Чем раньше был — воздену руку к ночи,

Моля ее принять меня на лоно

И ласково плащом закутать черным,

И ей скажу, смертельно утомленный:

Приди, о ночь, и темными крылами

Покрой меня:я из могил бежал,

И сердце жаждет вечного покоя!

А вы, светила ночи, братья в духе,

Наперсники моей души!

О, почему храните вы молчанье?

Ужель вам брату нечего сказать

Златых ресниц нежнейшим трепетаньем?

Быть-может, есть, — но ваш язык забыл я,

Таинственных речей не слышу ваших?

Ответьте, звезды, ибо я тоскую.

1910

Перевод О. Румера

* * *

Так будет, — найдете вы летопись сердца

На площади пыльной,

И скажете: Жил человек прямодушный,

Усталый, бессильный.

И жил, и работал, смиренно готовый

В углу затаиться.

Встречал он без радости и без проклятья

Все, что ни случится.

Пойдет простодушно, — пути его были

Всегда не лукавы.

От малого дела не шел за великим,

Не жаждал он славы.

Незваное, поздно придет ли величье

С ликующим звоном.

Он станет, он глянет, дивяся, но тотчас

Уходит с поклоном.

Стучится ли в дверь к нему поздняя слава,

Ее не впускал он.

И наглость собачью, и заячью кротость

Равно презирал он.

Приют для души — невеликая келья

В одно лишь оконце.

В ней дух не являлся ни адского мрака,

Ни горнего солнца.

Молитву он знал, — тяжело ль становилось,

Он в келью стремился,

Склонялся к окну, трепетал и пылал он,

И тихо молился.

И длилась молитва, как дни его жизни,

Но Вышняя сила

Дала, что не надо, — в единой надежде

Отказано было.

До смерти душа не отчаялась в Боге,

Ждала утешенья,

И сердце молилось, и умерло сердце

Во время моленья.

1910

Перевод Ф. Сологуба 

Ветка склонилась к ограде и дремлет —

Как я — нелюдимо…

Плод пал на землю — и что мне до корня,

До ветви родимой?

Плод пал на землю, как цвет, и лишь живы

Листья с их шумом!

Гневная буря их скоро развеет

Тленом угрюмым.

Будут лишь ночи, лишь ужас, где мира

Не ведать, ни сна мне —

Где одиноко мне биться средь мрака

Главою о камни.

Буду угрюмо висеть я на ветви

Весною зеленой —

Прут омертвелый, нагой и бесплодный,

Средь цвета и звона …

1911

Пер. Ю. Балтрушайтиса

* * *

Да будет удел ваш безмолвный

Моим вожделенным уделом,

Вы, ткущие жизнь свою втайне,

Стыдливые словом и делом!

Молчальники, в сердце смиренном,

Как жемчуг в жемчужнице тесной,

Святую мечту вы таите,

Богатство души бессловесной.

Добру в вас, как ягодам леса,

Привольны завесы густые;

Ваш дух — словно храм заповедный,

Уста — что врата запертые.

Во сне вам не снилось, убогим,

Что всех вы вельмож благородней,

Художники умного дела,

Священники тайны Господней.

Не видел чужой соглядатай

Ни ваших торжеств, ни печали;

Задумчиво взор ваш уходит

Все в те же прозрачные дали.

И мудрая та же улыбка —

Познанья, прощенья, участья —

Всех мимоидущих встречает,

Напутствует всех без пристрастья:

Великих равно — и ничтожных,

И добрых и грешных скитальцев.

Вы тихо проходите миром,

Как-будто на кончиках пальцев.

Но бодрствует око, слух чуток,

Высокое — сердце приметит,

Всем трепетам жизни прекрасной

Биеньем согласным ответит.

Где ваша стопа ни ступала,

Там сеяли вы ненароком

Сев помыслов чистых, и вера

Поила те глыбы потоком.

Как небо лазурью исходит,

Как свежесть дубравы наводят,

Так вера из сердца струится,

Но слов ей уста не находят.

Устам заповедано слово,

Перстам — красоты сотворенье;

В безмолвие вы погрузили

Глубоких восторгов горенье.

И доли вам нет меж провидцев,

Ни места за трапезой пышной;

На стогнах следов не оставит

Нетягостный шаг и неслышный.

Из жизни псалом вы сложили:

В ней сладость и стройность в ней та же,

Вы Образа Божия в людях,

Подобья Господнего стражи.

Дыханием каждым и взором

Служа в тишине Человеку,

Вы лепоту духа струите

В мирскую вселенскую реку.

И сердце потока поите

Из недр, ключевые криницы.

Аминь! Мановеньене сгинет

Чуть дрогнувшей вашей ресницы.

Но, — как песнопенье созвездий, —

Мерцая в недвижном величье,

Воскресшее станет над миром

Небесное ваше обличье.

Замрут стародавние струны

И древнего мудрость глагола,

Забудутся Иеман, Иедуфун,

Вещанья Дардо и Халкола[23] :

Но ваши, и в роде грядущем,

Живые черты не увянут,

И в Лике едином, последнем —

И лик ваш, и взор ваш проглянут.

1915

Перевод Вяч. Иванова

Мупим и Хупим[24]! В литавры! За дело!

Миллай и Гиллай[25]! В свирель задувай!

Скрипка, бойчей, чтоб струна ослабела!

Слышите, чорт побери? Не плошай!

Ни мяса, ни рыбы, ни булки, ни хлеба...

Но что нам за дело? Мы пляшем сегодня.

Есть Бог всемогущий, и синее небо —

Сильней топочите во имя Господне!

Весь гнев свой, сердец негасимое пламя,

В неистовой пляске излейте, страдая, —

И пляска взовьется, взрокочет громами,

Грозя всей земле, небеса раздражая.

Мупим и Хупим...

И нет молока, и вина нет, и меда...

Но есть еще яд в упоительной чаше[26].

Рука да не дрогнет! В кругу хоровода

Кричите: "За ваше здоровье и наше!"

И пляска резвей закипит, замелькает, —