- Нет, просто это ты столь талантлива, - в такт ей проговорил Элестэй, как только занял свое место. Виктория невольно хмыкнула, от столь неприкрытой лести и от столь наигранной 'мило' светской беседы, что пока у них удавалась. Наверное, она просто отвыкла от прекрасного лика 'Его Светлости' и от его 'чудного' характера, что давало ей возможность пока держать себя в руках. Вежливый обед в компании Элестэя и уже через полчаса она сможет покинуть его. А если же она его разозлит, то прием пищи может затянуться в долгий неприятный спор, в котором Данган все равно выйдет победителем, ведь он один единственный и неповторимый!
- О чем задумалась, дорогая? - Спросил ее Элестэй, выводя из раздумий. Менестрель так увлеклась своими мыслями, что даже не заметила его пренебрежительного тона и обращения, которое ранее могло ее вывести из себя.
- Да так, - она захлопала ресницами, наиграно растягивая губы в улыбке, насколько это было возможно, - погода отличная!
- Да-а, - задумчиво протянул император, игнорируя ее выпады и смотря в сторону окна, - птицы сегодня в ударе!
Виктория сузила глаза, ей надоел этот цирк. Какие птицы? Ведь они уже все должны были улететь в теплые края! Зима скоро...
Она хотела вспылить, напасть на императора с упреками. Снова указать на его лицемерие, но в зал вошли слуги и стали разносить еду.
Решив отложить скандал на время, Виктория снова натянула улыбку. Не хотелось ссориться при посторонних. Да и зачем? Кому от этого легче? Данган все равно был непробиваемый на оскорбления, неужели, что она сможет в нем пробудить какие-то добрые чувства вины, раскаяния своими выговорами? Это глупо! Только сводило ее с ума и все.
Но у императора словно была какая-то странная цель вывести ее из себя. Как только слуги ушли он позволил себе вольность накрыть ее руку своей. К лицу Виктории приплыл румянец, и она сто раз пожалела, что так непредусмотрительно положила руку на стол, около Элестэя. Искоса бросив на императора злостный взгляд, она отдернула ладонь, используя это как предлог взяться за столовый нож. С остервенением став резать мясо, она украдкой заметила, как потешается с нее Данган, не скрывая на лице ухмылки.
- А ты почему не ешь? - Задала она вопрос, приторно улыбаясь. - Или может 'Вашему Величеству' не вкусно? Скорее всего, в твоем блюде не хватает соуса! Позволишь мне тебя обслужить? - Прежде, чем Элестэй хоть как-то успел прокомментировать ее реплику, она, взяв соусницу, элегантным движением вылила все ее содержимое на мясо, скрывая его под слоем густой красноватой смеси. После, смерив императора умилительным взглядом, она вернулась к своей тарелке.
Данган хмыкнул, поковырялся в блюде, даже попробовал кусочек. Невольно закашлял от острого вкуса. Запив все водой из бокала, Элестэй с невозмутимым величием подозвал дежурящего у дверей слугу и попросил заменить ему тарелку. Все было исполнено в считаные секунды, после чего император принялся за еду, с некой довольной улыбкой на лице.
- Да, ты была права. То было не вкусно! - Продолжил он беседу, как не в чем и не бывало. Виктория одарила его натянутой улыбкой, после чего на ее лице возникло выражение скептицизма. Отравить бы его да нечем!
- Раз у нас уже такие славные отношения, может, перейдем на новый уровень? - Задал вопрос Данган, заставив Викторию лишь безразлично на него посмотреть. Ей стало все так все равно на его слова. Император постоянно несет всякую чушь - это не повод отвлекаться от столь вкусного мяса.
- У тебя есть другие женщин для 'новых уровней', - равнодушно отозвалась девушка, заставив Элестэя коротко засмеяться.
- Нет, ты у меня такая единственная! - Отозвался Данган, во всю улыбаясь. На этот раз Виктория все же оторвалась от еды, посмотрев на Элестэя, словно только сейчас его видя. Теперь он напомнил ей друга, неважно какого, вот так говорят с друзьями - не о чем, подкалывая друг друга! Если бы они встретились при других обстоятельствах, возможно, что между ними возникла дружба? Даже не любовь, а просто теплые человеческие отношения? Данган великий лицемер, значит ли это, что она бы тогда поверила ему, в его ложь и пафос? Если была бы другая встреча, что тогда?..
