Не раньше этого времени начались и торговые сноше­ния финикийцев с Грецией. Во всяком случае греки были, по-видимому, уже опытными мореплавателями, когда фини­кийцы появились на Эгейском море, потому что вся развитая морская терминология Гомера — чисто греческого проис­хождения или, по крайней мере, не обнаруживает никаких следов семитического влияния. Само собой разумеется, что с усовершенствованием мореплавания шло об руку постепен­ное заселение островов и малоазиатского побережья; следо­вательно, мы должны допустить, что ко времени появления финикийцев греки уже прочно основались в Малой Азии. Мало того: то обстоятельство, что имя ионийцев (яван) об­ратилось у восточных народов в общее название греческого народа, доказывает нам, что финикийцы вступили в посто­янные сношения с греками, жившими у Эгейского моря, лишь тогда, когда Иония в экономическом отношении стоя­ла уже во главе греческих государств[66] Даже эпос в своих древнейших частях еще ничего не знает о финикийских куп­цах на Эгейском море. Таким образом, правильные сноше­ния финикийцев с Грецией начались, по-видимому, не рань­ше VIII столетия, хотя вполне возможно, что отдельные мо­реплаватели из финикийцев уже раньше доходили до бере­гов Греции и что финикийские изделия попадали на грече­ский рынок сухим путем через Малую Азию или через Кипр.

Но финикийских поселений на берегах Эгейского моря никогда не существовало. Молчание эпоса в этом отношении очень красноречиво; о финикийцах не упоминает ни троян­ский каталог, ни список народов, населяющих Крит (в „Одиссее"). Следовательно, в гомеровские времена на бере­гах Греции не было финикийских колоний и певцы ничего не знали о том, чтобы здесь когда-нибудь существовали та­кие поселения. Очевидно, что и позднейшие известия этого рода не могут быть основаны на каких-нибудь достоверных свидетельствах!.. Мы имеем здесь дело с мифами или, вер­нее, с полуучеными комбинациями, лишенными всякого ис­торического основания. Особенно важную роль играл в них греческий солнечный герой Феникс („кроваво-красный"), который вместе со своим братом Кадмом был обращен в се­мита. Затем уже повсюду, где почитались эти герои, предпо­лагали существование финикийских поселений: в Фивах, где крепость была, по преданию, построена Кадмом, на Фере, Родосе, Фасосе и других островах. Ни в одном из этих мест и вообще нигде в бассейне Эгейского моря не было найдено остатков финикийских поселений, например, некрополей, и попытки новейших ученых объяснять греческие названия мест заимствованием из финикийского языка представляют простую игру слов и не привели ни к каким положительным результатам. Вообще в древнегреческом языке было очень мало слов, заимствованных из семитических наречий.

Да и не было надобности устраивать такие поселения и вообще поддерживать прямое сообщение по морю. Раз вос­точная культура проложила себе путь через Малую Азию в области, окружавшие Эгейское море, она должна была, в силу своего превосходства, влиять все сильнее и сильнее. С течением времени так называемая „микенская" культура со­вершенно вытеснила „троянскую" Микены и соседний Ти­ринф были, действительно, одним из ее главных центров, но она распространилась и по всему восточному берегу Греции от Лаконии до Фессалии, и далее — на Крит, Родос и многие другие острова Эгейского моря до западного берега Малой Азии, а в своих крайних разветвлениях — даже до Кипра, т.е. вообще на всем пространстве, которое было населено греками в доисторическое время. Только в западных облас­тях Балканского полуострова, которые поздно начали выхо­дить из варварского состояния, до сих пор не найдено следов этой культуры.

От культуры каменной эпохи в это время почти уже не осталось следов. В могилах Микенского кремля еще встре­чаются наконечники стрел из обсидиана, но вообще оружие и орудия уже все бронзовые. Чистая медь употребляется еще только на сосуды; железо встречается только в позднейших пластах этой эпохи, да и то лишь в небольшом количестве.

