— Эх! — расстроился Тёма. — Опоздал. А я им такую штуку приготовил. Жаль, не пригодилась… А что это вы так смотрите?
Он стоял спиной к лесу. А ребята над обрывом. И они вдруг развернулись, потянулись друг к другу, пристально глядя на Тёму.
— Если ты что-то придумал, Тёма… — начал Крис.
— Самое время применить, — продолжил Тартарен и глазами показал Тёме обернуться.
Тёма оглянулся и слегка попятился. Из чащи неслышно выбирались человек шесть, совсем непохожих на размалеванную шпану, с которой они до сих пор имели дело.
Исполинского роста, чудовищных размеров, похожие на темнокожих боксеров-тяжеловесов. Одеты во что-то напоминающее длинные трусы. Но без маек.
Выпирали под тюленьей кожей огромные мышцы: плечевые — как чугунные ядра, бицепсы — как у гориллы. И у каждого пресс, похожий на брусчатку. Головы коричневые бриты, глаза навыкате страшные, носы сплющены, ноздри ходят ходуном. А в руках пусто — кулаки у них страшнее любого оружия. По сравнению с ними Тартарен как мальчик-подросток. Шли спокойно и медленно — ни криков, ни воя.
Они приближались. Ребята отступали к обрыву.
— Блин, — сказала Светка.
— Звездец, приехали, — выразил общее мнение Тартарен.
— Может, прорвемся? — без особой надежды произнес Крис.
— Счас узнаем… — Тартарен пробежал шагов десять, ударил горилле головой в живот.
Здоровенный этот даже руки не поднял. Пресс только напряг, Тартарен стукнулся об него головой, как о кирпичную стенку, и отлетел назад, чуть не сбив с ног Тёму по дороге. Что было бы совсем некстати.
В руках у Тёмы был лук с какой-то странной стрелой — что-то толстое, неуклюжее наверчено на конце. Тёма увернулся от летящего в него спиной Тартарена, поднял лук, целясь горилле в тот самый каменный живот, которым он только что отбросил Лешу от себя шагов на десять.
Отпустил тетиву. Наконечник стрелы тут же вспыхнул ослепительной звездой, влетел красным салютом черному тяжеловесу в живот и там взорвался, пуская в стороны разноцветные искры.
Черные замерли. Взорванный салютом упал. Тёма не дал им прийти в себя — пустил еще стрелу с фальшфайером на конце. Не промахнулся — негр, похожий на черный стенной шкаф, ухватился за грудь. Стрела взорвалась, опрокинув его навзничь, и зеленый салют полетел в небо из черной его груди.
Тяжеловесы побежали, подхватив под руки подбитых. Тёма хотел выстрелить им в спину, но раздумал.
— Ура! — крикнул коротко Юнг.
— Так им и надо, — тихо сказала Катя.
И вытерла слезы.
3
Жариков и не думал таскать дрова, ощипывать фазанов, готовить ужин. Сидел на порожке, подперев плечом дверной косяк. Весь перемазанный в саже, дымом пахнет, а очаг в доме погас. Совсем холодный.
— Блин, ты тут чем занимался-то? — взревел разочарованно голодный Тартарен.
— А че? — уронил Гена.
— Огонь погас, птица нещипана, жрать нечего… — перечислял раздраженно Тартарен.
— А я че, нанялся тут вас кормить? — скосил питбулий глаз на Тартарена Жариков.
— Что-о? Да пока ты тут отсиживался, мы, блин, своими головами рисковали.
— Ваше дело, — пожал плечами Гена. — Капитан дикарей проспал, девицу умыкнули. Помогать ему вы сами вызвались. Так что…
— Ах ты крысеныш… — попер на Гену Тартарен, намереваясь как минимум приподнять его за грудки и потрясти легонько, постукивая головой о стену. Чтоб в себя пришел парень.
— Тартарен, остынь, — остановил Крис. Поинтересовался: — Ген, ты про уговор наш не забыл?
— Уговор… — растянул губы Жариков. — Хм. Я должен выполнять приказы капитана. А ты мне ничего не приказывал, между прочим. И потом, как я мог зажечь огонь, когда спички этот юный борец с наркотиками уволок. А птицу я видел только в супермаркете — там она уже ощипана и упакована.
