Его жалкий, несчастный вид смягчил повелителя. Король уже сожалел о том, что всегдашнее самообладание внезапно изменило ему.

   — Следуйте за мной, — бросил он приближённым и вернулся в зал. Таны молча двинулись следом.

Гарольд прошёл к креслу и опустился в него. Он жестом пригласил присутствующих садиться и внимательно наблюдал за тем, как они размещались на скамьях. Лицо его обрело обычное невозмутимое выражение.

   — И каково ваше мнение, друзья мои? — начал он.

   — Это война, мой король! — пробасил Сигевульф.

В зале повисло настороженное молчание.

   — Не надо было отпускать живым эту норманнскую собаку! — разорвал тишину граф Леофвайн.

   — Государь! — неуверенно обратился к Гарольду архиепископ Стиганд. — Верно ли мы поступили, показав норманнам, что нам ведомы их козни?

   — Может быть, следовало усыпить их бдительность? — поддержал прелата эрл Алфвиг.

   — И попытаться спасти мир? Пусть даже шаткий и ненадёжный? — подытожил епископ Вульфстан.

Приближённые вопросительно уставились на короля.

   — Все высказались? — спросил он.

Саксы молчали.

   — Тогда скажу я, — неторопливо начал Гарольд. — Что сделано, то сделано. Честный бой лучше лживого мира. Не пристало мне юлить пред лицом врага!

Король обвёл своих приближённых суровым взглядом. Внезапно лицо его просветлело, он усмехнулся и уже совсем другим тоном продолжил:

   — Хочешь мира, готовься к войне, говорили римляне... Норманны думали так же, как и вы. Они были уверены, что у нас царит разброд и мы будем уклоняться от войны. Они уже предвкушали победу. И никакие хитрости не оттянули бы вторжения...

Он помолчал мгновение и многозначительно продолжил:

   — Я же показал им, что мы не только не боимся войны, но, напротив, ищем её!.. Этого мой любезный друг герцог не ждёт. А узнав, будет немало удивлён.

Король вновь сделал паузу и закончил:

   — В конце концов сбитый с толку Вильгельм начнёт терзаться сомнениями и потеряет уверенность. А это уже половина победы. Мои же подданные, прознав, как я говорил с его посланцем, укрепятся сердцем!

   — Верно! — воскликнул Леофвайн. — Почувствовав, что мы рвёмся в бой, герцог растеряет свою спесь. Ловко придумано, король, брат мой!

Члены совета одобрительно зашумели.

   — А что скажет наш казначей? — внезапно спросил Гарольд.

Тан казначей встал и неуверенно заговорил:

   — Государь! Я ничего не смыслю в делах воинских. Могу лишь сказать, что средства для ведения войны у нас найдутся. Керлы[18] должны заплатить по сорок пенсов с каждой гайды[19], дать шесть церковных мер пива, три секстария пшеницы, три фунта ячменя, две овцы с двумя ягнятами... Так что у нас пока есть еда. А после сбора урожая мы сделаем хорошие запасы... Что же до денег, то хороший доход приносят пошлины, взимаемые с торговцев. Так... — собрался было развить тему казначей, но, заметив скуку в глазах вельмож, быстро закончил: — У нас пока есть и деньги, а к осени их станет ещё больше.

   — Что-то уж слишком гладко у тебя получается, — усомнился Гарольд.

   — Вы правы, государь... Не всё гладко. Но я не хотел утомлять достопочтенных лордов делами...

   — Ничего, друг мой. Утоми. Они потерпят... Вот ты говоришь, что у нас будет провизия. А если мы соберём ополчение? Хватит ли нам припасов на всё лето?

   — На лето, может быть, и хватит. Но к осени они иссякнут.

   — Даже если в строю будет половина ополчения?

   — Даже в этом случае, мой король. Слишком много рук будет оторвано от полевых работ.

   — Что ж, посмотрим. Думаю, всё решится летом, это самое удобное время для вторжения. Хорошо, любезный. А как обстоят дела с деньгами? Ты говоришь, они пока есть. А много ли их в казне?