Большая же часть украшений и утвари — из драгоценного металла; даже платья украшаются нашивками из золотых пластинок, и лица знатных покойников обыкновенно покры­ты золотыми масками. Большие успехи сделала и керамика: материалом служит отлично промытая бледно-желтая глина, гончарный станок находится уже во всеобщем употребле­нии, и совершенно исчезли причудливые формы троянских сосудов. Зато вазы покрываются теперь живописью, и впер­вые появляется та блестящая лаковая краска, которая с этого времени остается характерным признаком греческих глиня­ных изделий.

Каменные постройки свидетельствуют уже о большом искусстве. Колоссальные стены, сложенные из огромных плит, окружают кремль; внутри возвышается обширный дворец со множеством комнат и с дворами, которые окруже­ны колоннами. Для погребения умерших царей сооружаются великолепные склепы, иногда огромных размеров, как, на­пример, знаменитая „Сокровищница Атрея" близ Микен, самый замечательный архитектурный памятник всей этой эпохи. Об успехах декоративной скульптуры свидетельству­ет львиная группа, которая до сих пор возвышается при вхо­де в Микенский кремль. Стены дворцов и сводчатые потолки склепов украшаются каменными плитами, покрытыми рель­ефными изображениями, но изредка появляется уже и стен­ная живопись, которая отчасти берет сюжеты даже из чело­веческой жизни.

Нет сомнения, что эта культура развилась из троянской или островной культуры. Так, Тиринфский дворец несрав­ненно обширнее и роскошнее Троянского, но общий план обоих — один и тот же. В микенском орнаменте все еще господствуют спираль и розетка, которые мы встречаем уже в Трое, и формы растений, как на островах; к этим видам орнамента присоединяются впервые полипы и другие мор­ские животные. Керамика Кикладских островов подготовила гончарное искусство Микен, и переход от первой ко второму совершался постепенно; например, в Элевсине в одной и той же могиле были найдены рядом микенские и троянские ва­зы.

С другой стороны, как уже было упомянуто, микенская культура находится под сильным влиянием Востока. В куль­турных центрах этого периода было найдено множество предметов, несомненно, восточного происхождения: изделия из плавикового шпата, из египетского фарфора, из слоновой кости, египетские скарабеи; в одной из микенских могил нашли даже страусовое яйцо. Металлические вещи также частью ввезены с Востока, частью, по крайней мере, изго­товлены по восточным образцам; это доказывается как со­вершенством техники, так и характером находящихся на них изображений, между которыми главное место занимают ли­стья лотоса, пальмы, папируса и восточные животные, как газель и лев. Глиняные сосуды микенского стиля были не­давно найдены в Египте, в пластах, относящихся, по-видимому, ко времени от конца XVIII до начала XX дина­стии, т.е. приблизительно от середины XIV до середины XII столетия. Следовательно, и микенская керамика нахо­дится в зависимости от восточных образцов, ибо невероятно, чтобы уже в столь раннее время из полуварварской Греции ввозились вазы в Египет. Где именно выработался этот ми­кенский стиль, до сих пор неизвестно. Есть основания ду­мать, что его родиной была северная Сирия, но определен­ное решение этого вопроса сделается возможным только то­гда, когда будут исследованы в археологическом отношении области Передней Азии.

Культура, с которою мы знакомимся по гомеровским песням, находится в ближайшем родстве с микенской. Дво­рец Тиринфа до мельчайших подробностей похож на цар­ские дворцы, изображенные в эпосе. В одной из микенских могил была найдена, можно сказать, модель золотого кубка Нестора, описанного в „Илиаде" Мозаику из разноцветных металлов, какую мы видим на микенских клинках, знает и Гомер, тогда как позже эта отрасль искусства была оставле­на. Микенские цари, совершенно так же, как гомеровские герои, сражались на боевых колесницах. Наконец, важней­шими городами Греции являются у Гомера как раз главные центры микенской культуры: Спарта, „богатые золотом" Микены, „минийский" Орхомен, — и это тем замечательнее, что в историческое время Микены и Орхомен имели ни­чтожное значение.