* * *
История семьи Жедеона Таллемана характерна для развития французской буржуазии, и прежде всего для буржуазии протестантской.
Таллеманы были выходцами из города Турне в южных Нидерландах (Бельгия). В середине XVI в., в период испанского владычества в Нидерландах, дед будущего мемуариста — Франсуа Таллеман — из-за преследований сторонников Кальвина вынужден был бежать из родного города. Подобно многим своим соотечественникам, он нашел приют во французском городе Ларошели, крупном порту на берегу Атлантического океана, бывшем в то время одним из центров кальвинизма во Франции. Женившись на богатой вдове, Франсуа открыл торговый дом. Торговля треской и мехами приносила ему огромные барыши. Корабли Таллемана доходили до берегов Америки. В деловых кругах Ларошели он пользовался большим авторитетом и был избран членом городского Совета.
Его сыновья — Пьер и Жедеон — приумножили богатства отца. Пьер продолжал развивать его торговое дело. Одновременно вместе с братом они открыли банк в Ларошели, а позднее в Бордо. Банк Таллеманов пользовался отличной репутацией и принес его владельцам огромный капитал. Пьер был женат вторым браком на сестре руанского банкира Мари Рамбуйе. От этого брака и родился в 1619 г. будущий автор «Занимательных историй».
Изданный в 1598 г. Нантский эдикт, предоставлявший протестантам не только свободу вероисповедания, но и значительные политические права, способствовал дальнейшему возвышению семьи Таллеманов. Наряду с торговцами и банкирами в ней появляются крупные чиновники. В 1612 г. дядя мемуариста покупает ряд должностей в финансовом ведомстве, сын последнего в 30-х годах становится советником в Парижском парламенте.
В 1634 г. Таллеманы переехали из Бордо в Париж и вскоре заняли среди парижской финансовой буржуазии положение, которое позволило им бывать в высшем обществе. Приобретенные Пьером Таллеманом земли давали возможность его сыновьям присоединить к своим именам названия этих поместий, вследствие чего Жедеон и смог в дальнейшем именоваться Таллеманом де Рео.
Юный Таллеман обучался сначала в Бордо, затем в Парижском университете, где изучал юриспруденцию. Отец настаивал, чтобы сын избрал судейское поприще, и собирался купить для него должность советника в Парижском парламенте. Но такое будущее не привлекало юношу. Его интересовала одна лишь литература. Он писал стихи, собирал книги и зачитывался пасторальными и рыцарскими романами. В 1638 г. ему представился случай совершить вместе с молодым аббатом де Рецом, будущим кардиналом, путешествие в Италию, и он несколько месяцев провел в Риме, где сблизился с секретарем французского посольства, врачом Клодом Кийе, многие забавные рассказы которого он и использовал впоследствии в «Занимательных историях».
По возвращении в Париж Таллеман женится на своей родственнице со стороны матери Элизабет Рамбуйе и окончательно отказывается от всякой деловой карьеры, предпочитая ей книги, светские удовольствия и посещение литературных салонов. Решению Таллемана де Рео в какой-то мере способствовало и его окружение. Младшему поколению этой деловой протестантской семьи вообще был свойствен интерес к литературе. Его родной брат Франсуа, впоследствии член Академии, принял католичество и священнический сан, чтобы иметь возможность беспрепятственно заняться изучением литературы. Его тезка и кузен Жедеон был известным меценатом, жена последнего — хозяйкой литературного салона. Шурин Таллемана Антуан де Рамбуйе де Ла-Саблиер писал изящные стихотворения и тонкие мадригалы, а салон г-жи де Ла-Саблиер в 50-е годы пользовался репутацией одного из наиболее «философичных» салонов Парижа.
Значительную роль в формировании Таллемана де Рео как писателя сыграл салон маркизы де Рамбуйе, куда ввел его поэт Вуатюр, с которым он познакомился во время своего путешествия по Италии. Постоянными посетителями знаменитого «Отеля де Рамбуйе» были представители высшего света, политические деятели, ученые, литераторы, поэты. Здесь перебывали все известные писатели эпохи, начиная с Малерба и Геза де Бальзака. Здесь бывал Корнель, законодатель хорошего слога Вожла, его коллеги по Академии Менаж и Шаплен. Здесь обсуждались литературные новинки, спорили о вопросах языка, поэзии, морали, психологии. Это тесное соприкосновение светского общества и литературы многое дало будущему автору «Занимательных историй». С одной стороны, это расширяло его познания в области литературы, развивало его вкусы, вводило в курс современных литературных проблем; с другой — давало пищу его любознательности: здесь он воочию мог наблюдать французское общество своего времени, слушать рассказы очевидцев о прошлом и настоящем.
