Наш первый день пути прошёл в полном молчании. Я присматривался к своим спутникам. Они — ко мне. Если им надо было поговорить они, ускоряли шаг, понимая это, я замедлял свой. А то и вовсе останавливался, делая вид, что разглядываю окружающий меня лес. Пошептавшись, они выразительно смотрели на меня. Хотя нет, это касалось только троих Старшего, Младшего и мальчонки, которому имя, я еще не дал. Средний вел себя настолько странно, и неестественно, что я все больше и больше недоумевал. Дело в том, что он был с нами, и в тоже время совсем один. Он шагал, погрузившись в свои думы, равнодушный ко всему, что происходит вокруг. В нем чувствовалась какая-то надломленность.

Когда мы остановились на привал, мальчик без имени начал готовить еду, вернее сказать, стол, он вытащил из моего рюкзака ткань, сорвал крупные листья, что росли на дереве, под которым мы устроились, положил на них салфетки, и свержу раттерианский хлеб, плоды. Сходил к ручью и принес кувшин воды. Расставил узкие, я бы сказал граненые стаканы неправильной формы. Мужчины воспринимали, это как должное. Я вспомнил, что мальчика с нами в доме не было, он был у старшей матери — женщины. Никке, увидев его, очень удивилась, как будто не верила своим глазам. Подозрение усиливало еще и то, что мои спутники относились к нему я большим почтением. А младший вел себя так, что собрался защищать от меня этого паренька. Чтобы подтвердить или отбросить свои подозрения, я подождал, пока мальчик направился в кустики, лениво поднялся и шагнул за ним. Младший вскочил, будто бы сел на целый улей пчел:

— Тебе туда нельзя! — вскрикнул он.

— Но мне надо! — сделал я удивленное лицо.

— Туда иди, — и он махнул рукой в противоположную сторону. Парнишка услышал наш разговор, повернулся ко мне, и покраснел. Мои подозрения подтвердились. Это была девушка.

Высказывать свое открытие я не стал. Мне стало любопытно, чем все это кончится. Поэтому остальную часть пути до конца дня, мы прошли, не произнося ни одного слова. Когда стемнело, расположились на полянке, разожги костер. Средний обнес полянку какой-то проволокой, молча, поел, и лег спать подальше от огня. Рядом с ним пристроился и Старший. Девушка легла в отдалении ото всех, а Младший в шагах пяти от нее.

— Ты чего сидишь? — спросил меня Старший, — ложись!

— Парни, — обалдел я, — вы, что спать собираетесь? А кто дежурить будет?

— Зачем? — не понял Старший.

— Мы все-таки в лесу. Здесь могут быть дикие звери!

— Не бойся, — буркнул Средний, — мое приспособление отпугивает гырхов.

— А что у вас кроме гырхов больше нет никаких зверей? — засомневался я.

Мне никто не ответил. — Они или сильно беспечные, или сильно глупые, — подумал я, и уселся поближе к костру. Лес мне не нравился. Он был полон звуков: кто-то всхлипывал, кто-то свистел, что-то шуршало, и даже вдалеке слышался визг. Чтобы быть во всеоружии, я придвинул к себе толстые ветки. И стал ждать.

Ждать пришлось недолго, около места, где спал Средний, появились два синих огонька. Я взял ветку и положил в огонь. Черный длинный загнутый ноготь подцепил завернутого раттерианца и потащил в кусты. Подбежав, я ткнул ею куда-то в ночь, послышался визг.

— Что это было? — вскочил он.

— Понятия не имею. Синие горящие глаза и черный загнутый ноготь, которым тебя зацепили. Кто это?

Средний ошалело смотрел на меня: — Не знаю!

— Аа-а-а-а! — вопль девушки заставил меня броситься к ней, размахивая горящей веткой. Она выкатилась из плаща, а ноготь продолжал тянуть ткань к себе. Тут проснулись и остальные, и как столбы стояли и смотрели на происходящее.

— Вы, что совсем ум потеряли! — заорал я на них. — Берите в руки огонь и отгоняйте этих тварей. Старший и Младший послушались меня, даже девушка встала рядом со мной, а Средний, пожал плечами и сел к огню, грея руки.

