– Я так и думал, что в заботах вы забудете меня. Поэтому и настоял, чтобы вы написали эту бумагу.

Он подал лист королеве, которая раздражённо приняла его. Развернув, она прочитала:

«Мы, королева Екатерина Медичи, дочь королей, жена короля, мать короля, передаём в бессрочное владение шевалье Бертрану ле Муи, пока у нас есть в нём надобность, ключ от наших покоев с тем, чтобы он в любое время предоставлял нам свои советы и пожелания, кои мы оцениваем высоко. Подписано

в Лувре 24 июля 1572 года

Екатерина»

– Что это? – Королева держала двумя пальцами бумагу как какое-то насекомое. – Я ещё раз вас спрашиваю: кто вы? Что означает эта писулька?

Молодой человек снова изящно поклонился, вздохнул и произнёс, скромно опустив красивые глаза:

– Я Бертран ле Муи, сын Бертрана де Го и Катерины ле Муи. Прибыл к вашему двору от вашего дяди, чтобы служить вам по мере моих сил. Эта бумага была написана вами месяц назад, когда я имел честь сделать вам несколько предсказаний, чем доставил вам несколько тревожных минут. Вы сочли меня достойным своего высочайшего доверия и дали мне этот ключ. Я попросил у вас заодно и бумагу, предвидя её необходимость. Видите, я оказался прав. Хотя вы и уверяли меня, что это излишнее.

Екатерина вертела в руках колокольчик, пристально разглядывая красивое девичье лицо, в котором не было ничего мужественного. Молодой человек только раз быстро бросил взгляд на королеву. Судя по выражению глаз, она начала что-то припоминать. Однако колокольчик всё ещё продолжала держать в руках.

– Значит, вы предсказатель? – спросила она после непродолжительного молчания. – Вы колдун? Алхимик? Астролог? Почему я о вас раньше не слышала?

– Ваше величество, я просто знающий человек. Для того, чтобы рассказать вам будущее, мне не нужно есть поганки и мухоморы, окуриваться благовониями, смотреть в хрустальный шар, расчленять животное или впадать в транс. Я просто знаю.

Екатерина слегка приподняла брови.

– Откуда вам открыто то, что сокрыто ото всех, кроме господа бога?

Бертран улыбнулся.

– Мне это неизвестно. Почему бог выбрал своего недостойного слугу, чтобы дать ему эти сокровенные знания? Возможно, для того, чтобы я мог помочь вашему величеству и вашей собственной стране.

Он указал на письмо, которое королева отбросила, когда взяла колокольчик.

– Вы знаете, что в нём написано? – холодно спросила она, глядя в смеющиеся хитрые глаза Бертрана.

– Да, – Он снова улыбнулся. – В нём вы просите Генриха Гиза быть осмотрительным и сдержанным, отказаться от авантюр, которые могут подвергнуть королевский дом проклятьям и позору.

Екатерина слегка вздрогнула.

– Откуда вы это знаете?

– А откуда вы знаете, что сейчас вечер, хотя стоите спиной к окну? Откуда вы знаете, что слова «королевское величие» пишутся так, а не иначе? Откуда вам известно, что кальвинистская ересь, да и лютеранская тоже, это именно зло? Вы это знаете. Так и я – просто знаю. Я могу не знать, как строятся мосты, но я знаю, когда один из них рухнет, другой взорвут и так далее. Мне неизвестна тайна зарождения жизни, но я знаю, когда она родится и когда умрёт. Я не знаю, сколько звёзд на небе, сколько капель в море, но я могу прочесть, что есть в голове практически любого человека. Я не всеведущ. Я просто знаю то, что другим неведомо.

Он снова поклонился. Екатерина отложила колокольчик.

– И вам ведомо, что случится?.. – начала королева и остановилась.

– Через два дня? – подхватил Бертран. – Да, ведомо. Как и то, что, несмотря на всю несуразность положения, обвинять будут вас.

Королева стиснула кулаки. Бумага Бертрана смялась. Она посмотрела на неё и подала ему. Бертран взял её, расправил и спрятал за обшлаг.

– Так что же случится через два дня? – спросила она, улыбаясь бледными губами. Глаза её оставались серьёзными и изучающе смотрели на Бертрана.

– Массовое убийство или, если хотите, избиение гугенотов в Париже, которое в последствие назовут Варфоломеевской ночью.

