Подойдя к зеркалу, Элестэй убрал волосы со лба. На него, как и много лет назад смотрело красивое молодое лицо мужчины, которое заставило не одну женщину быть у его ног. Но был один нюанс, который заставлял этих же женщин с криком отпрянуть. Правый глаз императора был изуродован. Радужка была почти белой, переливаясь каким-то нереальным серебром, будто сама магическая энергия была заключена в ней. Вертикальный змеиный зрачок и, будто продолжение его тонкая полоска шрама, идущая от брови и заканчиваясь на скуле.

Сейчас Элестэй с ненавистью смотрел на свое отражение. Этот глаз заставлял людей отшатываться от него, боясь неизвестного, уродства. Как он ненавидел это! Со временем он научился скрывать его, используя магию, чтобы челка всегда была на месте. И только человеческая рука могла убрать ее. Пару раз его любовницы задевали волосы и тут же испуганно отстранялись от него. Это доставляло боль Элестэю, хотя многие женщины потом и пытались как-то загладить свою оплошность или даже выведать, откуда это. Но он знал их настоящие эмоции. И каждый раз он просил Тиманэша сделать так, чтобы девушки забыли о том, что видели в императорских покоях...

Это было давно: Элестэй снова одержал победу. Столица пала к его ногам - теперь он император. Элестэй фирэ Данган полноправный и единственный правитель Антэайской Империи!

Опьяненный победой он не спеша шел по коридорам захваченного замка, не обращая внимания, как его солдаты издевались над слугами: убивали и насиловали их. Он не видел этого - все застелила пелена победа, он чувствовал на губах ее вкус, ее сладкий привкус. В его глазах горело безумие.

Он сделал то, что не смог сделать его жестокий, властный отец. Но добился его сын. Элестэй повел своих людей, многие из которых были всего лишь наемники. Он заработал себе репутацию великого полководца и завоевателя. О нем заговорили все, его боялись. Больше, нежели его отца.

Он, дальний родственник императора, бывшего императора, теперь занял его место. Теперь он император и сегодня он взойдет на трон, одев корону. И все будут бояться его и все преклонятся перед ним...

Элестэй шел по коридорам и смотрел на всю ту роскошь, что окружала его. Теперь она его! И как вовремя. Он давно истратил все наследство на армию и в настоящий момент нищенствовал. Однако богатая столица Антэаи у его ног и никто и ничто ему не страшно. Он стал почти богом, таким же беспощадным и непобедимым.

Данган приостановился, из сладкого тумана его вывел какой-то звук. Он прислушался и услышал звуки арфы. Это была красивая грустная мелодия. Казалось, что никто вокруг не слышал ее, только он. Воины были заняты жестокой расправой, а здешние обитатели с криками и молитвами пытались спастись.

И лишь одним людям было на это наплевать: хладнокровному, потерявшему страх и жалость новому императору и, тому глупцу, что сейчас играл. Вряд ли это были кто-то из его невоспитанных солдат - они не знали примитивных навыков этикета, не говоря уже о том, чтобы научиться играть на столь благородном инструменте.

Подогретый любопытством и очарованный, мужчина пошел на звук, отворяя возникшие на пути двери. Он оказался в залитой солнцем спальне, где около ложа, сидя на мягком стуле, играла прекрасная молодая девушка. Она была одета в белое платье, рыжие волосы горели огнем от падающего на них солнца. Они были самим солнцем такими же теплыми и прекрасными. Они вились мелкими кудряшками и спускались пушистой ухоженной волной на плечи, закрывая оголенные вырезом лопатки. Жесты рук девушки были легки, и казалось, почти не касались серебряных струн. Лицо круглое, почти детское, с тонкими изящными чертами, покрыто легкими веснушками, что совсем не портило вида, даже добавляло некой трогательности. Цвета глаз он не видел, так как они были закрыты в некой умиротворенности.

Элестэй не спеша подошел к ней, но девушка его не расслышала, так же продолжая отрешенно играть. Усмехнувшись, Данган легким уверенным движением накрыл ладонью ее руку, прижимая ее к струнам и тем самым прекращая игру. Девушка и арфа вздрогнули в одно время, и взгляд серых глаз посмотрел на него.

- Что вам от меня нужно? - Голос был возмущен и в тоже время напуган.

- Как ты непочтительна к императору, - усмехнулся Элестэй проводя своей рукой по ее белой, гладкой коже. Девушке было неприятно, но она не сделала никаких действий, чтобы прекратить.

