Уже остался за кормой исхлестанный ветрами и прибоем, голый, скалистый, с растрепанными клочьями леса на макушке мыс Лизард, крайний юго-восточный мыс Англии, и впереди открывалась Атлантика — начало большого неизведанного пути.

Командующий английской военной эскадрой в заливе Фолс-Бей, что на мысе Доброй Надежды, неподалеку от Капштадта, командор Роулей нередко сетовал в кругу приближенных офицеров на свою злосчастную судьбу… В то время, когда у берегов Испании, Франции, Италии, Англии развертывались столь грандиозные события: разыгрывались морские сражения, ночные внезапные схватки, налеты, десанты, преследования и захваты трофейных кораблей, — словом, когда другие офицеры английского флота делали настоящую карьеру, — он, Роулей, был вынужден отсиживаться в этом глухом уголке планеты, куда даже известия с театра военных действий доходили с двухмесячным опозданием.

Хотя бы какое-нибудь незначительное событие скрасило эту тоскливую жизнь!.. Ну, скажем, вдруг появился бы французский корабль… Не плохо, если бы на нем оказались значительные ценности, или, и крайнем случае, важные государственные документы, или, на худой конец, два-три французских генерала.

О, тогда бы в Лондоне вспомнили о командире Роулее! Он представлял, как в Англии, в морском штабе, читают его торжественную реляцию о захвате вражеского корабля, как давятся от злобы штабные завистники, как слух о подвиге командора докатывается до королевского дворца…

Нет, сколько ни всматривайся в океан с высот, что окружают бухту, бескрайняя зыбкая равнина пустынна, и Роулею мог только сниться случайный призовый корабль.

Он часто уезжал в Капштадт. Все же в Капштадте было веселее; в игорном доме за карточным столом нередко происходили подлинные баталии; в театре можно было послушать певиц; наконец, в порту можно было встретить моряков, только что прибывших из Европы.

Уезжая из Симанштата — селения на берегу бухты Саймонс-Бей, — Роулей обычно поручал дела капитану Корбету. Капитан командовал фрегатом «Нереида» и, так как фрегат долгое время находился в ремонте, тоже томился скукой.

Они доверяли друг другу многое: долгие вечера и ночи им нередко приходилось коротать вдвоем… Мечта о захвате призового судна стала их общей мечтой. И мог ли ожидать капитан Корбет, что так внезапно, в ясную, штилевую погоду, среди белого дня, трофейный корабль войдет в Саймонс-Бей и бросит якорь напротив береговой батареи?..

О, это казалось, похожим на сон, на сказку, но это был действительный факт!

При полном безветрии флаги, как известно, не трепещут, потому дозорные капитана Корбета не смогли определить на расстоянии, какому государству принадлежал направляющийся в бухту корабль.

Но вот уже в бухте с неизвестного судна спустили шлюпку и дюжие плечистые гребцы дружно взмахнули веслами.

Шлюпка причалила к берегу, и молодой статный лейтенант, козырнув капитану Корбету, спросил командующего эскадрой.

Так как лейтенант говорил на чистейшем английском языке, с лондонским акцентом, но форма на нем была не английская, капитан Корбет и совсем растерялся. Где же он видел эту форму? Тут у него мелькнуло подозрение: а может быть, что прибыл французский рейдер, чтобы наделать переполоху, обстрелять, поджечь английские корабли и умчаться, — ищи его в океане?

Молодой лейтенант повторил вопрос:

— Где я могу видеть командующего эскадрой? Мне поручено спросить, будет ли ваша эскадра отвечать равным числом выстрелов на наш салют?..

— Простите, — растерянно пробормотал Корбет, — однако с кем имею честь?..

— Русского флота лейтенант Петр Рикорд… Шлюп «Диана», прибывший в Саймонс-Бей, следует из Кронштадта на Камчатку и в русскую Америку.

На целую минуту капитан Корбет, казалось, потерял дар речи. Он только смотрел на русского моряка посоловелыми, выпученными глазами и жадно хватал губами воздух.

— И вы… требуете… ответного салюта?!

Рикорд удивленно улыбнулся:

— Конечно… И равного количества выстрелов.

