— Я рад, что ты вернулся. Вчера испугался, что ты больше не придешь. Я принес тебе сыра, но дам тебе его позже. Сначала покажу одно место! — И мальчик указал на горный поток, змеей извивавшийся между камнями. — Видишь тот песчаный пляжик? Я каждый день приходил туда и ждал тебя. Но ты тогда еще меня боялся, да? А это — мой любимый камень. На нем я люблю сидеть. Временами я тебя звал… а там, возле воды, оставлял тебе подарки. И однажды ты пришел, помнишь?

Пес внимательно смотрел на Себастьяна своими блестящими глазами.

— Идем?

Себастьян спустился к речке, прошел мимо «места для подарков», потом мимо того пляжика, где запускал по воде камешки. Россыпи валунов сменялись островками гальки, в некоторых местах горный поток разделялся на множество тонких ручейков, а ниже по течению его ложе расширялось, и он становился похож на настоящую реку. В этом месте на дне было несколько естественных углублений-купелей, в которых можно было вволю побарахтаться.

Пес обходил крупные камни и перескакивал через узкие ленты воды без намека на страх или нерешительность. При виде купелей Себастьян вскрикнул от радости. В самой большой из них отражались небо и деревья, которые словно бы текли над камнем. Этот естественный бассейн со всех сторон окружали крупные валуны, гладкие и блестящие, как чешуя форели. Если верить легендам, когда-то купели были мисками великанов, которые те однажды после хорошего пира потеряли у реки.

— Иди сюда! Здесь нет ничего страшного!

Себастьян прошел по плоскому камню и посмотрел на воду. Дно просматривалось отлично, однако вода наверняка была ледяная. Он подошел к самой кромке и через каучуковую подошву почувствовал холод горного потока — словно две стальные руки стиснули ему щиколотки. Обернувшись к собаке, Себастьян сказал:

— Ну, иди сюда! Или ты боишься?

Но пес оставался глух к его просьбам. Он попеременно смотрел то на мальчика, то на воду и с несчастным видом переминался с лапы на лапу. А потом жалобно гавкнул.

— Ай-ай-ай! Да ты испугался! Мокрая курица, вот ты кто! Пойми, ты плохо пахнешь и тебе надо помыться, а то я не смогу тебя гладить! Дедушка сразу учует, если я принесу на руках такую вонь! Ну давай, трусишка, прыгай!

Себастьян наклонился, зачерпнул горсть воды, брызнул ею на собаку и зажмурился от яркого солнца. Пальцы быстро замерзли, но он продолжал плескаться, опьяненный свободой и радостью. Внезапно рядом выросла тень и что-то мягкое ткнуло его в спину. Мгновение — и Себастьян уселся в ледяную воду! Пес победно гавкнул, а мальчик в ответ только звонко расхохотался.

— Значит, вот ты как?

Он схватил пса за шею, встал на ноги и попытался опрокинуть его в реку. До чего же ему теперь было холодно! Однако он упрямо цеплялся за спутанную шерсть, а собака отряхивалась, и брызги, похожие на кристаллы жидкого света, летели во все стороны. Его смех раззадорил собаку. Она перестала вырываться, и Себастьяну наконец удалось опрокинуть ее в воду. Забыв о холоде и мокрой одежде, он побежал по воде. Пес следовал за ним по пятам, и какое-то время они весело носились, то и дело обдавая друг друга брызгами. И вдруг среди массы грязной мокрой шерсти проглянуло что-то белое. Себастьян протянул к пятнышку руку, и пес тут же замер на месте.

— Так ты не серый? Подожди-ка, твоя шерсть, она…

Собака смотрела на мальчика озадаченно.

— Она белая! Ну-ка, ну-ка…

Он наклонился и набрал горсть камешков. Пальцы занемели, однако мальчик был слишком занят, отмывая собаке шерсть, чтобы обращать на такое внимание. Это была настоящая магия — дикий зверь на глазах превращался в великолепную, белую как снег овчарку-пату!

— Какой же ты красивый!

Но псу уже надоело купаться. Он выпрыгнул на берег и принялся так энергично отряхиваться, что брызги полетели во все стороны. Приведя себя в порядок, он улегся на разогретый солнцем камень и вздохнул от удовольствия. Когда с его шерсти сошел многомесячный слой грязи, ее, казалось, стало в два раза больше.

