Таким образом Ягайло как бы оказывался между двух огней: с одной стороны, требования повиновения Ордену, с другой стороны, активизация сепаратистских настроений южнорусских феодалов, получавших поддержку как литовско-русских династов, так и ордынской дипломатии. Если при Гедимине и Ольгерде крестоносцы и ордынская дипломатия действовали, как мы помним, обособленно и даже вступали в соревнование друг с другом, то теперь Орден и ордынские правители все чаще находили общий язык: в частности, поддержанный Орденом князь Витовт был весьма популярной политической фигурой в юго-западных русских землях как продолжатель политической линии своего отца Кейстута (возможно, благодаря помощи Орды).

Над главой Литовско-Русского государства Ягайлом, таким образом, сгущались тучи. Однако выход все же был им найден. Стремясь избавиться от опеки Ордена, Ягайло попытался ослабить позиции Витовта как тогдашнего союзника крестоносцев и добился этой цели, как это ни парадоксально, путем перехвата той политической программы, олицетворением которой раньше был Кейстут, а теперь стал Виговт, его сын. Так, в течение зимы 1382/83 года Ягайло сблизился с полоцким князем Андреем Ольгердовичем, в прошлом его врагом и союзником Дмитрия Донского. Андрей Ольгердович был оставлен в Полоцке на несколько лет, а прежний обладатель Полоцка «из ягайловой руки» — князь Скиргайло — был переброшен в Троки. Перемена отношения Ягайла к полоцкому князю Андрею была предвестником еще более значительных сдвигов в политике главы Литовско-Русского государства. В поисках партнеров на международной арене Ягайло обратил свои взоры на Дмитрия Донского, который в тот период, как мы помним, также нуждался в политически сильных союзниках.

Так в международной жизни Восточной Европы 1383–1384 годов снова создавались условия для сближения Москвы и Вильно. Между Дмитрием Донским и Владимиром Андреевичем, с одной стороны, и князьями Ягайло, Скиргайло и Корибутом — с другой, было заключено особое, едва ли не союзное соглашение.

Опись архива Посольского приказа 1626 года прямо говорит о существовании документа, который до недавнего времени не привлекал специального внимания исследователей: «Докончальную грамоту великого князя Дмитрия Ивановича и брата его князя Володимира Ондреевича с великим князем Ягайлом и з братьею его, и со князем Скиргайлом, и со князем Корибутом, как они докончали и целовали крест великому князю Дмитрию Ивановичу и брату его князю Володимиру Ондреевичу и их детям лета 6882 (1384) года».

Значение этого договора не приходится недооценивать. Он явно ломал тот порядок отношений, который пытались навязывать восточноевропейским странам Ордынская держава и Орден. Этот договор устанавливал новый порядок отношений, который выражал устойчивую тенденцию консолидации значительной части русских земель, тенденцию углубления сотрудничества Московской Руси с Русью Литовской в борьбе с общими врагами на международной арене, устойчивую потому, что он возрождал тот антиордынский фронт феодальных сил Восточной Европы, который был создан в 1380–1382 годах при содействии Дмитрия Донского, Киприана, Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, князя Кейстута и который неоднократно возрождался позднее.

Московско-литовский договор 1384 года интересен еще и тем, что он был заключен на базе признания жизненности общерусской программы, на основе фиксации ведущей роли в осуществлении этой программы Дмитрия Донского. Не случайно именно литовско-русские князья «докончали и целовали крест великому князю Дмитрию Ивановичу и брату его князю Владимиру Ондреевичу и их детям». Не случайно и то, что в особом соглашении, которое было заключено между Дмитрием Донским и вдовой Ольгерда — тверской княгиней Ульяной по поводу предполагавшейся женитьбы ее сына Ягайла на дочери московского князя, подчеркивалось: «Великому князю Дмитрию Ивановичу дочь свою за него (Ягайло. — Авт.) дати, а ему, великому князю Ягайле, быти в их воле и креститися в православную веру и христианство свое объявити во все люди».

