VI века тирания была господствующей формой правления в азиатской Греции.

На другом конце греческого мира, в Сицилии, первым тираном был, по преданию, Панетий; приблизительно в 600 г. он сверг господство земельной аристократии в Леоцтинах. Большее значение приобрел около 560 г. в Акраганте энергичный Фаларис, который покорением соседних сици­лийских общин положил основание величию своего города. Предание рисует его типом жестокого тирана; и действи­тельно, только благодаря своей неутомимой энергии он мог держаться против происков своих врагов, которыми он в конце концов и был побежден после шестнадцатилетнего правления. Но с его падением Акрагант только переменил правителя; монархия удержалась или, по крайней мере, вскоре была восстановлена. В большинстве остальных горо­дов греческого запада тирания установилась только под ко­нец VI века, как это будет видно из дальнейшего изложения.

В греческой метрополии, по преданию, около середины

VII века Ортагор провозгласил себя тираном своего родного города Сикиона, и его династия удержала власть до середи­ны следующего столетия. При Клисфене (приблизительно 590 — 560 гг.) эта тирания достигла наибольшего блеска. Сикион принимал участие в „священной войне" против Кри­сы (выше, с.246) и в победоносных войнах с могуществен­ным Аргосом отстоял свою независимость. По преданию, руки Клисфеновой дочери Агаристы искали юноши из луч­ших фамилий всей Греции; отец выдал ее за афинянина Мегакла из дома Алкмеонидов (около 570 г.). Родившийся от этого брака сын, названный по имени деда с материнской стороны Клисфеном, положил основание аттической демо­кратии после падения тирании сыновей Писистрата. Со смертью Клисфена мужская линия династии Ортагора, по-видимому, угасла, и в Сикионе было восстановлено респуб­ликанское устройство.

Несколько позднее, чем в Сикионе, господство аристо­кратии было низвергнуто в соседнем Коринфе Кипселом, которому затем наследовал его сын Периандр. С воцарением последнего началась для Коринфа пора расцвета. Положено было основание целому ряду цветущих колоний, как Анакторион, Левкада, Амбракия, Аполлония, Эпидамн — на Ио­ническом и Адриатическом морях, Потидея на халкидонском полуострове. Далее Периандр покорил могуществен­ную Керкиру, основанную около середины VIII века выход­цами из Коринфа и успевшую с тех пор сделаться соперни­цей метрополии в торговле с западом. Во главе отдельных городов поставлены были члены царствующего дома: в Амбракии сын Кипсела Горг, в Керкире сын Периандра Ликофрон. Таким образом, впервые в греческой истории основано было обширное колониальное государство. Соседний Эпидавр также должен был признать господство Коринфа. По­следний стал теперь, бесспорно, самой значительной мор­ской державой Греции и одним из первых греческих госу­дарств вообще; война между Халкидой и Эретрией за обла­дание Лелантским полем, которая подорвала могущество эвбейских городов и в которой Периандр принимал деятельное участие (выше, с.252), упрочила положение Коринфа. При таких условиях коринфская торговля быстро достигла зна­чительного развития, и, по-видимому, именно Периандр от­чеканил в Коринфе первые монеты. О процветании художе­ственной промышленности свидетельствуют сохранившиеся во множестве коринфские вазы и металлические изделия этого времени и знаменитый „ящик Кипсела", который, ка­жется, был посвящен Периандром Гере в Олимпии (выше, с.236). Игры в честь истмийского Посейдона также, вероятно, обязаны Периандру если не учреждением, то во вся­ком случае возведением их на степень панэллинского на­ционального празднества (выше, с. 152). Периандр покрови­тельствовал также музыке и поэзии; при его дворе жил и ра­ботал сочинитель дифирамбов Арион.

