Атаковали вначале рысью, затем переходили в галоп, иногда первой шеренге разрешалось при этом стрелять из пистолетов, а за 20—30 шагов пускали лошадей в карьер.

Недостаточная подготовка регулярной конницы компенсировалась большим числом иррегулярных конников, которых австрийцы с успехом применяли в войнах с Пруссией.

В конце осени 1756 г. для вторжения в Пруссию под командованием С. С. Апраксина, русским правительством были выделены следующие кавалерийские части:

В Курляндии и Лифляндии дислоцировались 5 кирасирских, 3 гусарских полка и более 6000 казаков — донских и чугуевских и с ними волжских калмыков, башкир, казанских татар и мещеряков (123, с. 45—46, с. 84—86). В районах Стародуба, Смоленска и Чернигова находились 1 гусарский, 5 конногренадерских и 4 драгунских полка. Им придавалось до 12000 иррегулярной конницы, в большинстве — донских казаков.

Практически все эти подразделения, с добавлением одного драгунского полка приняли участие в походе (123, с. 157-159).

Осенью 1756 г. командование поручило П. А. Румянцеву провести инспекционный смотр регулярной кавалерии. Из 14 полков, которые успел осмотреть П. А. Румянцев, ни один не был достаточно подготовлен к походу. Все они требовали доукомплектовки, перевооружения и замены конского состава. Всадники нуждались в серьёзном переобучении (118, с. 35). Например, после инспекции Грузинского гусарского полка, Румянцев оставил его командиру Амилохварову следующее предписание:

«Притом же в сём больше наблюдать, чтоб всякий чин во всяком обращении по довольному в том описанию своё место сыскивал весьма поворотливо, а рядовые всегда б линию в лошадиных головах наблюдали и сколь возможно плотно сомкнуты ехали, а особливо при атаке, что всего за нужнее и способное к нападению целым шквадроном признавается. К чему весьма нужно чтоб всякий гусар в своём конном уборе настоящий размер знал, а особливо стремена б так привязаны были, чтобы он во время атаки, а особливо где и одному случитца, сильнее свою саблю употреблять мог, привстав на седле так, чтоб целая четверть аршина между ним и седлом простору было; а как по большой части такой лёгкой кавалерии, случится больше на неприятеля нападать в ущелинах, долинах и зарослях, то в таком случае всякому гусару весьма нужно знать употреблять свои пистолеты с пользою…» (118, с. 33).

А командиру Новотроицкого кирасирского полка оставлены были требования такого рода:

«№1. В оборотах по четыре и во взводах, которые не только не скоро, но и с конфузиею производятся, коль чаще на основании новой диспозиции обучать, в которых наивящая сила кавалерийских эволюции заключается.

№2. Стремена так привязывать, чтоб кирасир, когда привстаёт на седле, ладонь бы свою мог просунуть, разумея не плашмя, а пальцем большим вверх, и носки у сапогов держать к лошадям, а не навыворот.

№3. Шпаги на ольстрах и весьма твёрдо равнять оные между собой, а не в свободной руке, — выше повода».

«№7. В пешем и конном параде людям тело весьма держать прямо и грудь несколько вперёд, а брюхо назад, локти плотно всегда к плечу, кисти от рук на клапанах не держать, а держать руки правую протянутую чрез клапан и за карабин без замашек приниматца и в брюхо не бить, но весьма в приёмах скоро и крепко брать, тоже на колени по взмаху офицерскому не только вдруг, но и весьма крепко садитца, а карабины и приклады быть, как оное от меня показано было в первом взводе.

№8. В конных набегах по одному обучать палашами замашки делать весьма прытко, для чего и пистолеты класть в ольстры так, чтобы свободно было вынимать» (118, с. 40—41).

Однако и следующий смотр, проведённый П. А. Румянцевым в марте 1757 г., снова показал неподготовленность регулярных полков. Чтобы успеть обучить хотя бы часть людей, Румянцев приказал выделить в полках по сборному эскадрону и усиленно заниматься с ними (118, с. 35). С. Апраксину был послан рапорт о том, что в удовлетворительном состоянии находился только Киевский кирасирский полк.