Себастьян начал быстро раздеваться. Стуча зубами, словно кастаньетами, он скинул курточку, ботинки, штаны и свитер, однако рубашку снимать не стал. Расстелив одежду на камнях, сел возле собаки, дрожа как осиновый лист.

— Если вернусь домой мокрый, Лина с дедом рассердятся и начнут кричать. Тебе хорошо, на тебя никто не кричит…

Пес вместо ответа помахал хвостом, закрыл глаза и перевернулся на бок. Себастьян осмотрел его живот, как учил Сезар. Возглас удивления был таким громким, что собака даже немного привстала.

— Получается, ты никакой не мальчик! — Очарованный этим новым открытием, он радостно засмеялся. — Ты — девочка! Красивая девочка! Все в округе думают, что ты злая Зверюга, а ты — самая ласковая на свете девочка!

Собака, конечно, ничего на это не ответила. К Себастьяну вдруг вернулась серьезность. Он обхватил собачью голову руками, словно бы помогая осознать всю важность момента.

— А я, я тебя нашел! Знаешь, как называют тех, кто находит сокровище? Первооткрыватели! Получается, я тебя открыл! — Себастьян задумался. — Теперь, полагаю, надо выбрать тебе имя. Скажи, моя красавица, ты хочешь, чтобы мы выбрали тебе имя?

В ответ собака лизнула его лицо.

— Белль![10] Я буду звать тебя Белль!

И он поцеловал ее в лоб. От собаки крепко пахло землей и мокрой шерстью. Себастьян прижался к ней и заснул, спокойный и счастливый, под теплыми лучами солнца.

— Сезар, послушай, ты же знаешь, я испытываю к тебе огромное уважение! Ты честный человек. Иногда, правда, чересчур упрямый, но ты никогда не перекладываешь ответственность на других, ты остаешься верен своим принципам. Это очень ценное качество, особенно в нынешние времена…

— Хватит красивых слов! Говори прямо.

Неприятные подозрения старика насчет того, что ему предстоит услышать, похоже, оправдаются с лихвой. Он повернулся к Гийому и Лине спиной, присел и поманил к себе козленка. Малыш тут же отошел от приемной матери и принялся лизать предложенный Сезаром кусок соли.

— Нельзя позволять Себастьяну целыми днями гулять в горах! Сезар, это слишком опасно, особенно если вспомнить, что там бродит та жуткая псина. Да и бошей в регионе очень много. Чем активнее действуют партизаны-маки, тем боши становятся злее. Всех подозревают, всех проверяют…

Старый пастух принялся ощупывать козленку ножки, как если бы Гийома с Анжелиной и не было в овчарне. Он приподнял животному хвостик, провел пальцами по шерстке в поисках паразитов, осмотрел зубы и глазки.

— Как только он перестанет сосать матку, то уйдет к своим. Ничего не поделаешь — зов природы.

— Себастьяну тоже пора «примкнуть к стаду»! Гийом прав. Нужно отправить мальчика в школу. Уверена, его мать этого бы хотела.

Анжелине были хорошо знакомы эти периоды молчания, которые иногда длились не один день, но на сей раз они не оставят Сезару выбора, ему придется их выслушать!

— Себастьяну восемь, а он даже читать еще не умеет! Или ты хочешь, чтобы он так и остался неграмотным? — усилил давление Гийом. Он хотел добиться от Сезара хоть какой-то реакции.

И результат не заставил себя долго ждать. Сезар выпрямился так стремительно, что козленок испугался и пустился наутек. Старик подошел к своим «обвинителям» и, с вызовом вздернув подбородок, смерил их взглядом.

— Я был лучшим в своем классе, мне разрешили сдать экзамены раньше положенного возраста, и в итоге я получил сертификат о начальном образовании, когда мне было всего одиннадцать! Учитель уговорил моих родителей в тот год оставить меня в школе на весь июнь. Я думал, мой отец лопнет от злости, ведь в это время мы обычно уже были на летних пастбищах. И все же он меня оставил. Меня отвезли в главный город департамента сдавать экзамены. Это было первое в моей жизни путешествие. И что? Я оказался самым младшим из экзаменуемых не то что в кантоне,[11] но и в целом департаменте! Я, сын крестьянина из горной деревни! Но это ведь не помешало мне оказаться в 1914-м по колено в грязи и с ружьем в руках, а, доктор?