— А это, — продолжала Элен, — госпожа Тукана Прат, посол. Уверена, что у неё для вас найдётся несколько слов. — Элен выжидательно посмотрела на Тукану, которая, после ещё нескольких ободряющих жестов с её стороны, встала и подошла к микрофону.

— Мы рады встрече, — сказала Тукана. И попятилась от микрофона к своему месту.

Элен с помертвевшим лицом поспешила обратно к микрофону.

— Посол Прат имела в виду, — сказала она, — что, действуя от имени своего народа, она рада установить официальные отношения с нашим народом, и с нетерпением ожидает продуктивного и взаимовыгодного диалога по интересующим обе стороны вопросам. — Она повернулась к Тукане, словно ища одобрения своим словам. Тукана кивнула, и Элен продолжила: — Она надеется, что у наших двух народов имеется масса возможностей для сотрудничества и культурного обмена. — Она снова посмотрела на Тукану; по крайней мере, неандерталка не демонстрировала желания возразить. — И она хотела бы поблагодарить компанию «Инко», Нейтринную обсерваторию Садбери, мэра и городское собрание Садбери, правительство Канады и Организацию Объединённых Наций, где она завтра будет выступать, за их гостеприимство. — Она снова взглянула на Тукану и указала на микрофон. — Не так ли, госпожа Посол?

Тукана помедлила, затем снова приблизилась к микрофону.

— Э-э… да. Всё, что она сказала.

Журналисты взвыли.

Элен склонилась к Тукане; она накрыла микрофон ладонью, но Понтер всё равно различил её слова:

— До завтра нам предстоит ещё очень много поработать.

После того, как Мэри покинула его офис, Джок Кригер долго смотрел в окно. Он, разумеется, выбирал себе офис сам. Большинство выбрало бы вид на озеро, но это означало бы окно, обращённое на север, в сторону Канады. Окно Джока было обращено на юг, в сторону Штатов, но, поскольку здание «Синерджи Груп» стояло на песчаной косе, то в его поле зрения также попадала красивая пристань для яхт. Подперев голову сплетёнными пальцами, Кригер смотрел на свой мир и думал.

Самолёт канадских ВВС, доставивший их в Оттаву, поразил Тукану и Понтера до глубины души. Хотя неандертальцы и умели строить вертолёты, реактивные самолёты в их мире были неизвестны.

После того, как Тукана преодолела первое потрясения после взлёта, она обратилась к Элен.

— Простите, — сказала она. — Похоже, я не оправдала ваших ожиданий.

Элен нахмурилась.

— Скажем так: наши люди, как правило, ожидают немного больше помпы и церемониала.

Компаньон Туканы дважды пискнул.

— Ну, вы знаете, — пояснила Элен, — немного больше торжественности, каких-нибудь добрых слов.

— Но вы не сказали ничего существенного, — сказала Тукана.

Элен улыбнулась.

— Именно. Премьер у нас человек простой, так что сегодня у вас с ним проблем не будет. Но завтра вы окажетесь перед Генеральной Ассамблеей ООН, и они ожидают от вас речи подлиннее. — Она помолчала. — Простите, что спрашиваю — вы профессиональный дипломат?

— Конечно, — немного обиженно ответила Тукана. — Я провела много времени в Эвсое, Ранелассе и Налкану, представляя интересы Салдака. Но в таких дискуссиях мы предпочитаем как можно скорее переходить к делу.

— А вы не боитесь кого-нибудь обидеть такой бесцеремонностью?

— Как раз поэтому послы являются на такие переговоры лично, а не пользуются средствами связи. Таким образом мы можем во время разговора обонять их феромоны, а они — наши.

— Это работает, когда вы обращаетесь к большой группе людей?

— О да. Я участвовала в переговорах с десятью людьми, и даже одиннадцатью.

Элен почувствовала, как у неё отвисает челюсть.

— Завтра вы будете выступать перед восемнадцатью сотнями людей. Вы сможете почувствовать, обижается ли на ваши слова кто-нибудь из них?