Тем не менее, войска выступили в поход. Часть эскадронов пришлось оставить и кавалерия двинулась не в полном составе. В первом же сражении при Гросс-Егерсдорсфе (1757 г.) проявились результаты плохой выучки русской регулярной конницы (123, с. 184—188). Лишь некоторые гусарские части и казаки смогли компенсировать умелыми маневрами и удачными фланговыми атаками несостоятельность тяжёлой конницы. Иррегулярная кавалерия — казаки и калмыки — отличились и при преследовании разбитых пруссаков (123, с. 188).

По официальным штатам, каждый кирасирский полк русской армии насчитывал 946 всадников. Он делился на 5 эскадронов, по 2 роты в каждом, соответственно, в каждой роту служили 93—94 кирасира. Штат конногренадерского полка был несколько больше — 956 человек. Он также делился на 5 эскадронов по 2 роты, в каждой из которых служили, в среднем, 95 конных гренадер (283, с. 158-160; 123, с. 157-159).

Драгунский полк состоял из 1141 кавалериста и разделялся на 6 эскадронов или 12 рот, 2 из которых были конно-гренадерскими и 10 — фузелерными. Соответственно, в роте числилось 95 драгун или конных гренадер.

Полк гусар в 1203 всадника состоял из 5 эскадронов — по 2 роты в каждом. В роте было 120 гусар.

Из-за плохого состава и слабой подготовки солдат многие полки имели только по 3 эскадрона.

Вооружение кирасир, конногренадер и драгун было похожим. Всадники должны были иметь палаш или саблю, пару пистолетов и карабин (у драгун его заменяла облегчённая фузея или мушкет со штыком). На деле полный комплект оружия получили далеко не все роты в полках.

Гусар вооружали саблей, двумя пистолетами и карабином. Вероятно, некоторые части имели пики.

По уставу 1755 г. обычным построением эскадрона были 3 шеренги. Для удобного ведения стрельбы с коня, эскадрон мог перестроиться и в 2 шеренги:

«Тогда задняя шеренга разделится на 4 части, 2 части с правого крыла поворачивают направо, а другие части с левого крыла поворачивают налево, и заезжают в интервалы, а именно: отделение 1-е, которое на правом крыле стояло, примыкает к 1-й же шеренге, а 2-е за оным следующее — ко 2-й; отделение левого крыла 1-е, примыкает к 1-й шеренге на левом крыле, а 2-е за ними же — ко 2-й…» (152, с. 30).

А перед началом атаки с холодным оружием снова выстраивались в 3 шеренги:

«С правого крыла делают направо 2 оборота, а с левого налево в два оборота и маршируют к своей линии, и прибыв делают скоро в свои места, а офицеры и трубачи паки станут в прежних местах» (152, с. 30—31).

Во время атаки шеренги размыкались и всадники 100 шагов двигались «большим шагом», затем 300 шагов — «коротким», далее аллюр убыстрялся и движение производилось рысью, а затем широким галопом. Недостатком тактики было то, что за 150 шагов до противника эскадроны должны были останавливаться, выравнивать и уплотнять строй. По желанию командира в этот момент солдаты могли открыть пальбу из карабинов, и только потом следовала атака карьером с холодным оружием (283, с. 159-160; 180, с. 32; 152, с. 31-42).

Для преследования опрокинутого врага строй рассыпался, за исключением 4-х рядов, находившихся при штандарте. Иногда для рассыпного боя выделялись только 4—5 рядов с каждого из флангов эскадрона[154].

В этом случае каждый кавалерист вёл бой по своему усмотрению. Но по сигналу трубы «апель» все всадники были обязаны вновь скакать к своему штандарту и с его левой стороны становиться в 3 шеренги, причём солдату важно было вернуться в свою шеренгу, а место на котором он стоял изначально, значения не имело.