Королева вздрогнула.

– И ничего нельзя сделать? – спросила она, прохаживаясь вдоль стола.

– Уже ничего. Генрих Гиз уже тайно стянул своих сторонников к предместьям Парижа. В течение этих двух дней они рассеются по городу и будут продолжать разжигать ненависть католиков, которые итак не пришли в себя после религиозных и гражданских войн. Войска стоят без дела. И им только на руку ближайшая бойня. Сам король, ваш сын, тяготится покровительственной дружбой адмирала Колиньи. Считают, что Пьер Морвель служит вам. Но мне известно, что это идея Генриха Гиза убить адмирала. Вот, только почему он промахнулся? Возможно, это начало новой гражданской войны.

– И вы продолжаете утверждать, как утверждали месяц назад, что в это время, когда идёт смута в религии, когда гражданская война грозит смести династию Валуа, мои сыновья будут править?

– О мадам, – Бертран улыбнулся. – Ваши два сына будут королями. А править будете вы.

– Два? Не три?

– Да, мадам. Король Карл умрёт от странной болезни – исходя кровавым потом. Король Генрих, ваш любимый сын, будет убит монахом-фанатиком Жаком Клеманом. А третий ваш сын, Франсуа, нынешний герцог Алансонский, умрёт ещё до того, как до него дойдёт очередь. Он будет отравлен.

Екатерина отвернулась и отошла от стола. Она сделала несколько шагов по комнате. Великий прорицатель её времени, Мишель де Нотр-Дам, предсказывал ей реки крови в конце месяца, правление всех её сыновей. Но таких подробностей даже он не говорил.

– А Маргарита? Она останется наваррской королевой или предпочтет лотарингский дом?

Бертран улыбнулся.

– Ваша дочь останется королевой Наварры. Однако подлинной королевой Франции ей не быть.

Екатерина резко развернулась и посмотрела на Бертрана в упор.

– Что вы хотите сказать?

– Только то, что вашему сыну Генриху наследует другой Генрих. – Он помолчал. – Бурбон.

Екатерина вздохнула. Нотр-Дам тоже предсказывал смену династии на беарнский род. Её чернокнижник Джакомо Руджиери, несмотря на все своё колдовство, не смог ничего изменить в грядущем, о чём он и сказал ей, отказываясь от новых чёрных месс. Даже любимый парфюмер, а по совместительству и тайный алхимик и отравитель, Рене, предприняв несколько попыток отравить Генриха Наваррского, отказался от этого. Он считал предначертанным судьбой правление Генриха Бурбона и боялся, что дальнейшие попытки помешать божьему замыслу приведут его к несчастьям и печальному концу раньше времени.

– Но как это так? – спросила она, нахмурившись. – Моя дочь – жена беарнца. А, если он станет королём, она будет королевой.

– Нет, мадам. До того, как стать французским королём, беарнец разведётся с ней. Ваша дочь бесплодна. А королю нужен будет наследник. Он разведётся с Маргаритой и женится на Марии Медичи. Правда, будет это ещё нескоро.

В глазах королевы что-то промелькнуло.

– Да-да, вашей родственнице.

Королева молчала. Молчал и Бертран.

Наконец королева посмотрела на него.

– И ничего нельзя изменить?

– Ничего. Можно только смириться и принять.

– Да будет так. На всё воля господа.

Она протянула руку к своему письму и разорвала его на мелкие клочки. Затем взяла колокольчик и позвонила. Вошедшему слуге она сказала:

– Велите заложить карету. Я еду к исповеднику.

Слуга поклонился и вышел.

– Где вы остановились? – спросила Екатерина, не глядя на Бертрана. Она перебирала вещи на столе и рвала некоторые бумаги.

– Не беспокойтесь обо мне, ваше величество. Я остановился в своем доме. К тому же, у меня здесь родственник при дворе.

– Да? И кто же?

– Шут его величества, карлик Гильом ле Муи.

Королева посмотрела на него и расхохоталась.

– Ну конечно! Как я могла забыть? Ле Муи – это же тот шустрый карлик, который даёт королю советы. Иногда жестокие, иногда умные, но никогда плохих или глупых. Мне иногда кажется, – помолчав, произнесла она. – Что он тоже умеет читать мысли.