   — Нет, государь, — сокрушённо ответил казначей. — К моему глубочайшему сожалению, не много. Беда в том, что неразумные траты вашего предшественника истощили казну... Кроме того, со времён короля Эдуарда мы ввозим гораздо больше товаров, нежели вывозим. Потребности эрлов и танов растут с каждым днём... А Англия с каждым годом беднеет...

Казначей бросил на присутствующих настороженный взгляд и выжидающе посмотрел на короля. Тот кивнул и негромко произнёс:

   — Согласен с тобой... И граф Гюрт говорил о том же не далее как нынче утром. Так, Гюрт?

   — Так, — отозвался граф.

   — И что ты предлагаешь? — вновь обратился к казначею король. — Как нам бороться с бедой? Как сделать Англию богаче?

   — Путём повышения податей! — вмешался в разговор эрл Сигевульф. — Чем больше их соберём, тем больше денег будет в казне!

Король задумчиво взглянул на него. Затем обратился к присутствующим:

   — Кто ещё так считает?

   — Все, государь! — воскликнул архиепископ Стиганд.

   — Это так, друзья мои?

   — Так! — в один голос отозвались члены совета. Лишь Гюрт и Леофвайн промолчали.

   — Надо ужесточить законы, карающие тех, кто уклоняется от уплаты податей! — пробасил Сигевульф.

Король повернулся к казначею и спросил:

   — Ты с этим согласен, друг мой?

   — Нет, государь...

   — Мгм... А что ты предлагаешь?

Казначей с сокрушённым видом молчал, не решаясь противоречить знатным сеньорам.

   — Молчишь, — усмехнулся король. — Тогда скажу я... Датские подати разорили народ. Это никуда не годится. Я полагаю, нам следует снизить размер поборов, взимаемых с крестьян и ремесленников. Да, да, именно снизить! — подчеркнул он. — Чтоб наши подданные могли вырваться из нищеты. И производить больше продуктов и товаров на продажу. Так, любезный?

   — Так, государь, — откликнулся казначей.

Опешившие приближённые с сомнением глядели на короля.

   — Не убедил я своих вассалов! — Гарольд усмехнулся, стараясь разрядить возникшее напряжение.

   — Я понимаю их недоверие, государь, — подал голос казначей, — но тем не менее полностью разделяю ваши взгляды. И не вижу иного выхода!

   — А мы видим, мой король! — сказал Сигевульф. — Надо сменить казначея!

   — Может, и короля? — быстро спросил Гарольд.

Толстяк промолчал.

   — Коней на переправе не меняют, друг мой! — мягко произнёс король. — Что же касается снижения поборов, то я полагаю, что это единственный разумный путь. Прежде всего потому, что нам нужны деньги для создания войска...

   — И флота! — добавил Гюрт.

   — И флота, — кивнул Гарольд. — Сухопутное и морское ополчение громоздки и плохо управляемы! Кроме того, у нас мало гаваней. А корабли появляются в море лишь на короткое время. Именно поэтому датчане смогли одержать над нами верх!

   — Следовательно, нам надо повышать, а не снижать подати! — проворчал Сигевульф.

   — Этельред уже пытался идти по пути, к которому вы меня склоняете, — усмехнулся Гарольд. — При нём кроме датских были введены корабельные и прочие дополнительные поборы... Чем это кончилось, вы прекрасно знаете... Разорив народ, Безрассудный[20] отдал королевство на поругание... И что? Мне последовать его примеру? Вы этого хотите?!

Гарольд обвёл присутствующих взглядом. Те озадаченно молчали, не находя, что возразить.

   — С разорённым, нищим народом страну не уберечь! — вновь заговорил король. — Мы должны начать преобразования, ибо иного выхода нет. Либо мы укрепим Англию, либо окончательно потеряем её. С этим-то вы согласны, любезные мои?

Приближённые без особого энтузиазма закивали. Король откинулся на спинку кресла и улыбнулся, его глаза засветились лукавством.

   — Кроме того, — продолжил он свою мысль, — необходимо повысить плату всем тем, кто состоит на королевской службе. Таны и хускерлы ежечасно рискуют жизнью, защищая своего короля. Не пристало им заботиться о хлебе насущном. Голодный вассал много не навоюет. И не устоит перед соблазном поживиться за счёт сюзерена.