— Отпусти, клянусь, что помогу тебе.

— Ты думаешь, что можешь мне помочь? Интересно как?

— Я выпущу старика учителя из казематов. И узнаю, где Легоро держит девушку, — у Тито задрожали губы и он бросил безумный взгляд на Камаля. — И этого я придушу, — он бросился он на своего соседа полный ненависти взгляд и вцепился ему в горло. — Предатель! Украл моё место. Это я должен был быть Главой!

Вирт смотрел на борьбу двух инквизиторов за призрачное могущество и ничего кроме омерзения не испытывал. Он повернулся и пошел к выходу. В дверях остановился и наклонился к прячущемуся под стойкой трактирщику.

— Уходи отсюда. Как только Император узнает, что его сыновей убили, тебя казнят.

Ректор с тревогой смотрел на Вирта. С тех пор как он вернулся и рассказал, что убил молодых Легоро, он не проронил ни слова. Никто его не трогал, все боялись даже заходить в комнату, где он сидел мрачнее тучи и ковырял окровавленной саблей дорогой паркет. Только ректор и Угхрак отваживались к нему заглядывать, да еще Нил и Януш заходили советоваться.

Сам штурм решили больше не откладывать. Отец Адели сообщил, что заручился поддержкой нескольких преданных Императору людей, и они уже открыли двери для их передовых отрядов и сейчас следили за передвижениями бывшего министра. Они же доложили, что Легоро сейчас в своем кабинете пишет завтрашнюю торжественную речь.

В войсках отобрали самых опытных и умелых людей, которым не впервой были подобные операции. Им поручили устранить охрану дворца и взять под контроль личные покои лжеимператора. Оставшиеся в резерве войска должны были плотным кольцом окружить дворец, и по сигналу большой пушки у Главных ворот, начать его штурм.

— Пора собираться, — в комнату заглянул Януш, выступаем через пять минут.

Вирт кивнул и снова мрачно вогнал клинок в паркет.

— Он ничего ей не сделает, — попытался успокоить его ректор, — Легоро не станет рисковать жизнью последнего сына.

— Я не верю в это. Каждый раз, когда мне кажется, что я делаю все, чтобы защитить ее, что‑то идёт не так.

— Не все еще потеряно, — сказал ректор, — Ее амулет не помутнел, значит с ней все в порядке. Она не ранена. Будем молиться, чтобы ты успел вовремя и спас её.

Министр с выражением прочел последний абзац завтрашней торжественной речи и уже собирался позвать жену, чтобы и она послушала и восхитилась, как она сама ворвалась в кабинет, истошно вопя.

— Арчибальд, проверь амулеты! — выла она, заламывая руки и кусая пальцы.

Министр спешно вытащил амулеты сыновей и в ужасе отшатнулся. Два камня из трех приобрели кроваво красный цвет.

В комнату вбежал перепуганный Лео и вздрогнул, увидев бешеный взгляд отца.

— Арни и Хьюго убиты! — побелевшими губами произнес министр и в ярости сбросил все со стола. — Все ко мне! — в кабинет ворвались два оборотня охранника. — Немедленно собрать людей и в трактир, уничтожить там всех, всех! Убийцу найти, я сам казню его. Лично!

Лео неверяще уставился на отца, а потом перевел взгляд на рвущую на себе волосы мать. В его глазах зажглась радость. Даже в самых смелых своих фантазиях он не мечтал стать наследным принцем. Нет, он, конечно, любил своих братьев, то есть Арни, то есть не ненавидел. Хього было совсем не жаль. Но все же, он теперь наследник! Надо было как‑то сдержаться и не выдать своего счастья, но дурацкий смех, как назло вырвался из его рта. Спасло только то, что он успел закрыть рот рукой.

— Плач, плач! — министр прижал голову смеющегося сына к груди, — твои братья убиты, но клянусь своей короной, они будут жестоко отомщены!

— Стража! — снова позвал Легоро и, не дождавшись ответа, распахнул дверь. В зале метались какие‑то люди, и внезапно выстрелила большая пушка. А вслед за этим он услышал нарастающий гул людских голосов и кто‑то громко крикнул.

— Император жив! Хватайте Легоро, он изменник!

Все помутилось у него перед глазами, и он ухватился рукой за дверной косяк.

Из темноты к нему метнулась тень, и он выхватил кинжал из‑за пояса.

