— Не думаю, что она вообще распаковывала корзину, — сказал Питер. — Но и не думаю, что мы сможем вытянуть из неё больше. И я очень сомневаюсь, добился бы Чарльз и его весёлые ребята большего успеха. Я всё ломал голову по этому поводу. Бантер, как уже всем известно, является частью нашей армии — миссис Чантер доверила бы ему свои тайны, угощая стейком, почками или пудингом, но Роуз будет трепетать перед ним, разве не так?

— Да, согласна. Бантер — значительно более ужасное явление, чем его хозяин.

— Спасибо.

— А как насчёт дам от мисс Климпсон?

— Боюсь, ни одна из них не первой молодости. И каждая, хоть почти неосязаемо, стоит на общественной лестнице выше, чем Роуз.

— Окружённая, — сказала Харриет, — тем слабым и старомодным очарованием, о котором ни сказать, ни пером описать? Питер, я знаю, кто тебе нужен. Манго!

— Харриет, это гениально! Ты сможешь обойтись без неё несколько дней?

— Думаю, что ещё смогу вспомнить, как одеться, — сухо ответила Харриет.

— И ты считаешь, что девочка согласится?

— Думаю, она будет в восторге, Питер. Она поклоняется тебе как кинозвезде, и я уверена, что с огромной радостью примет участие в твоём расследовании убийства.

Питер задержал руку над звонком:

— Знаешь, Харриет, это может и не быть убийством. Вопреки широко распространённому мнению труп не всегда означает тяжкое убийство, караемое смертной казнью. Но даже если то, что произошло, не было убийством, мы всё равно должны выяснить, кто не является убийцей.

Прочитав этот отчёт, Питер передал его Харриет. Харриет, глубоко поглощённая чтением газеты, взяла его не сразу.

— Что привлекло твоё внимание? — спросил Питер. — Надеюсь, не курс акций «Компании газового освещения и производства кокса».

— Нет, не они. Вот это дело, — Харриет указала на заголовок: «Жена убита мужем. Три года каторжных работ».

— Что тебя здесь так взволновало, Харриет? Нет необходимости в угрозе смертной казни, чтобы удержать меня от убийства моей жены. Ничто не заставит меня повредить и волосок на твоей голове. Никакая жена на свете ещё не чувствовала себя в такой безопасности…

— Просто несколько странный вердикт в деле Бакстона, — сказала Харриет.

— Ага. Поскольку джентльмен, кажется, действительно оказался виновен в убийстве жены.

— И в заключительной речи судья сказал, что не дело Короны доказывать мотив, — сказала Харриет.

— Дорогая, что это: дурное влияние супруга-криминолога, или ты всегда читала полицейскую хронику?

— Всегда. Необходимое чтиво при моей профессии.

— Что действительно иногда несколько запутывает, так это разница между мотивом и намерением, — сказал Питер. — Ты могла бы написать на основе этого целый роман. Писатели, конечно, любят мотив, как и присяжные, о чём не устаёт напоминать мне Чарльз. Намерение намного более узко, и его легче ухватить.

— Но разница кажется мне очень скользкой, — сказала Харриет.

— Думаю, это легче понять на практике, чем в теории. У тебя может иметься сильный мотив желать смерти твоей тёте, если она, скажем, собирается оставить тебе состояние. Но намерение убить её — это совсем другое. Большинство людей с мотивами для убийства никогда не имеют к нему ни малейшего намерения. Но теперь предположим, ты действительно убила тётю и оказываешься её наследницей. И тебе может оказаться очень трудно опровергнуть, что у тебя было это пагубное намерение.

— В данном случае муж, кажется, схватил жену за горло в пароксизме гнева, — сказала Харриет.

— Гм. Ну, тогда он удачно отделался, избежав наказания за убийство, не так ли? Поскольку намерение его не заходило так далеко, чтобы убить, — то есть чтобы можно было поддержать обвинение в убийстве. Было лишь намерение причинить телесное повреждение.

— То есть, ты имеешь в виду, что некто может нанести кому-то удар кухонным ножом, и затем сказать, что намеревался лишь ранить жертву, но не убить?

— Точно. И его невозможно осудить за убийство. Нападавший всегда скажет, что в его намерения смерть совершенно не входила. Но тут есть еще одна тонкость. Нельзя ссылаться на непредвиденность очевидных последствий своих действий. Предположим, например, что ты принадлежишь к обществу разрушения уродливых зданий. Ты составила список и методично взрываешь все уродины.

— Питер! Какая замечательная идея! Мы должны немедленно основать такое общество — прежде, чем с Лондоном произойдёт непоправимое.

— А затем представь, что тебе придётся утверждать, будто ты не предвидела, что в результате кто-то может быть ранен. Присяжные, вероятно, посчитают, что ты должна была это предвидеть. Другой пример: если средний британец считает, что ножевая рана в сердце вызывает смерть, то нападающий не сможет утверждать, что не предвидел такого результата. Если только он не рассчитывает на признание его сумасшедшим.

— Понимаю. Ну, в данном случае мужчина, кажется, упал на женщину сверху, держа её за горло.

— Тогда, я полагаю, присяжные подумали, что падение было случайным и что без него он её просто отпустил бы, и в результате она осталась бы лишь с немного помятой шеей. Могу я посмотреть отчёт?

Харриет вручила газету Питеру.

— Да, ты видишь, у них бывали ссоры и прежде, но ни разу никто из них серьёзно не пострадал. Чтобы добиться осуждения за убийство, нужно доказать, что он верил, что на сей раз нападение приведёт к смерти или, по крайней мере, к тяжким телесным повреждениям.

— Тем не менее, три года — совсем не много при наличии трупа, не так ли? — спросила Харриет.

— Должно быть, он очень убедительно каялся, — сказал Питер. — Этот лабиринт оттенков имеет для тебя значение, Харриет?

— Да. Боюсь, мой труп в резервуаре может быть результатом непредумышленного убийства или убийства, не являющегося убийством юридически, или вообще не убийством.

— Это имеет значение? Всё равно имеется труп.

— О, огромное значение! Убийство — это единственное достойное преступление для детективного романа. Ему присуще истинное очарование. Всё остальное покажется читателю жиденьким соком по сравнению с шампанским.

— Что за омерзительная толпа — эта твоя читающая публика, — заметил Питер. — Разве нельзя придумать заговорщика, устраивающего взрывы? Растратчика? Похитителя? Фальшивомонетчика? Нет, Харриет? Только убийство удовлетворит потребности читателя? Тогда ты должна дать злодею и мотив, и намерение. Так же, как и возможность, конечно.