Но после смерти Периандра тирания держалась в Ко­ринфе лишь короткое время. Его племянник Псамметих, на­следовавший ему в правлении, уже через несколько лет был убит, и затем введена была умеренная олигархия (выше, с.271), которая с небольшими перерывами удержалась до македонского периода. В колониях также были теперь низ­вергнуты потомки Кипсела; Керкира и Эпидавр вернули себе независимость. Могущество Коринфа было глубоко потря­сено, и одно время город, кажется, принужден был даже признавать верховное владычество аргосского царя Фейдона. Правда, после смерти Фейдона Коринф вернул себе сво­боду, и Потидея и колонии на этолийско-акарнанском побе­режье вверх до Амбракии остались верны метрополии; но Керкира отстояла свою самостоятельность, и скоро Коринф был вынужден броситься в объятия Спарты (выше, с.250).

Приблизительно около того времени, когда Кипсел дос­тиг власти в Коринфе, в соседней Мегаре провозгласил себя тираном Феаген. Он завоевал Саламин или, по крайней мере, отстоял этот остров против притязаний Афин; далее, он воз­вел большие общественные постройки. В конце концов он был свергнут народом, после чего, по преданию, наступило время господства черни, продолжавшееся до тех пор, пока и здесь, как в Коринфе, не был введен олигархический образ правления.

Феаген выдал свою дочь за молодого афинского аристо­крата Килона, который прославился победою на Олимпий­ских играх (по преданию, в 640 г.). Килон задумал последо­вать примеру тестя и стать повелителем своего родного го­рода. Ему действительно удалось с толпой своих привер­женцев занять Акрополь; но народного восстания, на кото­рое он надеялся, не произошло. Архонты, с Алкмеонидом Мегаклом во главе, оцепили Акрополь, в котором скоро на­ступил голод. Сам Килон спасся бегством, а его привержен­цы, искавшие спасения у алтаря Афины, были убиты по при­казанию архонтов. Впоследствии Алкмеониды тяжко попла­тились за это преступление.

Может быть, именно эти события побудили правящий класс эвпатридов сделать уступку требованиям демоса в ви­де законодательства Дракона (выше, с.265). При постоянно возраставшей нужде народных масс эта уступка могла по­мочь, конечно, только на короткое время. В среде самих эв­патридов существовала партия, которая настаивала на ко­ренной реформе как на единственном средстве для преду­преждения революции. Во главе этой партии стоял Солон, самый выдающийся в умственном отношении афинянин того времени, принадлежавший к древней, хотя и не очень бога­той фамилии. Будучи талантливым поэтом, он старался вли­ять на общественное мнение в духе реформы при помощи своих элегий — единственный вид публицистической дея­тельности, который был в то время возможен. Наконец цель была достигнута; в 594 г. Солон, в качестве первого архонта, стал во главе государства с неограниченным полномочием на реформу существующего порядка.

На первом плане стояло исцеление социальных зол, от которых страдала Аттика. Но тут могли помочь только очень радикальные мероприятия. Последовала всеобщая отмена долгов, и Солон по праву мог хвалиться тем, что освободил свою страну от бремени залоговых камней, которые возвы­шались повсюду на полях крестьян. Далее, была дана свобо­да всем, кто за долги попал в рабство, и на будущее время отнято у кредитора право на личность должника. Но новому разделу земельной собственности, которого требовали его единомышленники, Солон решительно воспротивился.

Когда, таким образом, самая неотложная часть работы была сделана, Солон приступил к кодификации частного права, между тем как для уголовного права остались в силе законы Дракона. В гражданском процессе введена была апелляция на приговор должностных лиц к собранию при­сяжных — гелиэя, которые выбирались по жребию из всех граждан старше 30 лет; этим устранялась самая вопиющая несправедливость старого суда. Что касается уголовного су­допроизводства, то самая существенная часть его — суд за умышленное убийство — был отнят у эфетов и возложен на особую корпорацию, к которой пожизненно принадлежали все архонты, безупречно исполнившие свою должность; ря­дом с ними заседали здесь с правом голоса и состоявшие в данное время на службе архонты. Новое судилище собира­лось, как некогда эфеты, на холме Ареса, на освященном древностью месте у подножия Акрополя, и получило поэто­му название „совет Ареопага"