— Хотя бы не вступайте с ним в поединок! — взмолился Соломон.
«И этот о том же, — подумал король. — Это уже не совпадение!»
Он помолчал, задумчиво поглаживая бородку, затем взглянул в глаза еврею и неуверенно произнёс:
— Хорошо, друг мой. Постараюсь следовать твоему совету.
Соломон просветлел и облегчённо перевёл дух. В этот момент король неожиданно задал новый вопрос:
— А что ты можешь сказать о звезде, так напугавшей моих подданных?
— Она вестник беды, — грустно ответил лекарь. — Подобное небесное явление ознаменовало собой гибель великого Цезаря...
Король нахмурился и после небольшого раздумья сменил тему разговора.
— Скажи, Соломон, почему духовенство и астрологи не ладят друг с другом? — озадачил он своего собеседника очередным вопросом.
— Что могу сказать, Ваше Величество... — замялся лекарь. — Смотря какое духовенство. На Востоке к астрологии относятся с почтением. Мои соплеменники приемлют её с долей иронии, греки и русы — с открытой неприязнью, а латиняне по-разному, ибо некоторые папы занимались составлением гороскопов.
— И всё же в чём причина неприятия астрологии?
— Их много, Ваше Величество. Большинство астрологов считают, что всё, что с нами происходит, предопределено звёздами. И изменить ничего нельзя... Такое предопределение и основанные на нём предсказания противоречат догматам христианской церкви, ибо принижают могущество Бога и возможность спасения через покаяние.
— Каково же твоё мнение на сей счёт? — заинтересовался Гарольд.
— Я полагаю, что не кто иной, как Бог, определяет время нашего рождения, — ответил Соломон, — гороскоп же помогает нам познать себя. Уяснить наше предназначение. Понять, с какой целью Господь послал нас на эту землю и что он от нас ожидает.
— А как быть с судьбой?
— От неё не уйти, Ваше Величество... Не сбежать и не спрятаться...
— Ага! — Гарольд улыбнулся. — А что ты мне только что предлагал?
— Увы... — Еврей развёл руками. — Я только пытался хоть что-то изменить.
— Ты возомнил себя равным Богу?
— Ну, что Вы, Ваше Величество. Всё в руках Господа, — не согласился лекарь. — Но кое-что можем изменить и мы, — добавил он.
— Поясни свою мысль.
— Извольте, Ваше Величество... У нас, евреев, есть древнее предание — предание о Книге Судеб. В этой Книге записаны имена всех живущих на земле. Каждый год в Судный день Господь подводит итог, отмечая в ней то, что причитается нам сообразно нашим деяниям.
— Ты хочешь сказать, что судьба — это прежде всего наши слабости?
— Совершенно верно, Ваше Величество, — кивнул Соломон. — Если мы, руководствуясь ими, нарушаем законы мироздания, то получаем то, что заслужили... Судьба бьёт нас до тех пор, пока мы не усвоим её уроки и не начнём изменять себя. Однако многие умирают, так ничего и не поняв...
— То есть, меняя себя, можем изменить свою жизнь? Так, друг мой?
— Истинно так, государь, — подтвердил Соломон.
— Значит, в этом и заключается свобода воли?
— В этом. И в осознании своего предназначения.
— Ты имеешь в виду осознанное движение по реке жизни? — уточнил Гарольд.
— Именно.
— Но двигаться по ней мы можем в трёх направлениях, — задумчиво произнёс король.
— В каких, Ваше Величество? — уточнил Соломон.
— Во-первых, мы можем не принимать судьбу и плыть против её течения. Но в конце концов силы иссякнут, и она одолеет. Второе — слепо повиноваться и ждать, куда она вынесет. Но это жалкий удел ничтожных людей. И третье — плыть по течению, но в направлении выбранной цели. Так?
— Так, Ваше Величество.
— Но ведь цель может быть высока, а пути её достижения низки и даже порочны! — с горечью воскликнул король. — И наоборот: можно идти достойным путём к суетной цели! Что же важнее? Цель, к которой мы стремимся, или средства, которые мы при этом используем?