Будто опасаясь, что русский сейчас же ринется на него, капитан Корбет метнулся в сторону.

— Под стражу!.. Арестовать всех до одного!.. Только подумать — вражеский корабль требует салюта!..

Четверых матросов и Рикорда окружила добрая дюжина англичан. Русские моряки не имели при себе оружия. Однако бравый капитан Корбет вел себя так, будто командовал атакой против целого батальона.

Когда русских вели в караульное помещение, провожая их изумленным взглядом, капитан Корбет произнес растерянно:

— Может, у меня галлюцинация? Невероятно! Неслыханно! Они не только вошли в военную бухту, но еще и потребовали салюта.

Лишь теперь он пришел в себя и приказал ударить боевую тревогу. На батареях засуетилась прислуга. Матросы и солдаты бежали к берегу. Не менее пятидесяти человек поспешно разместились в шлюпках, и под этой усиленной охраной бравый капитан приказал править к «Диане».

С палубы шлюпа Головнин с интересом наблюдал за сутолокой на берегу. Он подумал, что батареи готовятся к салюту. Однако почему же целая флотилия направлялась к «Диане»? Пристально приглядываясь к офицеру на передней шлюпке, он узнал Корбета. Какая встреча! С этим самым Корбетом Головнин служил в английском флоте на фрегате «Сигорс». В ту пору они были друзьями и Корбет настойчиво приглашал Головнина в гости к своим родным, куда-то под Норидж.

Возможно, Корбет подумал, что у него началась и слуховая галлюцинация? С палубы русского корабля, — он это отчетливо слышал, — его назвали по фамилии!..

— Дружище Корбет! — радостно воскликнул Головнин. — Неужели не узнаете? Какова судьба «Сигорса» — плавает он или пошел на дно?

Англичанин смотрел на Головнина выпученными и словно невидящими глазами.

— «Сигорс»? Какой «Сигорс»?

— Да на котором мы вместе служили! Я — Головнин.

Почему-то Корбет очень долго медлил с ответом. Сопровождавшие его матросы держали оружие наизготовку.

— Какой державе принадлежит этот корабль? — наконец спросил Корбет.

— Это русский шлюп «Диана».

Корбет обернулся к своим матросам и что-то сказал, и те изо всех сил налегли на весла. Шлюпка помчалась к стоявшему в отдалении под командирским флагом кораблю.

Головнина озадачило это странное поведение давнего приятеля: он подумал, что, вероятно, на мысе Доброй Надежды объявлен строжайший карантин и англичанам запрещено общаться с иностранцами. Однако почему же не возвращался его помощник — Петр Рикорд? Почему Корбет не спросил, откуда и куда направляется корабль? Это первый вопрос, обязательный при встрече любого, даже холерного или зачумленного судна. Почему, наконец, капитан сделал вид, будто не узнает Головнина? Что переменилось в мире? Неужели война?

Несмотря на тревожные сообщения английских газет, Головнин не считал, что возможность войны так близка. Газеты ежедневно выдумывали сенсации, однако в тот день, когда «Диана» покидала рейд Портсмута, русский фрегат «Поспешный» оставался гостить в этом английском порту. Казалось бы, кому другому, а командиру «Поспешного» следовало поторопиться с отплытием: в трюмах фрегата хранились золотые и серебряные слитки стоимостью в дна с лишним миллиона рублей… Командир фрегата не получал предписания о срочном выходе в Кронштадт. Кроме того, в Портсмуте было известно, что эскадра вице-адмирала Сенявина находилась в те дни в Гибралтаре и направлялась в Англию. Если бы военные действия между Англией и Россией действительно предполагались, разве повел бы Сенявин свои корабли в английский порт?

Мог ли знать Головнин о том, что примерно за месяц до его отплытия из Кронштадта, где-то на реке Неман, близ города Тильзит, Александр I встретился с Наполеоном и долго беседовал с ним секретно? Какое отношение, казалось бы, имела эта встреча к рейсу «Дианы»?

Но в те дни, когда капитан «Дианы» дежурил в приемной русского посольства в Лондоне с ходатайствами о снабжении шлюпа, в посольстве уже укладывали чемоданы. Никто не сказал Головнину о близком опасности, грозившей экипажу его корабля в английском порту.