— Не мог найти книгу там, — сказал он. — Подумал, а не сгонять ли к весёлому старому Шляпнику, [107] и никто ничего не узнает.

— Неужели в Блэквеллс может чего-то не быть? [108] — спросила она с наигранным удивлением.

Он достал из сумки книгу и показал ей: «Современный самолёт: руководство для пилотов-стажёров».

— Но я думала, твой отец…

— Вновь попался! Слушайте, не говорите ему ничего, тётя Харриет, хорошо?

— Нет, я не скажу, — пообещала она. — Но не думаешь ли ты…

— Какая неудача — иметь культурную тётушку, — сказал он. — Я к этому не привык. До этого дядя Питер был единственным в семье, с кем можно столкнуться в книжном магазине.

— И дядя Питер, вероятно, не стал бы выдавать тебя за покупку книг, чтобы научиться летать против желания отца?

— Он может ругаться, но не выдаст, — ответил молодой человек. — Тётя Харриет, могу я вас проводить, куда бы вы не направлялись?

— У тебя на это нет времени, если собираешься успеть назад в Оксфорд в срок, чтобы тебя не застукали. В своё время студентам не разрешали удаляться больше, чем на пять миль от Карфакса. [109]

— Я смогу перенестись назад быстрее, чем вы думаете, — сказал он.

— Имеешь в виду, что можешь ездить так же быстро, как твой дядя? — спросила она, внутренне содрогаясь.

— Ну, не совсем. Прежде всего, у меня нет его первоклассной машины. Но у моего приятеля есть «Каб», [110] оставленный в Нортхолте. Правда, позвольте мне пройтись с вами — я иногда способен вести себя прилично.

— Тебе будет ужасно скучно, Джерри. Я дойду только до «Суон энд Эдгар». [111]

Они пересекли Пиккадилли около фонаря Белиши [112] и оказались напротив витрины, заполненной детскими колясками, манежиками и кроватками. Джерри остановился.

— Только взгляните на это, — сказал он Харриет.

— На что? — изумилась та.

— Вон на ту малиново-золотую коляску. В ней есть шик, вам не кажется?

— Джерри, тебе-то что за дело? Искренне надеюсь, что ты не задумываешься о потомстве! По крайней мере не сейчас.

— О, не я, тётя Харриет. Я надеюсь на вас. Я имею в виду, что был бы бесконечно благодарен. Это сняло бы с меня тяжёлый груз, понимаете.

— И что же, по-твоему, сказал бы твой благоверный дядя Питер, услышав то, что ты мне предлагаешь?

— Ему бы это не понравилось, — серьёзно сказал лорд Сент-Джордж. — Конечно, я предполагаю, что он может это выдержать, но если он не…

— Никогда не встречала никого, кроме тебя, кто умудряется совершить бестактность в каждой фразе. Сейчас же замолчи!

— Понимаю, я плохо сформулировал, — сказал он. — Тут нет ничего смешного. Дело в том, дражайшая тётушка, что это действительно давит на плечи — все эти вопросы с наследованием. Если бы у папаши… — ладно, у семьи — был бы ещё кто-нибудь, на кого можно опереться, было бы намного легче. Я был бы неизмеримо благодарен. Я даже сам купил бы малышу эту детскую коляску.

— Джерри, если бы ты действительно говорил серьёзно, то понял бы, что едва ли я стану обсуждать этот вопрос с тобой.

— О нет, очень личное и всё такое. Пока, конечно, не становится заметным. Но вы действительно понимаете, что я имею в виду?

— Не знает сна лишь государь один. [113]

— Что-то в этом роде. Итак, вы подумаете об этом?

— Отправляйся в свой Оксфорд, — сказала Харриет, — прежде чем заставишь меня наябедничать если не университетским прокторам, то, по крайней мере, твоему мстительному дяде.

— Питер, что это за автомобиль — «Каб», — спросила Харриет.