— Я полагаю, что Бог учитывает не только поступки, но и побуждения, подвигнувшие к ним, — задумчиво произнёс Соломон. — Если побуждения чисты и высоки, Господь простит нам ошибочные деяния. И напротив, как бы ни были хороши поступки, они не будут осенены Божьей благодатью, коль скоро за ними скрываются низкие побуждения!
— Мудро, — кивнул Гарольд. Он откинулся на спинку кресла, бросил на лекаря пристальный взгляд и спросил: — А если человек проливает кровь во имя высокой цели? Если несёт людям страдания, имея наилучшие побуждения?.. К примеру, король приступает к каким-то серьёзным преобразованиям, полагая, что они окупятся в будущем, и обрекает при этом свой народ на лишения. И что? По-твоему, Господь простит эти деяния?
Соломон задумался.
— Что, мудрец? Молчишь? — Гарольд невесело усмехнулся. — То-то и оно. Не всё так просто!
— Да, Ваше Величество. Это один из самых трудных вопросов бытия, и ответить на него действительно непросто.
— Вот-вот, друг мой, — согласился Гарольд. — Все великие государи были тиранами, — продолжил он после короткой паузы, — и не задумываясь проливали кровь, двигаясь к намеченной цели... Почему, как правило, они добивались своего? Почему зло одерживает верх?
— Потому, что оно сильнее, — с горечью констатировал лекарь. — Вначале, — тут же добавил он. — Ведь им правит ненависть и оно стремится к разрушению, а добро — к миру и созиданию.
— Но ведь тираны в большинстве своём умирали в муках, — продолжал размышлять король, — а их деяния обращались в прах... Значит, и добро может разрушать?
— Не думаю, Ваше Величество, — покачал головой Соломон.
— А как же кара Господняя?
— Господь не карает, государь. Господь есть любовь. Просто зло в конце концов уничтожает самое себя. Или сталкивается с ещё более сильным злом.
— С ещё более сильным злом... — как эхо повторил король, опуская голову.
Он посидел молча, затем поднялся, прошёлся по залу и, подойдя к окну, на мгновение замер подле него.
— Сиди, сиди, друг мой, — бросил он поднявшемуся было Соломону. Скажи-ка, Соломон, почему у вас, иудеев, так много предписаний? — сменил тему разговора Гарольд. — Несколько сотен, если не ошибаюсь?
Соломон опешил от неожиданности и, запнувшись, ответил:
— Да, Ваше Величество... Наша вера очень сложна. А жизнь расписана до мелочей...
— И зачем вам это нужно? — король возвратился на место.
— Зачем? — задумчиво переспросил Соломон. — Господь повелел моему народу нести учение другим племенам. Мы свято выполняли этот завет. Однако римляне, борясь с последователями Христа, запретили нам обрезать неевреев. А без этого ритуала человек не может стать иудеем.
— И чем это кончилось? — вскинул брови Гарольд.
— Христиане отделились и через поколение перестали быть евреями. А мы замкнулись на самих себе. И, борясь за существование, создали огромное количество предписаний. Ведь жизнь евреев — это сплошная череда бед и несчастий, — дрогнувшим голосом пояснил лекарь, — где бы мы ни жили, на нас начинают вымещать накопившееся в народе зло. Именно поэтому мы так рьяно держимся за свои обычаи, ибо, что бы ни происходило с нами, они остаются неизменными...
— Ага, начинаю понимать, — сказал Гарольд, — обычаи укрепляют ваш разум и душу, как раствор укрепляет кладку.
— Совершенно верно, Ваше Величество, — покивал Соломон. — Где бы ни жили мои соплеменники, они в одно и то же время выполняют одни и те же предписания и читают одни и те же молитвы. Что бы ни происходило во внешнем мире, внутри нашей общины всё незыблемо. Иными словами, обычаи и ритуалы помогают нам выжить и сохранить рассудок.
— Теперь понятно. Потому-то вы и обособляетесь?
— Да, Ваше Величество. Стоит нам забыть наши законы и открыться тому народу, среди которого мы живём, и уже через несколько поколений от нас останутся лишь курчавые волосы и длинные носы. Мы растворимся и исчезнем, ведь нас очень мало на этой земле.
