— …Про-ку-ро-ра!

— Па-ла-чи!

— …Рас-сле-до-ва-ни-я!

О происходящем у тюрьмы Вэкэрешть вскоре стало известно генеральной дирекции тюрем королевства. Срочно были вызваны отдыхающие по случаю праздника сыщики и комиссары, инспекторы и подкомиссары полиции и сигуранцы. Со стороны набережной Россети один за другим подъезжали полуоткрытые, похожие на клетки для диких зверей, автофургоны с жандармами… Они прибывали сюда по приказу самого префекта полиции Бухареста жандармского генерала Габриэля Маринеску.

Высокий и плотный, с пушистыми иссиня-черными усами, выпуклым лбом и изогнутым, как коромысло, носом, генерал Габриэль Маринеску, выслушав по телефону доклад шефа жандармерии столицы, сказал тоном, не терпящим возражений:

— С каких это пор жандармерия не в состоянии окропить смутьянов священной водицей? Или у вас нет пожарных машин? Вы забыли, что сегодня крещение, и ждете, чтобы его величество вас самих окунул кое-куда?!

Спустя не более часа после того, как были отданы распоряжения шефу гарнизона и начальнику генеральной дирекции сигуранцы Бухареста о немедленной ликвидации беспорядков в районе тюрьмы Вэкэрешть, генерал Маринеску, погружая чуть не по щиколотку в глубокий ворс огромного китайского ковра свои лакированные сапоги с белым рантом, расхаживал из угла в угол по роскошной гостиной королевского дворца. Генерал был озадачен. Его величество приказал ему тотчас же явиться, но почему-то медлил с приемом.

«Повелитель всех румын, — как было записано в монаршей конституции, — назначенный таковым милостью божьей и провидением национальным» в крещенский праздник не удостоил своим высочайшим присутствием патриарший собор и его знатных прихожан. Все еще лежа в постели, несмотря на почти полуденное время, его августейшество неторопливо просматривал свежие газеты и журналы, но время от времени отвлекался от этого, в общем-то полезного занятия, вперяя липкий нагловатый взгляд в отложенный в сторону журнал «Реалитатя илустратэ», обложку которого украшала фотография красавицы — жены Макса Аршнита, некоронованного короля сталелитейных заводов. Обнаженная до талии и обрамленная темным соболиным палантином спина, обвитая двухрядным ожерельем из бледно-розового жемчуга лебединая шея, грациозная фигура, тонкие черты лица и крупные миндалины лучезарных глаз — все в этой на редкость красивой женщине приковывало взор монарха, и жирные губы его вожделенно шептали:

— Богиня! Но… стерва.

Безудержное влечение к прекрасному полу и репутация безнравственного человека, которая укрепилась за всемогущим королем в народе, не были секретом для его ближайших верноподданных, как и для супругов Аршнит. Однако недавний его внезапный приезд на виллу миллиардера был по заслугам квалифицирован бароном и баронессой Аршнит как акт беспрецедентной наглости.

Коронованный ловелас придал своему визиту характер безобидного экспромта, порожденного внезапно возникшим горячим желанием пригласить супругов Аршнит в свою загородную резиденцию. В действительности же «экспромт» был тщательно подготовлен при участии префекта полиции Бухареста генерала Маринеску, установившего время отъезда Макса Аршнита за границу и известившего венценосца об уединении баронессы Аршнит на вилле.

Между тем баронесса не менее искусно сыграла свою роль. Она ничем не выдала крайнего удивления по поводу неуместного визита его величества, вела себя так, словно ее супруг не в отъезде и с минуты на минуту может появиться на вилле. Выразив глубокую благодарность за оказанную ей и мужу высокую честь, госпожа Аршнит ограничилась обещанием передать приглашение его августейшества своему супругу и вместе с ним прибыть в загородную резиденцию в любой день и час, какие монарху будет угодно сообщить дополнительно.

Кавалерийский наскок сверх меры самоуверенного соблазнителя женских сердец не увенчался успехом, однако надежда достигнуть цели еще теплилась. Не на одни же сутки выехал за рубеж миллиардер! Что еще придумает лукавая красавица, чтобы уклониться от посещения загородной резиденции, если повторить приглашение через несколько дней?..