- Знаешь, а ты как-то поправилась! Ты в последнее время как-то много стала есть, - задумчиво протянул Элестэй, придирчиво осматривая фигуру девушки.
Виктория зло сжала столовые приборы. Нет, стоит выбросить тот бред из головы, что она только что себе надумала. Император не заслуживает, чтобы она думала о нем, как о человеке! Он убийца и должен умереть!
- Благодарю за обед и чудную компанию, 'Ваше Величество', - жестко произнесла она, поднимаясь из-за стола. - Но мне нужно идти на занятия, надеюсь, ты не сильно обидишься, если я уйду раньше тебя.
Она хотела уйти, но ее схватили за руку, останавливая. Прикосновение не было грубым и властным, но все же оно ее смущало даже больше, чем требовательность императора. Виктория невольно взглянула на Элестэя, возвышаясь над ним. На его лице застыло выражения раскаяния и печали.
- Ты обиделась на меня? - Голос был севшим, с легкой грустью, словно ее реакция заставили его расстроиться. Менестрель не успела ответить, так как император тут же приложился губами к ее руке. - Ты мне нравишься и такой, то было всего лишь глупое ничего не значащее оскорбление.
Виктория округлила глаза, не зная, как реагировать. Выдернув руку, она поспешила отойти от Дангана, заставив себя ответить:
- Кто сказал, что меня оскорбили твои слова? - Виктория постаралась, чтобы ее голос звучал ровным, но он дрогнул. Нет, он все примеряет на себя!
- Я и вправду спешу! - Коротко бросила она, чуть ли не убегая из столовой, с каждым разом все ускоряя шаг.
Всякий обед с императором был для нее настоящей пыткой!
Она влетела в кабинет к Тиманэшу словно ураган, заставив мага нахмуриться, равнодушным взглядом смотря, как закружились в вихре листы.
- Чего явилась? - Недружелюбно начал он. - Я думал, что у тебя занятия по географии.
- Перебьются! Я и так ее знаю, - злостно отчеканила девушка, подходя к столу и собирая разлетевшиеся листы с непонятными символами и зарисовками - очередными научными исследованиями.
- Что это? - Заинтересовано задержала она взгляд на документах.
- Не твое дело! - Тиманэш грубо забрал листы, пряча их в ящик.
Виктория пожала плечами, нагло заявив:
- Я бы могла помогать тебя.
Альбинос смерил девушку презрительным взглядом, хмыкнув.
- Вряд ли, ты еще слишком слаба.
Менестрель не стала спорить, заинтересовано став рассматривать бесконечное число книг, что заполняли собой все шкафы. Все они, конечно, были по магическому искусству. Ее вдруг осенила мысль, вопрос, который она поспешила уточнить у Тиманэша:
- Скажи, а магия может убить своего же хозяина?
Маг насторожился, оценивающе смотря на девушку.
- Что ты задумала? - Его голос был холоден, и от него веяло опасностью. Однако Виктории хватило сил сохранить непринужденный тон, отчего она лишь требовательно спросила вопросом на вопрос, проигнорировав мага:
- Ну, так что, может?
Тиманэш сдался, садясь за стол и спокойно отвечая, при этом изучающе продолжая смотреть на девушку, следя за ее реакцией:
- Смотря у кого и какая...
- Моя! - Перебила она его, без теснения садясь напротив, заглядывая в глаза альбиносу. Они уже давно не пугали ее своей холодной прозрачностью. А вот магу стало неловко, когда девушка наклонилось к нему и он смог так близко видеть ее глаза, в которых искрами горела нескрываемая решительность. Он сдержался, чтобы не отпрянуть, тем самым показав свою слабость и сказал:
- Многие маги заставляют силу работать на себя, тем самым расходуя и свою собственную энергию, часто чувствуя слабость, если они сотворили слишком сильное колдовство, иногда такое безрассудное использование силы ведет за собой смерть. Но твоя магия иная, она 'слушается' тебя. Так что вряд ли она причинит вред, однако есть лимит у каждого мага. Я не знаю, сколько сможет принять твое тело магии, и возможно, если ты перестараешься и призовешь много энергии, твое сердце просто не выдержит.
