— Дыши, — прошептал он.

Она быстро покачала головой, и он рассмеялся.

Затем он вытащил руку из-под нее и провел ладонью по ее животу. Его пальцы легко танцевали вдоль края ее бюстгальтера.

Она сделала резкий вдох,

— Вот видишь?

Он наклонился к ее ушку и прошептал.

— Я все еще думаю, что ты очень красивая.

Она точно знала, что именно ощущали его руки, они находились как раз там, где шрамы переходили в то состояние, которое можно было бы описать, как расплавленная резина. Она все ждала, ждала, когда он отдернет руку назад, издаст какой-нибудь звук отвращения, шарахнется в сторону.

Вместо этого он поднял ее футболку повыше, наклонился к ней и начал целовать ее живот.

Каждая клеточка ее тела была объята пламенем. Ей казалось, что ей не хватит воздуха.

Особенно когда он легко начал покусывать ее кожу вдоль ребер.

В это мгновенье, он мог сказать ей, что он регулярно грабит банки, и ей было бы все равно. Или что он подпольный торговец оружием. Иностранный шпион.

Все, что она знала, это то, что одежда внезапно исчезла.

Она начала тянуть его толстовку за плечи, пытаясь стянуть ее с него через голову. Он снова рассмеялся, но в этот раз это был медленный сексуальный смех, и он помог ей освободить себя от одежды.

Содержимое его карманов посыпалось на нее, обнаженную, и она захихикала, подхватила ключи и его iPod и кинула их сверху на снятую толстовку. И тут ее пальцы наткнулись на что-то гладкое и металлическое.

Она нахмурилась, когда взяла это в руки.

— Зажигалка?

Габриэль уставился на зажигалку в ее руках с непонятным выражением лица. Взъерошенные волосы, смятая футболка. Вид немного потерянный, но в тоже время вызывающий. Он моментально выпустил "колючки" и был готов защищаться.

На мгновенье она подумала, что может быть его большой секрет был в том, что он курит. Но это никак не укладывалось в голове. Она никогда не видела, чтобы он курил, от него и от его одежды никогда не пахло сигаретами или травкой, и, черт возьми, они проводили вместе достаточно много времени, особенно в последние несколько дней.

Но зачем ему таскать с собой зажигалку, если он не курит?

Он все еще не произнес ни слова.

Лошадь фыркала, подняла голову, чтобы посмотреть на конюшню, и навострила уши. Она продвинулась вниз по поляне, но не слишком далеко, чтобы Лэйни начала беспокоиться.

Она оглянулась и посмотрела на Габриэля.

— Зажигалка? — спросила она снова, озадаченно. В глубине души она понимала, что время простых ответов закончилось. Это не моя, это брата, или Я нашел ее в лесу.

Может быть, что-то типа, она не работает, но она принадлежала моему отцу.

Габриэль вздохнул и убрал волосы с лица.

— Это, — сказал он, — часть моего секрета.

Лошадь зафыркала вновь, пощипывая траву. Она пугалась всего на свете.

Лэйни вздохнула, поднялась на ноги и застегнула куртку. Она поймала лошадиный повод и в попытке понять, в чем же кроется тайна Габриэля, прежде чем он успеет поменять тему, спросила ровным голосом. Хотя у нее и не было никаких предположений.

— C твоим секретом как-то связана зажигалка?

Он протянул руку, чтобы взять зажигалку из ее руки.

— Нет. С моим секретом как-то связаны огонь и пожары.

И в этот самый момент, крыша конюшни запылала.

Габриэль уставился на пламя, которое буквально начало стрелять сквозь крышу конюшни красными и оранжевыми всполохами. В небо повалил столп огня. В конюшне было полно легковоспламеняющегося барахла, снопы и деревянные перекрытия, и еще куча всего, что даже невозможно было себе представить. В этот раз огонь вовсе не гневался, что тут говорить, это был его праздник. Здание будет уничтожено буквально за минуты.

В конюшне что-то взорвалось. Он услышал крики, абсолютно нечеловеческий рев, ему хотелось заткнуть уши и не слышать этого.

Лошади.

Его сердце, казалось, выскочит из груди. Он же тянул энергию из солнца, его эмоции сегодня просто зашкаливали.

Неужели это мог сделать он?

Его прошлая оплошность с пожаром в лесу выглядела на фоне этого как мелкий пионерский костер.