— Вряд ли, если только этот человек не стоит ко мне ближе всех.

— Тогда, если не возражаете, я хотела бы дать вам несколько советов.

Тукана кивнула.

— Как это у вас говорят — я вся внимание.

Мэри вернулась в свою лабораторию на втором этаже и теперь сидела на вертящемся кресле чёрной кожи — предмет офисной роскоши, который редко встретишь в кабинете университетского профессора. Она отвернула кресло от рабочего стола и смотрела в большое северное окно, выходящее на озеро Онтарио. Она знала, что Торонто находится напротив Рочестера на противоположном берегу озера, но даже в ясный день она не могла отсюда разглядеть тот берег — он скрывался глубоко под горизонтом. Самое высокое рукотворное сооружение в мире, телебашня Си-Эн Тауэр[61], находилась прямо на береговой линии Торонто. Она надеялась, что хотя бы её верхушка высовывается из-за искривления поверхности Земли, однако…

Однако она вспомнила, как Понтер говорил, какой большой ошибкой было выбрать для Хак, своего импланта-компаньона, голос его умершей жены. Вместо утешения он получил постоянное напоминание об утрате. Так что, возможно, это и хорошо, что Мэри не может увидеть в своё окно даже маленькой частички Торонто.

Как ей рассказывали, летом Сибриз был совершенно замечательным местом, но по мере того, как вступала в свои права осень, он становился мрачнее. Мэри приспособилась смотреть новости на канале «WROC» — местном филиале «Си-Би-Эс», но в каждом прогнозе погоды, который она слышала, упоминался «эффект озера», о котором она никогда в жизни не слыхала, живя на северном его берегу. В Торонто зимой снега не слишком много, но в Рочестере, похоже, сыплет без перерыва из-за того, что холодный воздух из Канады, двигаясь на юг, вбирает над озером влагу.

Мэри взяла кофейную кружку, наполнила своим любимым сортом «Максвелл Хауз», приправленным шоколадным молоком, и осторожно отхлебнула. Она успела пристраститься к «Экстремально шоколадному молоку» от «Upstate Dairy», которое, как и французский луковый соус «Heluva Good», в Торонто не продавалось. В жизни вдали от дома иногда бывают и плюсы…

Её раздумья были прерваны телефонным звонком. Она поставила кружку на стол. Её здешний номер знало всего несколько человек, и это был не внутренний звонок изнутри здания «Синерджи Груп» — в этом случае сигнал другой.

Она подняла чёрную трубку.

— Алло?

— Профессор Воган? — произнёс женский голос.

— Да,

— Это Дария.

Мэри тут же почувствовала, как у неё поднимается настроение. Дария Клейн — её аспирантка в Йоркском. Разумеется, Мэри дала свой новый номер всем на факультете: это было самое малое, что она могла для них сделать, сбежав в такой спешке перед самым началом занятий.

— Дария! — воскликнула Мэри. — Как я рада вас слышать! — Мэри представила себе угловатое улыбающееся лицо с каштановыми волосами.

— О, мне тоже очень приятно, — ответила Дария. — Надеюсь, вы не возражаете, что я позвонила. Я не хотела сообщать об этом по е-мэйлу. — Судя по голосу, Дария буквально подпрыгивала от возбуждения.

— Сообщать о чём?

— О Рамзесе!

Мэри уже собралась было пошутить «Вы знаете, он эффективен только на девяносто семь процентов»,[62] но не стала. Дария, очевидно, говорила о египетской мумии, из которой она извлекала ДНК.

— Я так понимаю, результат положительный, — сказала Мэри.

— Да, да! Это действительно представитель династии Рамзесов — предположительно, сам Рамзес Первый. Записывайте ещё один успех на счёт Воганской технологии!

Мэри, вероятно, немного покраснела.

— Это здорово, — сказала она. Однако всю кропотливую работу по секвенированию выполнила Дария. — Поздравляю.

— Спасибо, — сказала Дария. — Те типы из Эмори просто в восторге.