— Оставь его, Крис, — брезгливо дергая перья из фазана, трясущего мертвой головой на длинной шее, сказала Катя. — Ты что, не ви-и-дишь — толку от него…
— Вон как ты заговорила. После дикарей, — процедил едва слышно Гена. Но Крис услышал. Так на него посмотрел, что тот скривился, выдавил, глядя под ноги: — Ладно. Пойду схожу за дровами.
И вышел.
Под крышей из пальмовых листьев стало тихо.
— Зря ты его так отпустил, — произнес Тартарен.
— Не нравится мне этот тип, — согласился Юнг.
— Вы бы с ним поосторожнее, — предупредила Светка.
— Ты о чем? — сделал вид, что не понял, Крис. — Если знаешь что — скажи.
— Да ничего я не знаю, — досадуя на себя, отмахнулась Светка, припомнив смутно жаркую каменистую улочку, двоих полицейских в синем «сеате», человека, говорящего по-русски, который предлагает ей сесть с ним в такси. — Кроме того, что от таких только и жди бед.
— Этого мало.
— Для чего?
— Для того, чтобы выбросить человека в джунгли. За советы всем спасибо.
Катя щипала птицу. Светка, подсевшая к ней, ловко рубила длинные фазаньи шеи, вспарывала толстые брюшки, вынимала внутренности, смывала кровь водой из половинки кокоса.
Тёма разводил огонь в очаге.
— Между прочим, почему меня никто не спрашивает?
— О чем? — спросил Крис.
— О том, что я там у них узна-а-ла? — сбившись на секунду, досказала Катя фразу.
— Оно тебе надо? — Светка отобрала у Кати тушку, показала наглядно, как надо ощипывать птицу, чтобы ужин готов был не к завтраку. — Послушай меня, подруга: забудь ты все это. Чем скорее, тем лучше.
— Я не… о том, что они хо-о-о-тели со мной сделать, — перевела с трудом дух Катя. — Я о том, что они при этом говорили. И… как.
— И что же они говорили? — просунул Юнг голову снаружи в узкий проем окна.
— Ну они обсуждали, как… меня… — начала Катя, скривилась болезненно, потянула юбку на колени. Перешла к главному: — Знаете, на каком языке они говорили?
— Попробую угадать, — откликнулся Крис. — На полинезийском? На языке племен Новозеландских островов? Нет? Ну тогда, может быть, на языке племени чероки?
— На австралийском, — подкинул Юнг от окна.
— Или африканском, — подпаливая перышки на тушке, предположила Света.
— Все мимо! — покачала головой Катя. — Какие еще будут соображения?
Участники «викторины» примолкли, почесывая затылки.
— На английском, — просто сказал Тёма.
— Точно!
— Как это ты так догадался? — спросил Юнг, завидуя.
— Язык международного общения, — подбрасывая сучья в огонь, напомнил Тёма.
Крис с Юнгом повернулись разом к Кате.
— Ну да. Только вот язык этот…
— Ломаный?
— Скверный…
— Грязный, — протягивая слегка почерневшую от сажи тушку Тёме, определила Света.
— Все вместе, — кивала Катя энергично. — И к тому же у каждого свой.
— В смысле?
— Они в разных странах английский учили.
— Как это?
— Кто в Германии, кто во Франции. А один вообще, по-моему, в России.
— Откуда тебе знать? Ты что, раньше с ним встречалась? — посмотрел на нее с опаской Тартарен.
Крыша поехала у девчонки. Точно — такие вот приготовления к групповому изнасилованию, когда насиловать собираются именно тебя, так просто не проходят.
— Не знаю, — вспомнила жиденькую бороденку, запах изо рта Катя. — Может быть.
— Где ж ты могла в Москве такого встретить? Я там что-то ни одного с полосатой рожей в набедренной повязке не видала, — усмехнулась Света.
— Да где угодно, — сказал в окно Юнг. — Например, в университете.
— Вообще-то у нас на курсе таких не было, — силилась вспомнить Катя. — Но где-то я эту мерзкую бородку уже видела. И голос этот, квакающий. Но… где?
Бросила птицу, встала, руки на груди сложила, прошлась из угла в угол, утопая по щиколотку в песке.
— Брось, — сказал ей строго Крис. — Потом вспомнишь.
— Показалось, — опрокидывая кокос с водой и смывая под струйкой кровь с ладоней, сказала Света. — Когда на тебя так… лезут. Все что хочешь покажется.
— Показалось? — переспросила Катя. — Думаете, у меня помутнение рассудка? Крыша, как вы говорите, тронулась? А вот это мне тоже показалось?
