Лучшей конницей Европы начала XVIII в. по праву считалась шведская. Оригинальная система комплектования, зародившаяся ещё в XVI в., называлась «индельтой»[142].

Все земли, принадлежавшие королевству (Швеция и Финляндия), были разделены на районы — лены, каждый из которых представлял собой несколько участков земли — иидельт — разной площади. Группа крестьянских дворов, выставлявшая одного кавалериста, называлась «рустхолл», а крестьяне — «рустхолларами». За счёт рустхолла всаднику выделяли участок земли — торп — с домом, обмундирование и продукты питания. Вооружение, амуницию и коня выдавало государство[143].

Шведы одними из первых стали набирать регулярную кавалерию из низшего сословия. Это обеспечивало безоговорочную строгую дисциплину, основанную на полном подчинении своим командирам. Такая организация оказалась существенным шагом вперёд, так как в других странах Европы и в России в то время отдавали предпочтение дворянским и наёмным отрядам.

Для подготовки и контроля за боеспособностью кавалеристов, в тех районах, где формировались полки, проживали их офицеры и унтер-офицеры, прошедшие военную школу и досконально знающие своё дело. Они жили в построенных для них домах или усадьбах, называвшихся «бостель» и содержались, как и солдаты, за счёт закреплённой за ними группы дворов. Обычно солдаты съезжались на военные сборы один раз в год. Неизвестно, сколько они длились, но можно предположить, что 3—4 месяца (после уборки урожая), так как одного месяца слишком мало для подготовки хорошего кавалериста, а тем более — целого полка.

Кроме крестьян, рекрутов поставляли привилегированные сословия: дворянство и духовенство. Такие солдаты не обязательно являлись представителями данных классов, просто они содержались за их счёт по той же схеме, что и в рустхоллах. Войска Карла XII, участвовавшие в походе на Россию, имели два сословных драгунских полка.

Кроме собственно шведских солдат, большой процент кавалерии составляли всадники из подвластных земель: Лифляндии, Эстляндии, Ингерманландии и Северной Германии.

В Прибалтике существовала несколько отличная от шведской система комплектования. Все богатые землевладельцы, территории которых делились на области — «мызы», поделённые на более мелкие участки — «гаки», должны были выставлять одного всадника — рейтара со всей амуницией, вооружением и конём с 15-ти гаков земли, образовывавших «росдинст» (160, с. 12). Поскольку эта обязанность лежала на привилегированных сословиях, то эти части, также, как и в Швеции, именовались «привилегированными». С 1700 г. Карл XII заставил часть областей и росдинстов вместе со старой повинностью — одним рейтаром — снаряжать ещё и двух драгун. Население Прибалтики тяготилось своими обязанностями и выполняло их из рук вон плохо. Часто шведским властям приходилось прибегать к насильственной вербовке.

Вообще, вербовка существовала параллельно с индельгой и росдинстом, как официальный способ набора в шведскую армию. Она могла быть добровольной и принудительной. Основная масса завербованных кавалеристов прибывала из Германии. В Русском походе участвовали 6 таких драгунских полков.

Вся шведская конница делилась на два рода — драгун и рейтар. Рейтары, сохранявшие на вооружении кирасы (хотя Карл XII их упразднил с 1706 г. в тех частях, которые находились непосредственно под его командованием[144]), и стоявшие в первой шеренге и на флангах построения, часто по старинке назывались кирасирами.

Обычно рейтарский полк насчитывал, в среднем, около 1000 солдат. Он делился на два эскадрона по 4 роты в каждом. В роте служило 125 всадников, она делилась на 3 взвода. Как правило, шведская конница не ходила в атаки повзводно[145] — минимальным боевым построением была рота.

Лейб-регимент, также относившийся к рейтарским полкам, состоял из 3-х эскадронов, или 12 рот (160, с. 11).

Драгунские полки имели организацию, сходную с рейтарской, за исключением лейб-драгунского, организованного также, как лейб-регимент.

Прибалтийские части имели меньший состав. Полк делился на два эскадрона или 8 рот, но рота состояла из 75 кавалеристов. Немецкие вербованные полки насчитывали по 10—12 рот, в каждой из которых было по 125 всадников[146].

Личной гвардией Карла XII был корпус лейб-драбантов в 150 человек.

В войне с Россией приняли участие 11 драгунских, 11 рейтарских, а также Валашский гусарский полк.

Шведы остро нуждались в природных лёгких кавалеристах и Карл XII был вынужден пойти на то, чтобы набрать недисциплинированных всадников из поляков, молдаван, венгров, валлахов… Тем не менее, они были лучшими наездниками во всей армии и оказали шведам неоценимую помощь в боях с иррегулярной русской конницей: казаками, татарами, калмыками, башкирами.

Полк включал в себя 2000 человек и делился на 12 хоругвей. Воины вооружались своим национальным, привычным для них оружием.

Устоявшееся мнение о небольшой боевой ценности гусар абсолютно неверно (160, с. 15). Конечно, для крупного полевого сражения этот корпус не был предназначен, зато во время маршей и рейдовой войны «валлашцы» оказались незаменимы. Недаром нигде в документах мы не встречаем сведений о том, что шведы в результате налётов русской природной кат Валерии несли крупные потери, как, скажем, армия Наполеона в 1812 г. Ту же роль выполняли украинские казаки гетмана Мазепы, правда, их число было невелико.

Вооружение регулярных кавалеристов было, в основном, одинаковым. В комплект входили шпага или палаш, два пистолета, нарезной карабин для рейтара и облегчённый мушкет со штыком — для драгуна. Как и во Франции, не каждый солдат в полку имел при себе карабин или мушкет, обычно ими снабжали задние шеренги строя.

Уставное построение шведской конной роты насчитывало 3 шеренги, но иногда кавалеристы атаковали, построившись в 2, как в битве под Варшавой 1705 г. (283, с. 136). Всё зависело от степени подготовленности всадников и от их численности.

Обычно роты строились на полных интервалах в 2 линии, в шахматном порядке; но всё же выбор зависел от условий местности.

Карл XII требовал от своих конников всегда атаковать противника с холодным оружием в руках, а не вести бессмысленную стрельбу, стоя на месте. Допускалось только, чтобы первая шеренга, не сбавляя темпа, стреляла из пистолетов за 75—50 шагов от врага. Затем следовала атака полным карьером[147].

Карабины и мушкеты солдаты, как правило, применяли в пешем строю, когда нужно было с боем проходить труднодоступные участки или штурмом брать укреплённые пункты.

Часто строй роты или эскадрона принимал форму клина или «плуга», когда головная, часть всадников несколько смещалась вперёд. От солдат всегда требовалась максимальная плотность строя.

В пороховом дыму и поднятой лошадью пыли конникам было чрезвычайно трудно ориентироваться. П. Энглунд в своей книге «Полтава. Рассказ о гибели одной армии» приводит эпизод, когда после произведённой шведскими кавалеристами атаки русской конницы в их вновь построенных рядах обнаружилось шесть русских драгун, четверо из которых стояли в 3-й шеренге роты, а двое — в 1-й (329, с. 109—110). Пыль и гарь, покрывшие мундиры, не позволили солдатам отличить своих от чужих и в результате все шестеро погибли, сражаясь в окружении.

Лошадей для шведской кавалерии обычно покупали в Дании и Германии (283, с. 136).