Сегодня в солнечной пыли Ко мне, овеянному снами, Амуры резвые сошли. Они за смерть мой сон сочли И занялись похоронами. Под одеялом недвижим, Я проклял тех, с кем век якшался. Кому же верить как не им? О, горе мне! О, горе мне! Вот я скончался! И сразу все пошло вверх дном, Уж тризну надо мною правят Моим же собственным вином. Тот сел на катафалк верхом, Тот надо мной псалмы гнусавит. Вот музыканты подошли, И флейты жалобно гундосят. Вот поднимают… понесли… О, горе мне! О, горе мне! Меня выносят. Они несут мой бедный прах, Смеясь и весело и пылко… Подушка в блестках, как в слезах, На ней, как и в моих стихах, Цветы, и лира, и бутылка!.. Прохожий скажет: «Ей-же-ей Ведь все равно уходят силы, Но этак все же веселей!» О, горе мне! О, горе мне! Я у могилы! Молитв не слышно, но певец Мои куплеты распевает, И тут же тщательный резец На белом мраморе венец, Меня достойный, выбивает! Призванье свыше мне дано, И эту славу узаконят Досадно только лишь одно: О, горе мне! О, горе мне! Меня хоронят! Но пред концом произошла, Вообразите, — перепалка: Ко мне Лизетта подошла И враз меня оторвала От моего же катафалка! О вы, ханжи и цензора, Кого при жизни я тревожил, Опять нам встретиться пора! О, горе мне! О, горе мне! Я снова ожил! Перевод А. Арго Дождавшись завтрашнего дня, Свершай же в церкви святотатство! Обманщица, забудь меня. Удобный муж сулит богатство. В его саду срывать цветы Я права не имел, конечно… В уплату, друг, получишь ты Убор сегодня подвенечный. Вот флердоранж… Твоя фата Украсится его букетом. Пусть с гордостью: «Она чиста!» Твой муж произнесет при этом. Амур в слезах… Но ты зато Мадонне молишься предвечной… Не бойся! Не сорвет никто С тебя убор твой подвенечный. Когда возьмет твоя сестра Цветок — счастливая примета, С улыбкой снимут шафера С тебя еще часть туалета: Подвязки!.. Ты их с давних пор Забыла у меня беспечно… Послать ли их, когда убор Тебе пошлю я подвенечный? Наступит ночь… и вскрикнешь ты… О!.. подражанье будет ложно. Тот крик смущенной чистоты Услышать дважды — невозможно. Наутро сборищу гостей Твой муж похвалится конечно, Что… укололся Гименей, Убор снимая подвенечный. Смешон обманутый супруг… Пусть будет он еще обманут!.. Надежды луч блеснул мне вдруг: Еще иные дни настанут. Да! Церковь, клятвы — только ложь. В слезах любви чистосердечной Платить к любовнику придешь Ты за убор свой подвенечный! Перевод Т. Щепкиной-Куперник Дешевое и дорогое издание[71]
Как, мои песни? И вы in-octavo? Новая глупость! На этот-то раз Сами даете вы критикам право С новою злобой преследовать вас. Малый формат ваш для глаз был отводом, В большем — вас больше еще разбранят, Кажется мошка сквозь лупу уродом… Лучший формат для вас — малый формат. Вмиг Клевета вас насмешкою встретит: «Столько претензии в песнях простых! Видно, певец в академики метит, Хочет до Пинда возвысить свой стих». Но так высоко не мечу я, право, И понапрасну меня в том винят. Чтоб сохранить вам народности славу, Лучший формат для вас — малый формат. Вот уж невежда толкует невежде: «Я освистать трубадура велю. Ради награды, в придворной одежде Песни свои он несет королю». Тот отвечает: «И то уж находит Их недурными король, говорят…» Так на монарха напраслину взводят… Лучший формат для вас — малый формат. В скромном формате вы были по нраву Там, где искусство не сеет цветов: Труженик бедный найти мог забаву, Сунув в котомку мой томик стихов. По кабачкам, не нуждаясь в подмостках, Темными лаврами был я богат, Славу встречая на всех перекрестках. Лучший формат для вас — малый формат. Я, как пророк, даже в пору успеха Мрак и забвенье предвижу за ним: Как бы ни громко вам вторило эхо Звуки его исчезают, как дым. Вот уж венок мой ползет, расплетаясь… Красные дни и для вас пролетят, С первым же ветром исчезнуть сбираясь… Лучший формат для вас — малый формат. Перевод И. и А. Тхоржевских вернуться Дешевое и дорогое издание. — Буквально: «Издание в восьмую и в тридцать вторую долю листа». |