Вполне понятно поэтому, что крестоносцы и ордынские правители пытались сделать все, чтобы не допустить торжества указанной тенденции в политическом развитии Восточной Европы, чтобы ликвидировать намечавшийся союз между двумя великими княжениями.

В этих условиях Орда усилила свой финансовый, политический и военный нажим и на Северо-Восточную Русь, и на Великое княжество Литовское. Политика Орды получила отражение на ходе событий в Новгороде в 1384 году.

Наметившееся усиление Москвы привело к тому, что позиции литовского князя-наместника на берегах Волхова Патрикея Наримантовича оказались подорванными. Его выселили из Новгорода, но не в Литву, а в Русу и Ладогу, что, видимо, было обусловлено стремлением Дмитрия Донского не обострять отношений с союзным ему тогда литовским князем Ягайлом. Однако нежелание московского князя конфликтовать с правителями Литвы привело, видимо, к тому, что Тохтамыш обложил необычно высокой данью территории Великого Владимирского княжения и Новгорода, что вскоре привело к ухудшению отношений Москвы не только с Новгородом, но и с литовским князем Патрикеем Наримантовичем, а затем и с великим князем Ягайлом.

В этом же направлении действовал и Орден. Крестоносцы решили заменить тактику сталкивания ведущих князей Литовско-Русского княжества их примирением. Так, видимо, следует понимать содействие бегству из орденского плена князя Витовта к его двоюродному брату князю Ягайлу, что произошло в августе 1384 года. Объединение сил Витовта и Ягайла содействовало усилению Литовско-Русского княжества, а следовательно, создало условия для возобновления соперничества между Москвой и Вильно.

Таким образом, Орден и Ордынская держава многое сделали для того, чтобы расшатать формировавшийся союз Московской Руси с Русью Литовской, для того, чтобы возродить противоборство между ними, однако еще больше для этого сделали дальновидные малопольские феодалы, которые в октябре 1384 года посадили на польский престол юную Ядвигу, а в январе 1385 года уже вели скрытые переговоры с Литвой о выдаче замуж этой королевы-невесты за литовско-русского князя Ягайла, о принятии Литвой католичества под эгидой Польши и, наконец, о предоставлении самому Ягайлу польской короны.

Напуганные перспективой сближения Московской Руси с Литовской Русью, западные и восточные соседи Русской земли сделали все, чтобы программа консолидации древнерусских территорий, выдвинутая ходом исторического процесса, осталась неосуществленной. В результате усилий Орды, Ордена и Польши к лету 1385 года все попытки установления московско-литовского сотрудничества были пресечены, наметился и стал осуществляться план польско-литовской династической унии. Основой этой унии должен был послужить брак юной польской королевы Ядвиги с литовским князем Ягайлом. Литовский князь получал польскую корону, польским феодалам, а за ними и католическим миссионерам открывались ворота для проникновения в Литовско-Русское княжество. Предварительное соглашение было достигнуто 14 августа 1385 года, и уже в начале 1386 года оно стало основой официального акта династического объединения польского королевства и Литовско-Русского княжества.

Польские феодалы и римская курия торжествовали, но торжество было преждевременным. Уния не превратила польское королевство и Литовско-Русское княжество в единое государство, она не порвала сложившиеся политические, церковные и культурные связи русских земель Литовско-Русского княжества с Северо-Восточной Русью. Напротив, наметившееся засилье польского влияния в Литовско-Русском княжестве породило движение протеста среди русского населения этого региона и даже в среде русских и литовских феодалов. Чем больше усилий прилагали польские феодалы к тому, чтобы подчинить своим интересам жизнь Литовско-Русского княжества, тем сильнее становилось сопротивление, тем скорее возрастало движение за воссоединение с Северо-Восточной Русью. Этот процесс имел длительный характер и завершился много позже.