Король Кароль Второй покинул виллу в дурном настроении.

Оповещенный супругой о «шалостях» властелина страны, Макс Аршнит срочно и весьма конспиративно вернулся в Бухарест. Спустя сутки его величество был приятно удивлен, получив приглашение от госпожи Аршнит посетить «скромный вечер», который она устраивает по случаю рождества. Он не сомневался, что баронесса одумалась и теперь, приглашая на «скромный вечер», дает понять, что готова пойти навстречу его невысказанному, но очевидному желанию. Однако на виллу он поехал только после того, как всеведущий префект полиции Габриэль Маринеску подтвердил, что гости в сборе, а Макс Аршнит по-прежнему в отъезде.

Во всем блеске парадной формы король Кароль Второй прибыл на виллу супругов Аршнит, когда было уже за полночь и пресытившиеся обильными и изысканными угощениями гости начали тяжелеть, а кое-кто стал даже помышлять об отъезде. Обворожительная хозяйка встретила монарха с нескрываемой радостью и усадила рядом с собой. Несколько рассеянно поддерживая беседу, которой баронесса с самого начала придала непринужденный характер, своенравный властелин страны мельком обозревал присутствующих. Равнодушно он скользнул глазами по лицам дам, уже познавших его мужские достоинства и томно взиравших на него. Но все это было пройденным этапом, постоянством его августейшество не отличался…

Не без удивления обнаружил он среди гостей еврея Аршнита и его прекрасной супруги откровенных румынских фашистов и приезжих нацистов — представителя немецкой фирмы «Дойче Штальверке» и герра Клодиуса, по поручению правительства Германии осуществлявшего жесткий контроль за поставками румынской нефти в рейх. Этот толстый немец с жидкой прядью седых волос на лоснящемся голом черепе не раз досаждал властителю Румынии своими претензиями по самому ничтожному поводу. Кароль Второй не сомневался, что герр Клодиус и здесь не оставит его в покое. Тем скорее он постарался придать обычной светской беседе с баронессой фривольный характер, чтобы в подходящий момент пригласить ее совершить прогулку по ночному Бухаресту, а быть может, и несколько удалиться от него… Он был уже близок к тому, чтобы сделать такое приглашение, и не сомневался, что оно будет принято, но… баронесса была начеку!

Доведя беседу с монархом до черты, за которой легкомысленный флирт уступает место малопристойному сговору, баронесса встала, объявила о начале бала и, пригласив гостей пройти в зал, первой вышла из-за стола…

В центре огромного роскошного зала с зеркальным потолком возвышалась пушистая, сверкавшая разноцветными огнями елка. По мере того как гости приближались к ней и приглядывались к ее украшениям, лица их вытягивались от удивления, а глаза выражали изумление. С недоумением они смотрели друг на друга, шепотом переговариваясь и пытаясь найти сколько-нибудь разумное объяснение столь экстравагантному убранству елки. Наряду с большими разноцветными шарами и бумажными хлопушками с веток свисали драгоценные меха — серебристо-черные лисицы, голубые песцы и не менее драгоценные колье и ожерелья, браслеты и портсигары, медальоны и брошки…

Госпожа Аршнит не торопилась удовлетворить нараставшее любопытство гостей по поводу столь необычного украшения рождественской елки. Легким взмахом руки она подала знак расположившемуся в стороне струнному оркестру, и зал заполнили звуки вальса. Его августейшество король пригласил баронессу, закружилась первая пара, за нею последовали остальные.

Теперь уже никто не помышлял покинуть вечер до того, как выяснится смысл, казалось бы, столь неуместной и безвкусной демонстрации богатства владельцев виллы. Впрочем, «скромный вечер» давала только баронесса… А в том, что это не просто очередная причуда пресыщенной подруги миллиардера, никто не сомневался.

Вальсируя с баронессой, король попытался возобновить фривольный разговор, но баронесса уклонилась, и снова ему не удалось осуществить свой замысел. В самый разгар танца звуки вальса вдруг разом оборвались, и через мгновение оркестр дружно грянул «Многая лета…».