Гоняли мы их всю ночь. Только под утро сопение исчезло. И с рассветом, мы обессиленные упали около костра. Они сразу уснули, а я полез в кусты посмотреть на следы. Увиденное, меня обеспокоило. Это были звери больше медведя, ходили на четырех лапах, задние массивные, передние более слабые, но с большим ногтем, который избороздил все вокруг. Вокруг нас бродили пять зверей.

Когда мне было уже совсем невмоготу, разбудил Старшего.

— Теперь моя очередь поспать, а ты карауль, — буркнул я, завернулся в плащ и уснул. Проснулся от того, что кто-то больно ужалил меня в шею. Мои спутники сидели у горевшего костра и тихо переговаривались. Я встал. Девушка протянула мне импровизированную тарелку из листа дерева с едой и стакан воды. Но я замотал головой: — Где тут ручей?

Умывшись, я присоединился к ним.

— У меня несколько вопросов, — сказал я, в упор глядя на Старшего, — не получив на них ответа, — не тронусь с места.

— Задавай, только не о том, о чем я тебе говорил, — кивнул он.

— Первый, что это за звери? — И я описал, как мог их.

— Не знаю, — ответил жрец, и удивленно спросил: — Когда ты их успел разглядеть, в темноте ничего не было видно?

— Я не их разглядывал, а следы оставленные ими, — ответил я.

— Покажи, — приказал Старший.

Я показал и объяснил. Около нас вертелась девушка и Младший. Средний равнодушно продолжал сидеть, углубившись в свои думы.

— Что это за твари? — вновь задал свой вопрос.

— Честно говорю, не знаю! — пожал плечами жрец.

— Это чья земля? — не унимался я, — вы живете здесь, и будете уверять меня, что не знаете, какие животные живут около вас?

Старший помолчал, а потом, что-то решив для себя, ответил: — Дело в том, что последние пятьсот лет мы живем очень скученно в трех долинах, и этих животных никогда не видели…

— Если я правильно вас понял, мы вступили на неизвестную вам землю?

— Можно сказать и так, — кивнул Старший.

— Я никуда не пойду с вами, — категорично заявил я, — Самоубийцей быть не хочу! И вам не советую идти, все равно не дойдете, погибнете.

— Но нам очень нужно идти, — вскричала девушка!

— Подожди, Принцесса, — остановил ее я. — Ты не понимаешь! Вы не дойдете, — повторил я.

— Как ты меня назвал? — спросила девушка.

— Прости, вырвалось. Про себя я зову тебя Принцессой, в моем мире так называют сказочную особу, высокородную и несчастную, которая в поисках своего счастья идет неизвестно куда, проходит много испытаний, и, наконец, встречает своего принца, на белом коне. Они играют свадьбу. И живут они долго и счастливо.

— Так ты догадался, что я не мужчина? Давно? — девушка покраснела.

— Давно, — кивнул я. — Но сейчас не об этом. Нам надо возвращаться!

— Это исключено, — отрезал Старший. — Объясни, почему ты не хочешь идти? Почему ты считаешь, что мы не дойдем?

— Во-первых, вы ведете себя совсем безалаберно. Будто вышли погулять. Не задумываясь над тем, что за каждым кустом, нас может поджидать враг.

— У нас враги — это храки и мидгардцы, — крикнул Младший.

— Отлично, — засмеялся я, — сегодня вечером, подожди когтистых друзей, а они придут, обязательно придут, и ты почувствуешь их горячую дружбу, оказавшись в их желудке.

— Эй-хо! — прикрикнул на нас Старший, как я понял, это означает, что-то среднее между словами «молчать», «стоять», «слушать». А может быть, и все вместе.

Младший потупился. А я продолжал: — А со Средним, мы можем попрощаться уже сейчас. Не сегодня, так завтра он погибнет.

— С чего ты взял? — спросил тот.

— А ты жить не хочешь, — отрезал я, — тебе все равно что с тобой и с другими случиться.

— Я иду, потому что иду, — разозлился раттерианец, — и никакой паршивый мидгардец мне не указ.

— Верно, — согласился я, — в следующий раз, я не буду спасать благородного юного белого жреца. Потому что я — паршивый мидгардец, и мне безразличны вы все! И тогда что получается? Подумай, Старший!

Средний вскочил на ноги и с ненавистью посмотрел на меня: — Эй-хо!

Закричал жрец и встал между нами. Странно, но этот призыв подействовал и на меня. Я и Средний скрестили взгляды, как шпаги и разошлись.