу как-то и не понял, чего это Кандибоб собрался сокровища на часовню израсходовать... Потом сообразил: можно так построить, что кое-чего останется и поддержал Смотрителя. - Беспременно. Свою долю сокровищ, на святое дело берем.
До Бандурея так и не дошло. А он и спорить не стал. Фестония он побаивался и даже обрадовался, что обойдется без обиды святому. Кроме того, Бандурей был уверен, что охранять сокровища поручат ему. Кто же еще может сокровища сберечь?! Так что горсть золотых монет он всегда сумеет высыпать в карман. А горсть золотых монет, это: - о-го-го!
- Сколько мужиков с собой курировать будем? - спросил Кашлентий. - Чтобы, значит, их сейчас собрать и харчи на дорогу зарезервировать.
И об этом Кандибоб тоже успел подумать.
- Никого брать не станем. Сами втроем и поедем.
- Так ведь это?... А ежели как что... Тогда, значит, как же? - несколько оторопев от такого решения, уставился на Кандибоба Кашлентий.
- Если они бодрые и трезвые, мы с ними всей Нуидырой не управимся, - объяснил Кандибоб. - А о сонных и втроем позаботимся. Соломки под бочок подстелем, и под голову что-нибудь мягкое...
Кашлентий и Бандурей все, что надо поняли. Больше ни о чем не спрашивали. Бандурей пошел за бочонками, чтобы поставить их на телегу, Кашлентий отправился в лес, где были спрятаны лошади.
Гортек Медная Башка был плохим рассказчиком. И врать он интересно не умел. Тянул, значит, про то, как его, это самое, кхемм-оборотень, значит, хотел того... разорвать, а он, это самое, значит, стал, того, с кхеммом драться... Ногой, значит, лягнул. Но кхемм, это самое, значит, не отставал. Потом Гортек того... кулаком, значит, по этой, по морде... А кхемм, значит, все не отстает. Хочет, это самое, значит, живем сожрать...
Кто из варваров и начал его слушать, недослушал, махнул рукой и отошел, по своим делам. Бахаррак остался. Бахарраку деваться некуда. Послал гоблина следить за рыцарем, должен теперь выслушать. И Кипс Кривозубый, Хранитель Традиций, остался. Этому тоже все знать надо.
Медная Башка рассказал, что кхемм, это самое, раззявил рот а там, значит, того, зубы. Много зубов. Может полсотни, но может, значит, и больше. А зубы у кхемма, это самое, большие и, того, острые... Ну, он, значит, это самое, стал зубы кхемму того... выбивать. Сначала, значит, один зуб выбил. Потом, значит, сразу два зуба. Потом, это самое, еще два. Кхемм, значит, того, раззявил рот, а Медная Башка, значит, зубы выбивал. Выбивал, значит, выбивал... То по одному зубу, то по два, а потом, значит, того... сразу три зуба...
- Ты у него все зубы выбил? - поинтересовался Кипс. До чего уж сам Кривозубый был занудой, но и ему рассказ Медной Башки надоел.
- Ну, значит, так сказать, все.
- Когда ты последние выбивал, на месте первых новые не выросли? Разрази тебя гром! - не выдержал Бахаррак. И не ожидая ответа расхохотался. Шутка ему понравилась.
Медная Башка не понял, отчего смеется Бахаррак.
- Не. Тут, значит, такое дело... Зубы у кхеммов, это самое, так быстро, значит, того, не растут, - совершенно серьезно объяснил он.
Бахаррак снова рассмеялся. Теперь к нему присоединился и Хранитель Традиций.
- Кхемм был один? - спросил он.
- Ага, один, - подтвердил Гортек. - Его, значит, потом, это самое, богиня Шазурр, прогнала. Прекрасная, значит, в гневе своем. Я, значит...
- Об этом ты потом расскажешь, - остановил его умный Кипс. - Ты скажи, куда отряд рыцаря пошел?
- Отряд? - Гортек задумался, вспоминая, куда это самое... значит... пошел отряд? И вспомнил ведь. - Так отряд, значит, это, того. В Нуидыру, значит, это самое... В Нуидыру они все, значит, поехали.
Теперь все стало ясно. Бахаррак и Кипс переглянулись.
- Ты иди, Гортек, отдыхай, полежи на пузе, тебе полезно, - посоветовал Бахаррак. - Завтра утром пойдем за рыцарем. А ты, значит, пока, того, лечись, разрази тебя гром!
Орда шла соразмерно тому, с какой скоростью двигался отряд Каланта. Первое дело: чтобы не слишком отставать. В лесу дорог много. Отстанешь, и не заметишь, на которую рыцарь повернул. Будешь потом метаться по чаще, искать, да и не найдешь. Второе: слишком близко не подходить. Эльф хитрый, он в лесу, как дома. У него нюх особый, сразу почует. И кто знает, как тогда все повернется.