В салоне г-жи де Рамбуйе сын банкира-протестанта занимал не слишком заметное положение. Но он сумел завоевать особую симпатию самой маркизы де Рамбуйе, которая оценила его как интересного собеседника; часто бывая в доме, он выслушал из ее уст множество рассказов о прошлом, в частности о дворе Генриха IV. «Именно от нее я почерпнул наибольшую и наилучшую часть того, что мною написано», — скажет впоследствии Таллеман де Рео в своих «Занимательных историях».
Таллеман пробует свои силы в литературе — пишет элегии, рондо, эпиграммы, даже трагедию; его первые поэтические опыты отмечены чертами «прециозного» стиля, процветавшего в салоне маркизы де Рамбуйе, но аристократическая поэзия, культивировавшая утонченную игру слов, привлекала его лишь своей формальной стороной — внешним изяществом, искусством остроумной шутки. По существу же он тяготел к иным традициям. Таллеман был прежде всего наблюдателем нравов и прекрасным рассказчиком. Эти его качества смогли получить свое развитие несколько позже, в иной литературной среде.
В середине 40-х годов Таллеман сближается с несколькими молодыми литераторами, группировавшимися вокруг известного в то время адвоката Оливье Патрю. Здесь были автор «Буржуазного романа» Фюртьер, писатель и переводчик Перро д'Абланкур, поэт Мокруа, будущий историк французской Академии Пелиссон, будущий баснописец Лафонтен. Это были образованные люди, главным образом незнатного происхождения. Отнюдь не симпатизируя Мазарини, они, однако, не питали никаких иллюзий и в отношении Фронды и всему предпочитали позицию насмешливых наблюдателей своей эпохи. В этой среде Таллеман де Рео пришелся как нельзя более ко двору. Патрю высоко ценил его ум и образованность и впоследствии назвал Таллемана «одним из первых людей своего времени».
По-видимому, в те же годы Таллеман де Рео сводит знакомство с братьями Жаком и Пьером Дюпюи, французскими историками, хранителями Королевской библиотеки, где им удалось сосредоточить огромный фонд редких книг и рукописей. Таллеман имел возможность пользоваться этим уникальным собранием исторических материалов. В доме Дюпюи, где бывали философы, историки, путешественники, он слышал много интересного; слышанным и прочитанным он охотно делился с другими. Он слыл превосходным рассказчиком. В кружке Патрю его постоянно уговаривали записывать свои рассказы. Отсюда, очевидно, и возник первоначальный замысел «Занимательных историй».
Еще раньше Таллеман стал составлять рукописные сборники, куда заносил наиболее любопытные произведения эпохи, не печатавшиеся по цензурным условиям. Предисловие к «Занимательным историям», в котором Таллеман подчеркивает, что они «гласности не подлежат» и он пишет их для друзей, датировано 1657 г. Есть основание предполагать, что к этому времени часть книги была уже написана. Последние записи относятся к 1659 г.
Вслед за «Занимательными историями» Таллеман собирался написать историю регентства Анны Австрийской, а тем самым историю правления Мазарини. Успел ли он начать этот труд, остается неизвестным. Замыслу его не суждено было осуществиться.
Жизнь Таллемана де Рео, спокойная и наполненная любимыми литературными занятиями, в 60-х годах вдруг резко меняется. Банк, который давал возможность обеспеченного существования многочисленным членам семьи Таллеманов, потерпел крах. Таллеман де Рео оказывается перед лицом разорения. За этим последовал новый удар — добившись раздела имущества, от него уходит жена. В результате долгих судебных мытарств Таллеману все же удалось в конце концов вернуть себе часть состояния; вскоре и жена вернулась под его кров, однако прежнего безмятежного счастья не было.