Лэйни вся собралась и почему-то толкала его в грудь. Ее лошадь буквально танцевала на поводе, но Лэйни крепко ее держала. Она кричала, ее голос охрип.

Он внезапно осознал, что это ему она кричит уже некоторое время.

— Возьми ее, черт побери! Отведи ее в поле!

Она снова толкнула его в грудь.

Возьми ее. Лошадь. Пальцы Габриэля на автомате схватили поводья, когда животное встало на дыбы, чуть не выдернув веревку.

— Просто отведи ее к воротам! Лэйни закричала, указывая куда-то позади него.

Как будто он мог сделать то, что она хочет, и остаться не затоптанным лошадью. Эта лошадь весила больше тонны, и она тащила Габриэля по кругу, фыркая в панике, безумное сплетенье мускулов и копыт.

Габриэлю удалось добраться до ворот, каким-то образом исхитриться подцепить защелку прежде, чем лошадь развернулась и пихнула Габриэля так, что он ударился плечом об ограду. Габриэль выпустил поводья, но прежде чем он успел запаниковать, лошадь вылетела из ворот, взрывая копытами землю.

Но животное выбежало в специальный загон на поле, дальше бежать было некуда. Габриэль закрыл ворота.

Когда он обернулся, он обнаружил, что Лэйни исчезла.

Он осмотрелся кругом. Точно. Исчезла.

Теперь уже и из окон конюшни тоже валил дым. Лошади все еще кричали, били копытами в стены. Они были заперты в стойлах и были там словно в ловушке. Нет, нет... Лэйни не могла — она бы не стала, нет, но прежде чем он вообще осознал, что делает, его ноги уже несли его к конюшне.

Когда он подбежал к дверям, навстречу ему из стены дыма выбежала Лэйни, отчаянно кашляя. В каждой руке у нее были поводья, две лошади шли позади нее. На ее лице была сажа. Спина одной из лошадей были усыпана горящими обломками. Глаза у обеих лошадей были широко открыты, их ноги заплетались, подковами они скребли по цементному полу конюшни.

— Лэйни! — закричал он. — Не делай...

— Возьми их!

Затем она сунула ему в руки поводья, и он растерялся от того, что лошади буквально двигались на него.

Она вернулась в конюшню.

Он не смог быстро поймать поводья. Лошади рванулись на тропу, что проходила позади конюшни, ту самую тропу, где он впервые встретил Лэйни, тропу, что вела в лес к безопасности.

Он понятия не имел, была ли она права в своем мнении насчет поведения животных, но лес абсолютно точно был лучше, чем горящая конюшня. Он отпустил их и нырнул в облако дыма вслед за ней.

После солнечного света казалось, что в конюшне царит практически полная темнота. С потолка сыпались искры, падая на солому и опилки, поджигая их и создавая непрерывный пожар вдоль всего прохода. Большая часть огня была наверху, на сеновале, огонь мерцал и звал его следовать за собой сквозь дым.

Ты здесь! Пойдем, поиграем.

— Лэйни, — закричал он. Шум огня был живым, он полностью заглушал его голос. Лошади продолжали голосить в темноте, и этот звук, который начинался как паника, постепенно трансформировался в крик боли.

Он снова позвал ее по имени, упал на колени, внизу дым был менее плотный, но и это не помогало. Огонь нашел что-то новое, что можно было поджечь, и где-то слева загремели металлические банки. В воздухе повис запах химикатов.

Успокойся, умолял он.

Он не знал, насколько сильно помогало ему присутствие Хантера, насколько сильно его Стихия помогала ему сфокусировать свою силу.

Но сегодня все было слишком, чтобы он смог справиться в одиночку.

— Лэйни!

Ничего.

Как ему справиться с этим? Его контроль над огнем сегодня был не лучше, чем в тот день, когда он погубил своих родителей. И, похоже, сегодня все повторится.

Он метался по проходу из стороны в сторону, ощупывая руками все вокруг, вдруг она упала и лежит где-то здесь, не в состоянии подать знак. Он нашел массу всякого барахла, но, ни следа Лэйни. Он услышал грохот, и прежде чем он сообразил, что является источником грохота, что-то тяжелое свалилось прямо на него, сбив его с ног и отбросив в сторону. Ему в грудь ударили копыта, его голова ударилась об стену. Лошадь простучала подковами по цементному полу и затем скрылась в солнечных лучах.