- Главное - напасть, когда они этого не будут ожидать, - поучал Орду Бахаррак. - Мы, варвары, разрази нас гром, - великие воины: налетаем, неожиданно и сразу рубим всем головы, во славу богини Шазурр Великой Ужасной и Прекрасной в гневе своем. На рыцаря надо напасть неожиданно. Как только он сокровища возьмет, сразу и нападем. А до того, чтобы никто носа не высунул, громко слова не вякнул. Если кто зашумит, разрази его гром, или кому-нибудь из рыцарской команды на глаза попадет, я ему морду бить не стану. И ногами пинать не буду. Я его Древогрызу отдам. Древогрыз его и зарубит.
- Зарублю, - подтвердил Древогрыз.
Все знали, что Древогрыз зарубит не задумываясь. Для него зарубить кого-нибудь, что кошке чихнуть. Поэтому шли молча, не шумели, как обычно в походах, песен не пели, не спорили. И вперед никто не пытался забежать. Только двое разведчиков двигались впереди Орды: Гортек Медная Башка и Кадрак Разрублю Пополам. Они следили за отрядом рыцаря, смотрели, на какие дороги тот сворачивает. Но издалека, чтобы хитрый эльф не унюхал.
К полудню отряд рыцаря остановился. Распрягли коней, пустили их пастись и сами сели перекусить. Остановились и варвары. Тоже отдохнули и поели.
Рыцарь двинулся вперед и варвары следом. Впереди опять разведчики. На этот раз Усатая Харя и Одноухий Хурмаг. А Орда, во главе с Бахарраком, подальше. Расстояние соблюдали, чтобы никаких случайностей.
Разведчикам хуже всего. Идешь, смотришь, смотришь, а видишь все одно и то же: зад экипажа. И все время молчать надо: как бы остроухий эльф не услышал. Но сколько молчать можно? Сколько можно терпеть такое? От долгого молчания на варвара тоска накатывает и хочется кого-нибудь стукнуть, или дом поджечь, или еще что-нибудь сделать. Скучно ведь... А где, здесь, в лесу, дом возьмешь?!
До чего же обрадовался Усатая Харя, когда увидел справа от дороги, среди деревьев, что-то красное. Пригляделся: так это человек, или гоблин. Стоит возле дерева. Непонятно, отчего он там стоит. А красное - плащ на нем. Издалека видно, что красивый. Взять плащ - минутное дело.
- Ты иди, а я сейчас. Плащ возьму и вернусь, - бросил Усатая Харя Хурмагу, и пошел.
Хурмаг посмотрел вслед Харе, тоже увидел фигуру в красивом плаще и позавидовал. А потом подумал, что кроме плаща там еще что-нибудь непременно есть. Чего же это: все Усатой Харе, да Усатой Харе? Другим тоже нужно. А времени много не займет. И поторопился за напарником.
Тот, который в красном плаще, не стал дожидаться Усатой Хари и пошел куда-то вглубь леса.
- Эй, ты, подожди! - негромко окликнул его Харя.
Плащ не остановился, видно, не услышал. А громко кричать Харя поопасался, помнил, что Бахаррак говорил. Так что припустился быстрым шагом. Расстояние стало сокращаться. Харя уже видел, что под плащом голубеет камзол. И брюки - тоже голубые. А сапоги красные. Ботфорты. Усатой Харе давно хотелось достать ботфорты. На голове у незнакомца красовалась небольшая клетчатая шапочка, с двумя перьями: голубым и красным. Харя оглянулся, ну конечно, Одноухий, вместо того, чтобы следить за отрядом рыцаря, как было приказано Бахарраком, шел следом. Захотелось ему что-нибудь урвать. Падок Одноухий Хурмаг на чужое, ох и падок... Но Харе и голубой камзол понравился. Решил, что Одноухий обойдется шапочкой с перьями. Красивая шапочка, и перья красивые. Но, пусть берет, Усатой Харе не жалко.
Каких то тридцать шагов оставалось до красного плаща, или пятьдесят. Но, как ни спешил Усатая Харя, расстояние не сокращалось. Варвар еще раз велел плащу остановиться. В третий раз пригрозил зарубить, если не остановится. А тот, наверно глухой, идет себе и идет. Даже ни разу не обернулся. И вышел вдруг на другую проезжую дорогу. А на дороге телега. На телеге две бочки. И трое поселян сидят... Да ну их, в навозную яму, и телегу, и бочки, и поселян. В телегу лошадь запряжена! Лошадь! Ноги сухие, крепкие, по шее рассыпана густая рыжая грива, круп широкий. Как в сказке: шел варвар лесом, а навстречу ему говорящая лошадь.