Это было на следующий день после её встречи с лордом Сент-Джорджем. Они уютно сидели у огня в библиотеке, попивая херес перед обедом.

— Это не автомобиль, — сказал он, — это самолёт. «Пайпер Каб». Американский. Довольно весёленькая штучка, вроде «Тайгер Мот». [114] Почему ты спрашиваешь?

Репутация тёти Харриет, которая никогда не выдаст проштрафившегося племянника, была спасена появлением Бантера.

— У телефона старший инспектор Паркер, милорд. Он хотел бы поговорить с вами.

— Ага! — сказал Питер. — Я надеялся, что преданная ищейка не покинула меня навсегда. Извини меня, Харриет, я на минуту.

Харриет смотрела, как он выходит из библиотеки лёгкими и быстрыми шагами. Любовь к нему заставила её улыбнуться. В отличие от своей невестки — герцогини Денверской, Харриет ничего не имела против Мэри: она не считала занятие Питера омерзительным. Это было поле приложения его талантов, а она одобряла, когда талант используется. Ребяческое рвение, с которым он поспешил к телефону, умилило её — она и сама, когда книга писалась хорошо, мчалась сломя голову к блокноту, чтобы успеть записать мелькнувшую мысль.

Однако Питер вернулся в библиотеку очень тихо, закрыл за собой дверь и обратил к Харриет бледное и мрачное лицо.

— Питер, что случилось?

— Розамунда Харвелл найдена мёртвой.

— Но этого не может быть — я её видела только на днях, — сказала Харриет. — Что произошло?

— Боюсь, она убита. Задушена.

— О Боже, Питер, как это ужасно!

Он подошёл к ней и положил руку на плечо.

— Не могу поверить, — сказала она, — и кто мог желать смерти ей, бедной, глупой и безобидной?

— Похоже на взлом. Не в Лондоне — она была за городом. Харриет, Чарльз просит меня помочь. Может оказаться полезным, что я… мы немного знаем Харвеллов.

Он говорил тихим, безжизненным голосом.

Она скорей услышала, чем увидела опасность.

— Конечно, ты должен помочь, — сказала она. — Конечно. Я думала, что мы обо всём договорились.

— Я подумал, что в прошлый раз ты…

— Я едва знала тебя тогда.

— После всех тех лет, что я мучил тебя! — воскликнул он.

— Мы были женаты только один день. Теперь я знаю тебя лучше, дорогой. Думаю, я всё поняла.

— Так ли? Я… Харриет, если я берусь за это дело, то должен выезжать немедленно. И это же ужасный шок. Мне позвонить Сильвии или ещё кому-нибудь и попросить приехать?

— Просто поезжай, Питер. Со мной всё будет в порядке.

Питер наклонился, чтобы поцеловать её, и вызвал звонком Бантера.

— Бантер, позвони старшему инспектору Паркеру и скажи, что я уже выехал. Подгони «даймлер» к парадной двери, уложи в багажник свою фотографическую аппаратуру и для работ и охот всевозможных орудья и снасти. [116]

— Я сопровождаю вас, милорд?

— Конечно, парень. Хватит болтать, надевай коньки, а?

Слышать изменившийся голос Питера, в котором вновь появились уверенные, деловые нотки, было не более удивительно, чем видеть радость на лице Бантера.

Когда дверь за ними закрылась, она почувствовала, что её трясёт от шока и отвращения. Бедная Розамунда! И бедный Лоуренс Харвелл — как ужасно и разрушительно для него, и из всех мужей в Лондоне…

Когда Мередит объявил об обеде, она в смятении села за стол и начала есть, но через несколько минут остановилась, почувствовав себя нехорошо, затем совсем нехорошо и торопливо вышла из-за стола и бросилась в ванную. Когда появилась Манго, — Мередит, должно быть, заметил бегство Харриет и послал за ней — она нашла свою хозяйку, сотрясаемую приступами рвоты, а когда пароксизмы прекратились, умело успокоила её и довела до кровати.