— Бегите! — его личный охранник зажал случайную рану на руке, втолкнул его в кабинет, и заблокировал дверь, — армия во дворце, вся стража убита, — возбужденно рассказывал он и после паузы добавил убитым голосом. — Император жив, я сам его видел.

Легоро взвыл и бросился открывать потайную дверь.

— Алитея, хватит выть, ты их не вернешь! Бери Лео и бегите! В бухте ждёт корабль посла Вервольфовского королевства, Сик поможет вам, — кивнул он на оборотня.

— Арчибальд, а ты? — она подняла на него затуманенный слезами взгляд.

— Я еще повоюю, они думают, что обыграли меня. Они узнают, на что я способен в ярости. У меня его девка, и она станет моим спасением и местью. Я заберу ее магию себе, а потом отниму ее и у Вирта. И тогда мы посмотрим, кто из этих сволочей сможет меня остановить.

При этих словах Лео дернулся и с нескрываемой ненавистью посмотрел на отца.

— Отец, — он с трудом сдержался, чтобы не наорать, — Вы обещали ее Магию мне!

— Глупец! — отец больно схватил его за ухо и толкнул к матери, — вон отсюда! Алитея держитесь правой стороны, — крикнул он и быстро побежал по ступенькам левого коридора.

— Сюда Лео, скорее, — лихорадочно шептала леди Алитея с трудом поспевая за оборотнем, — давай же Лео, где ты? — она оглянулась и встревожено позвала. — Лео, где ты застрял?

В подземелье было тихо.

— Скорее госпожа, — приглушенно крикнул Сик, но Алитея не двигалась и только озиралась по сторонам. — Лео! — громко крикнула она и в растерянности посмотрела на оборотня.

— Он не отзывается. Куда он делся?

Оборотень принюхался и вдруг оскалился и отпихнул ее с дороги.

— Убью, выродка! — крикнул он, и что есть сил понесся по коридору назад.

Меня с силой втолкнули в какую‑то камеру, и свет магического светильника вырвал из темноты кусок кирпичной кладки с вмурованным кольцом, от которого свисала ржавая цепь. Один из оборотней поднял её и потянул, вытаскивая из кучи прелой соломы в углу металлический ошейник. Я попыталась закрыть шею связанными руками, но меня до крови царапнули когтями по пальцам и мою голову задрали вверх. Второй охранник разжал ошейник и обвел его вокруг шеи, защелкивая замок. Оборотни подхватили светильник, и вышли, захлопнув за собой двери, и оставляя меня в темноте.

Сказать, что я боялась, это ничего не сказать. Одна мысль, что Вирт может попасть в ловушку, сводила с ума и заставляла трястись от страха. Пришлось с силой закусить губу и ногтями впиться в ладони, чтобы хоть немного успокоиться, но этого хватило ненадолго. К страху добавился холод, и я заползла на прелую солому, и попыталась сжаться. Если бы у меня были свободные руки, можно было бы обнять себя, чтобы не так быстро терять тепло, и я начала зубами развязывать узел. На какое‑то время даже ошейник перестал меня беспокоить, но как только я стянула веревку и к рукам вернулась чувствительность, ощущение льда вокруг шеи вернулось. Я попробовала его снять, но добилась только того, что до крови оцарапала руки и обломала ногти. Оставалось надеяться на счастливый случай и молиться. Рука сама потянулась к парному амулету на груди.

— Вирт, миленький, — прошептала я, лишенная возможности видеть камень в темноте, но отчаянно надеясь на то, что он все еще прозрачный, — сжалься надо мной, пожалуйста. Все, что угодно, только не возвращайся в трактир.

Я еще долго сидела в темноте, молясь за мужа и отказываясь верить, что наше счастье оказалось таким коротким, а потом незаметно для себя забылась тяжёлым сном.

Резкий звук открывающейся двери и с непривычки режущий глаза свет заставили вскочить и испуганно замереть. Я усиленно моргала, пытаясь разглядеть, кто ко мне вошел.

— Знаешь что это? — услышала я голос министра, и он протянул мне два красных камня.

Я отшатнулась, и в ужасе уставилась на чью‑то смерть, а потом как безумная рванула с шеи собственный амулет, и зарыдала от облегчения, когда он сверкнул прозрачным хрусталём в свете магического светильника.