- Вы ошибаетесь - император мертв! - С вызовом кинула ему в лицо она, и тут же получила легкую пощечину. Элестэя ее фраза разозлила, но пока он не хотел причинять ей сильную боль.

- Нет, малышка, ошибаешься ты - император жив и он перед тобой. А вот кто ты, мне любопытно? - С приторной улыбкой спросил он, дотрагиваясь до ее волос.

- Менестрель Его Величества, - робко отозвалась она.

- Значит мой? - Хитро заулыбавшись, подловил ее на слове Элестэй. Девушка вспыхнула, но промолчала, сильно смутившись.

- Признай меня новым императором Антэаи, и я пощажу тебя, не отдам солдатам. А ты знаешь, что бывает с девушками, попавшими к ним?

Щеки менестрель загорелись еще ярче, и она смущенно кивнула.

- Даже дивно, откуда этот старик откопал столь чудный девственный цветок? Как умудрилась ты стать арфисткой при дворе в столь раннем возрасте.

- Его Величеству понравилась моя игра, он очень любил музыку, - на глазах девушки появились слезы и она, пытаясь их скрыть, прикрыла лицо руками, наклонив голову.

- О, только не говори, что ты убиваешься горем за этим стариком! - Без всякого сочувствия, даже с презрением отозвался Элестэй.

- Да, Его Величество было очень хорошим! - Ответила она, вытирая слезинки и стараясь больше не плакать.

- Не переживай, со мной тебе будет не хуже, даже лучше. - Почти шепотом проговорил Данган, дотрагиваясь до ее щеки и наклоняясь к лицу девушки почти вплотную. Она не отпрянула, только испуганно смотрела, даже когда губы Элестэя соприкоснулись с ее.

Но сейчас он не собирался ее насиловать. Отпрянул, протягивая руку.

- Пойдем со мной, - с просьбой и в тоже время властно обратился к ней он. Девушка кивнула, поднимаясь вместе с ним и идя за руку. Все это время она грустно опустив голову молчала, а Элестэй, казалось, не замечал этого, праздновал, усадив ее рядом.

Она присутствовала на его коронации, была рядом около него на банкете, послушно играла, когда ей прикажут, и выслушивала оскорбления в адрес жестоко убитого истинного императора Антэаи.

Она душила в себе слезы и терпела, даже когда новый император увел ее за собой. Она оказалась в покоях до боли ей знакомых. В покоях истинного императора - ее отца.

Девушка позволила пьяного Дангана уложить ее на кровать. Он взял ее и сразу уснул, совсем не интересуясь ее чувствами. О том, что это был ее первый раз.

Душа слезы, она поднялась с постели укутанная в простынь. Девушка подошла к стоящей около стола арфе. Как в тумане она провела по дереву, дотронулась до струн. Желая одного, она извлекла из инструмента одну струну, решительно стала наматывать ее концы на кулаки. Подойдя к ложу, где опустив голову в подушки, спал Данган, она наклонилась к нему, аккуратно закидывая серебряную струну ему за голову.

Сев ему на спину, она со всей доступной ей силой стянула концы, стараясь его задушить.

Император проснулся, судорожно закашляв. Схватив за струну, он с силой дернул, выбив 'оружие' с одной руки девушки. И тут же менестрель была опрокинута на пол.

Подбежав к ней, император схватил ее за волосы.

- Зачем ты пыталась это сделать, маленькая шлюха? - Прорычал он, нависая над ней.

В глазах ее застыло безумие и ненависть.

- Я, Алессия фирэ Энтейш, дочь покойного императора Дэвайдея фирэ Энтейша второго, Проклинаю тебя, Элестэй фирэ Данган! Теперь ты будешь чувствовать все, что чувствуют те, которых ты обидел. Я проклинаю тебя, и клянусь тем, что дорогое осталось у меня в этом мире - музыкой, что ты никогда не найдешь покоя, пока не раскаешься, пока не найдется человек, который посочувствует тебе искренне. Пока не услышишь ты в своей душе 'Мелодию Ангелов' быть тебе Проклятым!!! - Последние ее слова прошлись по слуху Элестэя нереальным металлическим отзвуком. В ту же секунду девушка со всей силы ударила ему в лицо струной. Дикая боль прошлась по его коже, он услышал гром, и в голову врезалось тысяча посторонних звуков и голосов. Закричав, Элестэй схватился за голову. А когда боль отступила, то в висевшем на стене зеркале он увидел свое отражение.