Некоторые из римских императоров были очень эксцентричны в своём отношении к лошадям. Многим хорошо известна история, рассказанная Транквилом, как Гай Калигула (37—41 гг.), питавший особую страсть к скачкам, обедал и ночевал в конюшне, а своему коню «Быстроногому» приказал выстроить стойло из мрамора и ясли из слоновой кости и даже потребовал у Сената сделать жеребца консулом (135, с. 125).

Любимцем императора Верра (161—169 гг.), был конь по кличке «Крылатый». Юлий Капитолии пишет:

«Он клал в ясли этому коню вместо ячменя изюм и орешки и приказал покрывать его окрашенным в пурпур военным плащом и в таком виде приводить его к себе в Тибериев дворец. Когда этот конь пал, он соорудил ему гробницу на Ватиканском холме» (14, с. 52).

Забавный случай поведал нам Флавий Вописк. В одном из походов против некоего степного племени в числе прочей военной добычи оказался конь. С виду он был неказист, но, по словам пленных, мог пробежать в день 100 миль, и бежать таким образом на протяжении 8—10 дней. Солдаты были уверены, что лошадь возьмёт себе император Проб (276—282 гг.), возглавлявший эту экспедицию, но тот сказал: «Этот конь скорее подходит для воина, думающего о бегстве, чем для храбреца», — и приказал кинуть жребий. Жребий падал три раза на имя Проб, а поскольку в армии было много воинов с таким именем, коня, так и не решив, кому из них повезло, солдаты всё же присудили императору (14, с. 302).

На этом мы закончим рассказ о кавалерии античного мира и приступим к рассмотрению её дальнейшего развития в Средние века.

ГЛАВА 4.

Конница средних веков

В начале V в. серьёзным противником Римской и Византийской Империй были гунны — конгломерат степных народов, мигрировавших на запад. Толчок этой миграции дали племена хунну, непосредственно граничившие с Китаем и потерпевшие от него поражение. Затем, по мере продвижения, к ним присоединялись покорённые народы иного происхождения (295, с. 170; 204 т. 1, с. 346-350).

Античные писатели часто изображали гуннов звероподобными существами. Объяснить такое отношение можно только страхом перед ними. Более объективно о гуннах пишет Марцеллин:

«Голову покрывают они кривыми шапками, свои обросшие волосами ноги — козьими шкурами; обувь, которую они не выделывают ни на какой колодке, затрудняет их свободный шаг. Поэтому они не годятся для пешего сражения, зато они словно приросли к своим коням, выносливым, но безобразным на вид, и часто, сидя на них на женский манер, занимаются своими обычными занятиями. День и ночь проводят они на коне, занимаются куплей и продажей, едят и пьют и, склонившись на крутую шею коня, засыпают и спят так крепко, что даже видят сны. Когда приходится им совещаться о серьёзных делах, то и совещание они ведут, сидя на конях. Не знают они над собой строгой царской власти, но, довольствуются случайным предводительством кого-нибудь из своих старейшин, сокрушают всё, что попадается на пути. Иной раз, будучи чем-нибудь обижены, они вступают в битву; в бой они бросаются, построившись клином, и издают при этом грозный завывающий крик. Лёгкие и подвижные, они вдруг специально рассеиваются и, не выстраиваясь в боевую линию, нападают то там, то здесь, производя страшное убийство».

«Они заслуживают того, чтобы признать их отменными воителями, потому что издали ведут бой стрелами, снабжёнными искусно сработанными наконечниками из кости, а, сойдясь врукопашную с неприятелем, бьются с беззаветной отвагой мечами, и, уклоняясь сами от удара, набрасывают на врага аркан, чтобы лишить его возможности усидеть на коне или уйти пешком» (69, с. 491—492). 

Из описания видно, что гунны повседневным и военным бытом не выделялись из общей массы степных народов. Агафий называет гуннский отряд, находившийся на службе у римлян «тежеловооружённым» (1, с. 88). Манеру стрельбы из луков они использовали ту же, что и скифы, и сарматы:

«Обычно эти варвары, быстро убегая, поражают преследующих, поворачиваясь назад и стреляя в них. Тогда стрелы сильно поражают намеченную цель, так как с большей силой посылаются в преследующих, а те, устремляясь с противоположной стороны, причиняют себе большие ранения своим разбегом и ударом стрелы с самого близкого расстояния» (1, с. 157).

Отсюда можно сделать вывод, что боевая тактика гуннов практически не отличалась от ранее описанной нами скифской. Отличия могли быть лишь в более прогрессивных элементах вооружения, как то: использование бронебойных наконечников для стрел и копий, иных форм, чем было принято раньше, мечей китайского образца, улучшенной закалки и т. д.

Армия Византийского государства, образовавшегося в 395 г., являлась прямой наследницей армии Римской Империи. В ранний период Византии организация, вооружение и тактика их войск практически не отличались.

В царствование византийского императора Юстиниана (527—565 гг.) армейская структура этого государства изменилась. Нам точно неизвестна её организация, и лишь по отрывочным сведениям можно попытаться восстановить её.

Прежде всего, было упразднено понятие «легион». Конница отделилась от пехоты и больше не входила в число вспомогательных сил. Она стала совершенно самостоятельным родом войск, способным в одиночку выполнять возложенные на него тактические и стратегические задачи[72].

Видимо, организация кавалерии была сходна с пехотой. Основу армии составляли 11 схол[73] гвардии палатинов, состоявших как из всадников, так и из пехотинцев. Палатины были созданы по образцу римской преторианской гвардии (295, с. 457; 133 т. 2, с. 54).

Основной тактической единицей стал полк — каталог. Численность конного каталога определить трудно, но, видимо, в среднем, в нём было 500—600 всадников. Полк делился на две тарентинархии, они — на таксисы, которые разделялись каждый на две илы. Ила состояла из двух систасесов, по 32 всадника, а систасес — из двух лохов, включавших в себя по 16 воинов. В бою наименьшей тактической формой, скорее всего, являлся систасес, поскольку лох был слишком мал, чтобы выполнять боевые задачи самостоятельно (1, с. 204; 195 т. 2, с. 257).

Кроме собственно византийских частей, полководцы Юстиниана чрезвычайно широко использовали наёмников-федератов. Их отряды, численность которых постоянно варьировалась, включали в себя все роды войск. Так Прокопий Кесарийский рассказывает, что в армии Нарсеса перед походом в Италию на готов (551 г.) находилось более 3 000 герулов, много гуннов, персы, 300 гепидов, 5 500 лангобардов (195 т. 2, с. 252).

Ещё в армии состояли так называемые буккеларии. Впервые они появились в Западно-Римской Империи при императоре Гонории (395—423 гг.), это были специальные отряды, нанимаемые для охраны частных лиц: полководцев, сенаторов и т. д. Они имели полуофициальный статус и даже бывали запрещаемы специальными императорскими эдиктами. В частности, в кодексе Юстиниана говорится: «Мы хотим, чтобы все в городах и сёлах были лишены права иметь буккелариев или вооружённых исаврийских рабов» (195 т. 2, с. 287).

Но, тем не менее, они продолжали существовать. Известно, что Велизарий, полководец Юстиниана, сам вначале бывший его буккеларием, имел у себя на службе 7 000-й корпус таких воинов. Буккеларии также делились на пеших и конных (1, с. 205; 195 т. 2, с. 287; 295, с. 85; 204 т. 1, с. 377).